Никого, совсем никого. Пустая водная пучина, плещущаяся о каменные стены. Но Цзинъи как сумасшедший раз за разом продолжал погружаться в эти волны, надеясь найти своих любимых. Они не могли утонуть, никак не могли. Все вместе они пережили столько опасностей, так много раз ходили по краю и всегда, всегда оставались живы и почти невредимы… А тут… даже не какая-то ужасная тварь, а просто вода… обычная вода… Утонуть – это было бы так глупо для них. Сычжуй, как и он сам, вырос в Облачных Глубинах, где вода везде и плавать умеют все. Цзинь Лин половину своей жизни провел в Пристани Лотоса, где кругом озера и реки, а его дядя Цзян Чэн обучил своего племянника плаванию едва ли не раньше, чем тот научился ходить. Пусть они не плавали в таких бурлящих потоках, но задерживать дыхание на очень длительное время умели все. И… и… А-Юань и А-Лин уже должны были вынырнуть.
«Они не могли утонуть», – эта мысль не отпускала Цзинъи ни на мгновение. Разум отказывался принимать за действительность то, что увидели глаза. Сердце сжималось от ужаса, но где-то в глубине сознания билась мысль, что его возлюбленные действительно не утонули. Словно он чувствовал тепло их душ, согревающих даже на расстоянии, будто бы некая связующая ниточка была протянута между ними и благодаря ей, Цзинъи смог почувствовать то, что они живы. – «Пока еще живы», – тут же подкинул разум болезненную мысль, но юноша постарался от нее избавиться. С самых первых минут после того, как он не смог найти их в воде, он старательно отгонял от себя панику и ужас, которые рьяно пытались поглотить его сознание, леденя душу страшными мыслями и жуткими картинами, рисующими перед внутренним взором Цзинъи образы погибших друзей.
Заполнив ущелье почти наполовину, поток начал успокаиваться. Цзинъи пытался отдышаться после множества погружений. Разум требовал нырять еще и еще, но он понимал, что достиг своего предела, и все остальные короткие попытки будут тщетными. Буквально минуту, всего минуту для того, чтобы перевести дыхание, и он продолжит искать Сычжуя и А-Лина. Шумно втягивая воздух, юноша взглянул вдоль стен ущелья и неожиданно понял, что изначально они не пробежали и половины от его длины.
– Я дурак… Их же, скорее всего, снесло потоком в глубину расщелины, – юноша выдернул меч из камней, отвязал веревку и, убрав всё это в цянкунь, нырнул в воду, но теперь целенаправленно поплыл в глубь ущелья. Периодически ныряя, он тщательно всматривался в прозрачную воду, одновременно желая наконец-то увидеть своих друзей и в то же время надеясь, что он их не обнаружит. В зеленом сумраке никого не было.
В одно из очередных погружений Цзинъи заметил небольшой темный проем почти у поверхности воды. При приближении к нему он понял, что течение ощутимо тянет туда. Отдавшись во власть водного потока, юноша позволил втянуть себя во тьму подводной пещеры. Буквально через несколько метров от входа Цзинъи понял, что вода вынесла его в какое-то подземное озеро – поток ускорился и он упал в это озеро с небольшой высоты.
Вынырнул и осознал, что его окружает глубокая тьма. Ни проблеска света, ни светящегося мха на потолке или чего-то похожего – ровным счетом он ничего не увидел. Только чернильный мрак. В сознании промелькнула мысль, что отправиться сюда было плохой затей, но интуиция говорила об обратном –Сычжуй и Цзинь Лин где-то рядом. Благодаря этому ощущению Цзинъи не скатывался в панику. Но вот куда плыть в этой темноте? Даже для того, чтобы достать огненные талисманы, ему следует вначале выбраться на берег. Пока они в цянкунь, вода им не грозит, но попади влага внутрь и тогда испортится всё, что там хранится. Приняв решение плыть по прямой, Цзинъи направился по волнам подземного озера наугад.
Периодически проверяя наличие твердого дна под ногами, юноша в итоге выбрался на берег только спустя десять минут. Каменный пологий склон мягко поднимался вверх на протяжении многих метров, чтобы в итоге превратиться в ровный берег. Полностью выйдя из воды, Цзиньи попробовал высушить на себе одежду при помощи заклинания, но его магия сейчас могла вызывать только незначительные искры. Как и с полетом на мече, ничего не получилось. Подумав о том, что огненные талисманы скорее всего тоже не сработают, юноша тем не менее достал несколько из цянкунь. Активировал и, о чудо, желтая бумажка с нанесенным на нее символом огня зажглась, ярко осветив скалистый берег рядом с ним. Вот только сгорела она буквально за минуту, не позволив ему даже толком осмотреться.
