– Ничем таким… мы не занимались, – с заминкой ответил А-Лин и сел на кровати, слегка морщась. – Спать хочу. Еще же рано, – протяжно зевнул, прикрывая рот ладонью и оставшись сидеть, закрыл глаза.
– Почему вы спали вместе? – угрюмо спросил Цзинъи.
– А что, нельзя? – не открывая глаз, спросил А-Лин и причмокнул губами, словно вот-вот вновь заснет.
– Мог бы лечь и на моей постели, раз уж решил у нас ночевать. Чем тебе моя кровать не угодила?
– Нуу… так получилось… – протянул Цзинь Лин.
– Цзинъи, мы уже встаем, – остановил дальнейший разговор Сычжуй, – я принесу теплой воды для умывания, соберемся и пойдем на завтрак. Не подеритесь здесь без меня.
– Хорошо, – резко ответил Цзинъи и удалился на свою половину комнаты. Ушел за ширму и принялся нарочито громко шуршать снимаемой одеждой. Пока он раздевался, Сычжуй оделся и вышел из комнаты, оставив их вдвоем.
– Цзинъи… – подал голос Цзинь Лин.
– Чего тебе? – слегка обиженным голосом спросил юноша и вышел из-за ширмы, одетый только в нижние штаны.
– А… – завис А-Лин, рассматривая тренированное тело друга. Он множество раз видел его обнаженным по пояс и не только, ведь они неоднократно купались все вместе, но Цзинь Лин старался не рассматривать его излишне пристально, а сейчас просто завис, увидев перед собой крепкие грудь и пресс Цзинъи. Ростом он ниже Сычжуя, но такой же гибкий и стройный, его тело столь же идеально, как и у А-Юаня, и безумно нравится А-Лину. Резко захотелось прикоснуться к нему, словно ему было мало за прошедшую ночь прикосновений Сычжуя.
– Так что ты хотел мне сказать? – произнес Цзинъи. Он словно всей кожей почувствовал этот скользящий по его телу обжигающий взгляд Цзинь Лина и в комнате вдруг резко стало жарко, а от самого А-Лина повеяло странной энергией, пробуждающей самые потаенные желания – «Всё-таки, они что-то интересное делали ночью… и без меня», – обиженно подумал он, неожиданно поняв смысл этих утренних объятий, которые успел увидеть прежде, чем разбудил друзей.
– Ничего… – ответил Цзинь Лин и, с придыханием выдохнув, отвел взгляд.
– Цзинь Лин, вы с Сычжуем… вы… – Цзинъи хотел было спросить о том, что он понял, что между ними что-то произошло этой ночью, но не успел – вернулся А-Юань.
– О, вы даже тихо-мирно беседуете? Это хорошо, – с улыбкой произнес Сычжуй. – Давайте, умывайтесь и пойдемте на завтрак. А-Лину еще стоит к себе заглянуть – переодеться. Сегодня у нас свободный день, но, думаю, можно пойти позаниматься в библиотеку.
– Как скажешь, – пожал плечами Цзинъи, соглашаясь с планом А-Юаня на сегодняшний день. В его голове метались мысли, что, возможно, он будет лишним возле Цзинь Лина и Сычжуя, и ему следует оставить их вдвоем. Но тут же вспоминались те слова о том, что он нравится А-Лину, но всё говорит о другом – что ему нравится Сычжуй, а не он. Но этот взгляд, что был только что направлен на него… и тут же в памяти всплыли другие моменты, в которых Жулань прижимался к нему, пусть от страха, но всё же, как сжимал его ладонь в ту ночь, когда они пили вино, да и в целом было много таких моментов, которые Цзинъи мог бы принять на свой счет и считать, что А-Лин действительно испытывает к нему чувства немного больше, чем дружеские. Но… явно с А-Юанем Цзинь Лин ближе, ему он больше доверяет и… и между ними точно что-то сегодня было. А что же он сам? А он сам – всё так же отчаянно жаждет быть с ними двумя и даже сегодня ночью, делая обход, фантазировал о них, представляя себе разные постыдные вещи. Даже специально вызвался идти один и в самые дальние участки Облачных Глубин. Ничего такого не делал, но его желание, вызванное развратными картинками, представляемыми в голове, могло оказаться замеченным другим адептом, будь у него напарник на дежурстве. Хотя, в этом случае он бы постарался воздержаться от подобных фантазий. От множества этих мыслей в голове наступил полный бардак и всё запуталось еще больше. Наскоро умывшись, он излишне резко и быстро оделся и первым выскочил на улицу. Хотел было уйти на завтрак сразу, не дожидаясь Сычжуя и А-Лина, но потом понял, что они-то не виноваты в его переживаниях и не заслужили такого пренебрежения, поэтому всё же решил дождаться их и пойти вместе.
