Управляющая и зам поднялись на первый этаж: Юлька оставила их одних, по пути юркнув в прачечную. Телефон в кармане пиджака вибрировал, не переставая: начали приходить уведомления о пропущенных звонках и все недоставленные вовремя сообщения. Их там было, судя по всему, миллион. Сердце колотилось в висках. Это было выше ее сил. Стараясь выглядеть как можно равнодушнее, Ксения достала смартфон, открыла входящие вызовы. Юля, Юля, Юля, Юля, Рома, Юля, Юля, Рома, Рома, Юля. Рома, Рома. Сообщения: 7 от Ромы, 10 от Юли. Он ее не искал. Господи…

— Ты что? Тебе плохо? Давай присядем, я тебе воды сейчас принесу, — Чижов фактически силой усадил девушку на ближайшее подвернувшееся кресло, а через минуту уже и сам сидел рядом, протягивая ей стакан воды. Она взяла и уставилась в него, рассматривая стеклянное дно, интуитивно пытаясь спрятать от чужих глаз пустой свой взгляд. Пить не хотелось. Есть не хотелось. Хотелось лечь вот прямо здесь и умереть. Не пришла. Ничего не написала, объяснить не потрудилась. Как это выглядит в глазах Юры? Особенно с учетом того, как ничтожно мало они последние месяцы общаются… Забила на встречу, на него, на их отношения, на их дружбу – вот как это выглядит! Её и нынешний расклад устраивает – вот как это выглядит! Плевать она на него хотела – вот как это выглядит! И все, что они берегли, не имеет больше никакого значения – вот как это выглядит!

Как предательство – вот как!

Где-то над ухом воздух разрезало:

— Чай с лимоном.

Это его голос. Ксения вздрогнула. Лёд. Пересиливая себя, подняла глаза. Врач стоял в двух метрах, у барной стойки. Он даже головы в их сторону не повернул.

— Ксюшенька, ну что, пойдем? — Роман, заметивший личную угрозу, сразу занервничал. В нем тут же проснулось острое желание скорее увести отсюда свою девушку.

«Почему???»

Управляющей хотелось вскочить, кинуться к врачу, попытаться объясниться, пока, возможно, не поздно еще это сделать. А как? Как? Что она скажет? Вот сидит Рома, который услышит каждое слово, все поймет… Который готовил дня нее полдня какой-то сюрприз. Который страшно переволновался за нее сейчас. Который… она даже представить боялась, что к ней может чувствовать.

— Извини, я на минуточку, — еле слышно произнесла Ксюша. Встала. Сделала нерешительный шаг в сторону Юры, ускорилась и пролетела мимо в ближайшую дамскую комнату.

21:03 Кому: Юра: Прости меня! Я действительно хотела прийти, но («Что «но»? Но меня закрыли в подсобке? Очень убедительно…») обстоятельства так сложились. Прости меня, пожалуйста…

Прочитано.

«Обстоятельства? Обстоятельства!? Да что ты!? Вижу я твои обстоятельства!»

«Значит, Лев все же ошибся».

«И я ошибся»

«Значит, нет».

Сердце сдавило тисками. Все внутри сжалось в комочек концентрированной боли, готовый взорваться и разнести нутро в любой момент. Это же Ксения. Она не могла так поступить… Не она… Может, все же случилось что-то у нее? Может, Марина врёт?

Марина тараторила что-то без умолку, семеня за Юрой следом. Врач уходил стремительно, она за ним еле поспевала. Уходил и не слышал больше ни слова из сказанного ею. А если бы прислушался, узнал бы, как сильно она его любит, и как жить без него не может, и что в управляющей этой нет ничего, и прочую галиматью. У него в голове на посторонние шумы стоял блок.