– Должно же было гореть два часа… – с тяжелым вздохом прошептал Цзинъи и зажег следующий талисман. Вновь освещение пробыло у него всего минуту, – Ну как же так, – чуть не плача, произнес юноша и нервно активировал еще один, быстро направляясь вперед. Пока есть талисманы, он должен успеть осмотреть как можно больше пространства этой пещеры, ведь все ощущения говорили о том, что его друзья совсем близко от него. Но пещера всё не заканчивалась, уходя куда-то вперед ровным каменным полом. Под ногами не было ни больших кусков камней, ни россыпи мелкого гравия – просто ровная площадка без конца и края. Огненные талисманы, имеющиеся у ланьца, закончились до странного быстро и, внезапно осознав, что ему больше нечего зажигать, юноша обреченно вздохнул и присел в том месте, где у него догорела последняя бумажка. – Я абсолютно не понимаю, что происходит… как мне дальше идти? – произнес он в никуда.
Темнота не ответила. В этой практически звенящей тишине было слышно лишь его дыхание да шум потока воды, падающего в озеро и оставшегося где-то далеко позади. Мысли панически заметались и осознание того, что он полностью бессилен перед простой темнотой, начало давить и вызывать в душе страх. Здесь даже его хорошо развитое ночное зрение не работало, ведь не было ни одного хотя бы самого маленького источника света. Все эти обстоятельства, ограненные в эмоции беспокойства об А-Лине и А-Юане, уверенно расшатывали его разум, вызывая панику. Ту самую панику, из-за которой даже самый стойкий человек скатывается в бездну всепоглощающего страха и начинает в ужасе бесполезно метаться, забыв обо всём, чему его учили: нельзя паниковать, нельзя позволять беспокойным и страшным мыслям возобладать над разумом, нельзя допустить, чтобы леденящий душу ужас поселился в твоем теле, ведь если подобное произойдет, то всё, считай ты погиб.
– Интересно, а как бы поступил Вэй Усянь в этой ситуации? – пробормотал Цзинъи, почему-то вспомнив о Вэй Ине. – Он бы точно не сдался и придумал что-нибудь ошеломительное. Но ведь я – не он. Что я могу? Я не то что друзей спасти не смог, я и себя здесь потерял, – практически обреченно завершил юноша. Тяжело вздохнул и решил погрузиться в недолгую медитацию, подумав о том, что, может быть, приведя разум в спокойное состояние, у него получится что-то придумать.
Отгоняя прочь тревожные мысли, словно водой вымывая их из сознания, Цзинъи плавно погружался в медитативное состояние. На несколько мгновений присмотрелся к той связующей ниточке, что сейчас в энергетической структуре мира стала видима – она протянулась от него куда-то вперед, исчезая в сплетении других энергий, но ее насыщенный голубой цвет и плотная структура свидетельствовала о том, что с Цзинь Лином и Сычжуем всё в порядке. По крайней мере, они точно живы. Это была уже не интуиция, шепчущая на грани восприятия, сейчас Цзинъи своими глазами видел их связь и то, что она не разорвана. Подобное знание привносило в душу еще толику спокойствия, позволяя ей отстраниться от мира и погрузиться в иной слой этой реальности.
С того времени, как Цзинъи и остальные доверенные лица Вэй Усяня начали понемногу изучать единую магию и практиковать ее техники, видение мира в состоянии медитации начало полностью изменяться – он стал ярче, они начали видеть множество иных энергий, которыми был пронизан их мир. Они не касались их и не управляли ими, сейчас им было дозволено только смотреть и ощущать, но и этого с лихвой хватало, чтобы понять то, насколько единая магия превосходит классические светлую и темную. Путь единой магии даже не изучал эти два вида заклинательства в том виде, в котором они существовали сейчас. Это был полностью отдельный путь, отличный от всего, что они ранее знали. Сам Вэй Усянь осознал это, когда более углубился в эту тему. Он всё также умело управлял мертвецами при необходимости, используя одну лишь темную ци ненависти, но темная энергия не состояла только из нее одной. Эта тьма… Она включает в себя целый сонм разных энергий, помимо той самой ци, что так рьяно ненавидят все практикующие светлый путь. Еще оставалась изначальная тьма, которой оперировал Вэнь Нин, но никто кроме него и не пытался в эту сторону даже смотреть. Он-то всё равно уже мертвый, а они все живые люди, кто знает, как эта ци подействует на них. И помимо всего, Вэй Усянь недавно произнес, что единая магия это лишь верхушка горы знаний, которыми владели древние. Их уровень заклинательства был настолько высок, что ему в одиночку и за сто лет не изучить и трети оставленных предками сведений о магических науках. Это всё завораживало, манило… Не только Вэй Усяня и Ханьгуан-цзюня, но и их юных последователей, что жадно впитывали всё, что давали им Старейшина Илин и его возлюбленный супруг. И сейчас, погрузившись в медитацию, Цзинъи перебирал в своей памяти те заклинания из единой магии, которые хоть как-то можно было бы использовать в этих условиях. Если не работают привычные с детства методы, то, возможно, сработает что-то из единой магии. В первую очередь ему необходимо освещение: жизненно важно видеть, куда он идет, ведь в полной тьме можно вечность бродить просто кругами и ни на шаг не приблизиться к цели.
