Сделанный из какой-то непонятной древесины, этот компас был весь в царапинах и даже слегка подпален с одной стороны. А-Юань был уверен, что никогда не видел подобной модели и с интересом принялся крутить в руках изделие, которое явно было уже нерабочим.
– Такое ощущение, что это первая и однозначно неудачная модель компаса зла, а может, и вовсе чья-то подделка… – произнес он шепотом. Юноша знал, что это устройство изобрел Вэй Усянь еще в прошлой жизни и что у него было много подражателей, делающих нерабочие модели его изделий. – Трррыыынь, – Сычжуй крутанул пальцем стрелку компаса и глядя, как она резво крутится, вдруг увидел перед своим внутренним взором необычную картину, которой точно не должно было быть в его памяти, как и видений, увиденных им в том страшном месте в центре гор Илин.
– А-Юань, поиграй вот с этим, – чужие мужские ладони протянули ему деревянный предмет, – он всё равно нерабочий, так что можешь хоть разобрать его на части.
– Правда можно? – услышал Сычжуй детский неуверенный голос и увидел перед своими глазами маленькие ладошки, крепко вцепившиеся в точно такой же компас зла, какой он сейчас держал в своих руках, только без царапин и опаленного угла.
– Можно-можно, – с мягкой интонацией в голосе произнес мужчина и Сычжуй, подняв на него взгляд, увидел перед собой молодого человека с уставшей улыбкой, но смотрящего на него с заботой в темно-серых печальных глазах. Каждая черточка этого человека в черно-красных одеждах была наполнена застарелой болью и накопившейся усталостью, но для того ребенка он всегда находил в себе силы улыбнуться, А-Юань почему-то понял это, едва взглянув в глаза этому мужчине.
– Трррыыынь, – с радостным писком мальчик крутанул стрелку на подаренном компасе, – мне нравится… спасибо, папочка.
Странное воспоминание растворилось, а по телу Сычжуя прошла дрожь, вызванная этими картинами прошлого, которого не было. Или всё же было? Этот мужчина… Он вспомнил, где видел его, помимо этих отрывочных видений. Однажды, когда А-Юань был еще примерно в семилетнем возрасте, за ним присматривал Цзэу-цзюнь, пока отец улетел на очередную ночную охоту. Глава усадил маленького Сычжуя писать простые талисманы, а сам рисовал чей-то портрет. И вот лицо человека на том портрете было один в один, как у этого мужчины из его отрывочных воспоминаний, но было несколько отличий: юноша на том портрете был моложе и ярко улыбался, а его волосы были собраны в высокий хвост, а не распущены, как в видениях, взгляд же пылал озорством и радостью, в отличие от мужчины в памяти нынешнего А-Юаня, но, однозначно, это был один и тот же человек.
– Даже голова разболелась от всего этого, – Сычжуй болезненно поморщился и потер виски, – как такое возможно?
– Что возможно? – раздалось из-за спины. Обернувшись, А-Юань увидел Цзинь Лина, сонно моргающего и отчаянно зевающего.
– Да так, опять странные воспоминания одолевают, – пояснил А-Юань, – вот смотри, что я нашел, – и он протянул А-Лину старый компас.
– Хлам какой-то нерабочий, выкинь его, – вынес приговор Жулань, осмотрев потертое изделие.
– Да ладно, сразу и выкидывать, он даже мне не принадлежит. Я его у Вэй Усяня на столе взял, – и Сычжуй положил компас обратно.
– А что ты сегодня увидел? – спросил А-Лин и, подойдя к А-Юаню, обнял его сзади за талию, прижимаясь к его спине.
– Будто бы тот же самый мужчина отдал мне этот компас, чтобы я играл с ним. Но сегодня я отчетливо разглядел его лицо и могу с уверенностью сказать, что однажды видел, как Цзэу-цзюнь рисовал портрет этого человека, но на том рисунке он выглядел моложе и радостнее, – уверенно произнес Сычжуй.
– Я тебе говорю, он рисовал тот портрет для Ханьгуан-цзюня. Однозначно, – смело предположил Цзинь Лин.
– Почему ты так уверен в том, что мой отец Вэй Усянь? – спросил А-Юань.
– Не знаю, просто… ну интуиция мне так говорит, может, уже спросишь у него об этом сам?
– И как ты себе это представляешь?
– Просто подошел и спросил: «Вэй Усянь, мой родной отец ты или Ханьгуан-цзюнь?», – с очередным зевком ответил А-Лин.
– Нет, я не буду это спрашивать, – отказался Сычжуй.