========== 7. ==========
Цзинъи пребывал в отчаянии. После того утра, когда он застал спящих в обнимку Сычжуя и Цзинь Лина, он погрузился в свои мысли и, чем дальше размышлял о взаимоотношениях своих друзей, тем сильнее нервничал. Его взрывной характер обострился, и колкие слова вылетали раньше, чем он успевал подумать о том, а следует ли вообще их произносить. Доставалось всем, включая и Сычжуя, и даже тихий Оуян попал под раздачу «комплиментов». Юноша понимал, что кроме него самого больше никто не виноват в его плохом настроении, и ему следует быть сдержаннее, ведь за последние несколько дней он уже дважды попал под наказание, когда нагрубил старшим адептам. Сейчас Цзинъи отбывал наказание за свой второй раз. Стоя на коленях на мелкой белой гальке в одном из внутренних двориков, он старательно пытался погрузиться в медитацию, но холодный воздух, пробирающий до костей, не давал сосредоточиться, как и мелкие камешки, впивающиеся в колени сквозь тонкую ткань штанов. При этом наказании следовало раздеваться до нижней одежды и неважно, какая была на улице погода – снег, дождь или палящее солнце – адепт должен был простоять положенное время при любых условиях. Своим нелестным высказыванием в адрес старшего адепта Цзинъи заработал себе шесть часов наказания. Зима только входила в свои права, и погода отнюдь не радовала ни солнечными днями, ни тихими снегопадами. И сейчас, наряду с мокрым снегом, который напитывал одежду липкой омерзительной влагой, еще и дул ледяной ветер, заставляющий ежиться в попытках сохранить хоть немного тепла. Но всё было безуспешно. Вначале юноша пытался сконцентрироваться и при помощи своей духовной энергии согреться, позже попробовал медитировать, но это тоже не получилось – мысли разбегались и путались, заставляя его в дополнение ко всему нервничать от безуспешных попыток хоть как-то справиться с холодом. Цзинъи потерялся в водовороте своих невыраженных чувств, своей страсти, сжигающей изнутри, и был уже на пределе. Ему начало казаться, что если так всё и продолжится, то он либо возненавидит своих друзей, либо признается им в своих чувствах и сбежит куда-нибудь подальше предаваться самобичеванию. В последние дни он с трудом мог смотреть на них, на то, как они мило улыбаются друг другу, как касаются вроде бы невзначай, но в каждом из этих прикосновений он видел скрытый подтекст, и бесило до невозможности, что на него ни один из них так не смотрит, так не притрагивается… так не заботится. В груди сильно запекло, и юноша сжал мокрую от снега ткань, пытаясь этим жестом утихомирить эту странную боль, стиснул зубы. Легче не стало, и он согнулся, обняв себя за плечи.
– Как же меня это достало! – со злостью выкрикнул он. – Чтоб вас всех… – в это мгновение он услышал чьи-то шаги, мягко ступающие по гравию. Видимо, кто-то из старших пришел проверить, как он отбывает наказание. Юноша тут же выпрямился, приняв благопристойную позу, словно он сидит где-нибудь в библиотеке, а не под снегом и холодным ветром.
– Цзинъи, – раздался голос Сычжуя, тут же притронувшегося к плечу юноши. Цзинъи вздрогнул, но ничего не ответил, – поговори со мной. Скажи, что с тобой происходит в последнее время?
– С отбывающим наказание запрещено разговаривать, – сквозь зубы ответил юноша, смотря в одну точку перед собой.
Сычжуй обошел Цзинъи и сел перед ним на колени, чтобы разговаривать, будучи на одном уровне. Взял в свои руки замерзшие ладони друга и начал передавать ему свою энергию, согревая таким образом.
– Не надо! – грубо ответил юноша и выдернул свои ладони из рук А-Юаня. Это тепло, даруемое из жалости, ему не нужно. – Иди к Цзинь Лину, оставь меня.
– Не прогоняй меня, я хочу побыть с тобой, – успокаивающим голосом произнес Сычжуй, но этот тон еще больше взбесил Цзинъи.