Врет или нет – легко проверить. Оказавшись на перекрестье дорожек, одна из которых вела к домикам для персонала, а вторая – к отелю, врач замешкался лишь на секунду. Ноги сами несли его в лобби. Через плечо он бросил короткое:

— Не ходи за мной. К себе иди, — и направился к основному зданию. Марина так и осталась стоять на этом перекрестке, не понимая, то ли ей следом бежать, то ли поиметь гордость и пойти, действительно, к себе, то ли под дверью его дожидаться. Похоже, он не услышал ничего. Сейчас, видя такую неожиданно обостренную реакцию врача, столкнувшись с необходимостью теперь все это в одиночку разгребать, девушка жалела о совершенном поступке, но ревность была сильнее нее в тот момент, когда она набирала пароль, когда караулила управляющую в лобби, когда ей в голову пришла дикая мысль воспользоваться столь удачным моментом и запереть Ксению Борисовну в кладовке, раз та такая растяпа и сама оставила снаружи ключ. В ту минуту массажистка не думала ни о камерах, ни о возможном увольнении, ни о том, что скажет Юра, если узнает. Мозг вообще отключился, тело действовало само. Ревность сильнее нее прямо сейчас. С этим чувством девушке никогда не удавалось достойно справляться. Она опустилась до копания в чужом смартфоне, чтения личной переписки, до, по сути, самого дна – и все ради шанса. Ради него. Нет, ради них. Ради того, чтобы стоять сейчас одной под накрапывающим дождем и смотреть ему в спину. Кажется, это чувство называется «отчаянием»…

Врач увидел этих двоих еще с улицы, через стеклянную стену. Ксения сидит в кресле и смотрит куда-то в сторону. А вот и Чижов. Водичку несет. Сел. Ну, собственно, все, как Марина и говорила. Значит, не соврала… Он хотел бы развернуться – в номер, там на все замки, врубить музыку в наушниках, чтобы приглушить. Приглушить хотя бы торнадо из мыслей в своей голове. Избавиться от этой боли не выйдет, он ее узнаёт, он уже с ней хорошо знаком: что-то там, внутри, вопило, орало, роптало, билось и скреблось, оставляя своими когтями глубокие порезы буквально повсюду. Да, он хотел бы… Но еще он хотел бы просто посмотреть сейчас ей в глаза. Ему нужен был её чертов ответ.

В глаза Юра посмотреть так и не решился. Стоя в двух метрах от нее, не осмелился повернуть голову: каждой клеткой кожи врач ощущал направленный на него тяжелый взгляд. Возможно, он боялся прочитать в нём нечто, что скажет ему само за себя без лишних, никчемных слов. А может, это гордость играет?

Развернуться и уйти. Но что-то держит. Вот Роман шепчет ей какие-то слова, она дергается, встает, проносится мимо. Через 3 минуты на экране смартфона высвечивается сообщение: «… обстоятельства…».

«Обстоятельства!? Это – твой ответ!? Какая-то нелепица. Какая бессмысленная ложь. Вот твои обстоятельства – сидят нервничают»

Сверлят глазами.

«Вмазать бы сейчас твоим «обстоятельствам!»

Впрочем…

«Впрочем, ты сам во всём виноват…»

Пальцы вдавили кнопку на ребре телефона. Выключить. И заставить себя уйти, наконец, отсюда.

Дорогу до номера он не очень помнит: кого-то видел, с кем-то здоровался. Странно – ведь виски же не пил, сделал два глотка чая.

«Боялся второй раз в ту же воду? Поздравляю. Ты просто с другого берега зашел, умник. Ну а здесь все по-прежнему, ничего не изменилось. Холодно и режет»

Голова отказывалась думать об этом поступке, как о предательстве, но знакомые эмоции, ощущения, одолевающие его нутро, сообщали сердцу, что это оно и есть. Немного с другого ракурса. Поданное под другим соусом. Приправленное другими специями. Зачем всё это? Кто придумал создать людей чувствующими, вложил в них способность любить? Ведь в конце ты все равно остаешься один. И один на один с собой и с этим внутри себя. Там все сжималось до размера атома и тут же взрывалось, превращаясь в сметающую и сжирающую всё на своем пути черную дыру. Чтобы вновь сжаться и опять взорваться. И так по кругу. По кругу.

В номере темно. Никого. Это на сегодня Юрина нора. Его темная теплая нора, в которой можно попытаться зализать раны. Спасительные наушники, предельная громкость, его тут нет. Это не он. Это не с ним. Нет его. Нет. Пусть кто-нибудь выжжет ему нутро огнеметом, чтобы там совсем ничего не осталось. Совсем ничего. И даже пепла.

03:53 Кому: Ксения: Отличная песня про обстоятельства, послушай

You and me – we used to be together.

Everyday, together, always.

I really feel that I’m losing my best friend.

I can’t believe this could be the end.

It looks as though you’re letting go.

And if it’s real, well, I don’t want to know.