– Ну тогда и не знаю даже, что тебе предложить… Попроси у него его дудку что ли и подуй в нее, может что еще из детства вспомнишь. Чэньцин же у него с самого начала была, так что ты должен был слюнявить ее в детстве, – проговорил Жулань.
– А-Лин, ну ты и придумал! Кто в здравом уме даст играться с темным духовным оружием маленькому ребенку? – удивленно спросил А-Юань, разворачиваясь и обнимая Цзинь Лина за плечи.
– Ну он же отдал высокоуровневый меч с живущим в нем духом лютому мертвецу, так что меня такая мелочь, что он мог дать поиграть ребенку свою флейту, не удивит, – произнес в ответ А-Лин и усмехнулся. – Пошли еще поспим, а то Цзинъи меня сквозь сон уже затискал, ляжешь между нами, хорошо?
– Хорошо, – с улыбкой ответил Сычжуй.
Пришедший через два часа Вэй Усянь принес с собой большую корзинку еды. Едва узнав о вчерашнем инциденте от Сичэня и не найдя молодежь в своих комнатах, он сразу понял, куда они могли направиться, и позаботился о пропитании для юношей, которые после такого эмоционального потрясения однозначно проснутся голодными, но на завтрак явно не пожелают идти. Вэй Ин до последнего надеялся, что отметки на их руках никто не увидит и они благополучно исчезнут, оставшись приятным воспоминанием, но, к сожалению, всё получилось так, как получилось, и уже ничего не исправить.
Заглянув в погруженную во мрак спальню, он услышал в темноте тихое сопение троих человек и понял, что троица еще спит. Не став их будить, он было хотел уйти, но кто-то заворочался, явно просыпаясь, и Усянь замер в дверном проеме.
– Вэй Усянь мой родной отец?! – неожиданно было произнесено шокированным голосом Сычжуя.
– Да ничего подобного! – в тон ему воскликнул Вэй Ин и распахнул дверь, хлопнув после в ладони, зажигая этим жестом фонари. Юноши подскочили на кровати, испуганно моргая глазами и сонно осматриваясь по сторонам в поиске нарушителя спокойствия. – Тише-тише, это всего лишь я, – произнес он. Подошел к постели и присел на краешек, разглядывая своих подопечных, помятых со сна.
– Ты мой отец?! – спросил Сычжуй.
– С чего ты такое взял? Твой отец Лань Чжань, – произнес Усянь, внимательно рассматривая юношу, – кошмар тебе что ли приснился? Как я уже однажды говорил, в двух моих жизнях я занимался сексом только с одним человеком – с Ханьгуан-цзюнем. Ты никак не можешь быть моим кровным сыном.
– Уверен? Может ты напился и получилось случайно? – предложил А-Лин.
– Ага, может по пьяни? – поддакнул ему Цзинъи.
– Нет! Я даже пьяный… мог думать только о Лань Чжане… – ответил Вэй Ин.
– Но… я сейчас в полусне увидел, как играю с Чэньцин и до этого я уже много раз вспоминал тебя. В памяти начали всплывать образы из раннего детства, которое я раньше не помнил, – немного смущено произнес А-Юань, а Вэй Усянь скорбно вздохнул и понял, что рассказать всё же придется, чтобы избавить Сычжуя от дальнейших терзаний, а эту парочку около него – от бредовых фантазий относительно их родственных связей.
– Ладно… я расскажу, но вы все дружно поклянетесь хранить эту тайну до конца своих дней, – юноши удивленно посмотрели на него и синхронно кивнули, соглашаясь с условием, – но прежде вы приведете себя в порядок, – он кивнул в сторону двери, ведущей в купальню, – и позавтракаете, я принес с собой еды.
Завтрак был съеден моментально, а вот рассказ Вэй Ина затянулся надолго, ведь он не просто рассказал о настоящем происхождении Сычжуя, но поведал это всё в красках и с описанием малейших подробностей из жизни маленького А-Юаня.
– Аха-ха-ха! Он закапывал тебя в землю и рассказывал, что если полить водой, то вырастут еще дети?! Вот это чушь! – утирая слезы, смеялся Цзинъи, а Цзинь Лин и вовсе уткнулся в плечо Сычжуя, хохоча так сильно, что даже начал икать. Сам А-Юань был одновременно шокирован открывшейся правдой и в то же время на его душе полегчало. Вначале ему показалось, что он больше не сможет воспринимать Лань Ванцзи как родного отца, но в итоге понял, что его отношение ничуть не изменилось и не изменится. Ханьгуан-цзюнь растил и воспитывал его именно как своего кровного ребенка, и подаренную любовь не заменить и не убрать. Сычжуй до кончиков волос пропитан заботой и искренними чувствами своего отца, пусть он и не является его родителем по крови.
