– Ты сам не свой, А-Лин, – проговорил Сычжуй, опускаясь в воду рядом с ним. Он принес принадлежности для купания и расставил их на краю купальни. Там же положил полотенца и халаты.

– Уже всё нормально. Сейчас я думаю о том, что у тебя оба отца гении… Интересно, а какой была твоя мать? Ты совсем ее не помнишь? – вдруг спросил Цзинь Лин. Ему правда было интересно узнать, кем была мать А-Юаня.

– Абсолютно не помню, – грустно произнес Сычжуй и провел ладонью по глади воды, набрал пригоршню и протер лицо. – Но… когда я нахожусь здесь, в этом месте и смотрю на то, как работает Вэй Усянь: делает записи, корпит над созданием новых талисманов и странных приборов, разрабатывает новые заклинания, то будто бы на границе сознания проскакивают какие-то образы, словно отголоски воспоминаний. Будто бы я, в далеком-далеком детстве уже такое видел…

– Слуушай… Сычжуй, а что, если не Ханьгуан-цзюнь твой отец, а Вэй Усянь? – вдруг выдал Цзинь Лин дикое предположение.

– Это как так? – пораженно спросил А-Юань. Ему и в бреду бы такая идея не пришла.

– Ну смотри: ты совсем не помнишь матери, но помнишь Облачные Глубины и всё, что с ними связано, а теперь смутно вспоминаешь человека, похожего привычками и поведением на Вэй Усяня, причем эти воспоминания именно из раннего детства, о котором ты вообще ничего не помнил раньше, а теперь при его появлении это всё начало давать о себе знать, проявляясь в таких размытых образах. Мне сейчас подумалось, что, когда он умер, Ханьгуан-цзюнь забрал тебя к себе, так как знал, что ты сын его возлюбленного. Правда непонятно, с кем из женщин он тебя сделал, но про Вэй Усяня много легенд ходит и в том числе о том, что он якобы крал юных девушек и развлекался с ними на Луаньцзан. Я, конечно, в это не верю, но вдруг одна девушка всё же была? А? Давай, напряги память, может еще что-то всплывет, – предложил Цзинь Лин в конце. Сычжуй смотрел на А-Лина широко распахнутыми глазами.

– По годам не получается… – хрипло выдавил он из себя.

– Ах, ну да… тогда ты моего возраста должен быть… Ну значит, раньше с кем-то тебя сделал, а потом твоя мать действительно умерла на ночной охоте, и он был вынужден забрать тебя к себе… И вообще… вдруг у твоей матери и этих двоих тоже любовь на троих была? – продолжал рассуждать Цзинь Лин серьезным голосом, погрузившись в размышления.

– А-Лин… у тебя просто дикая фантазия… Ты как такое вообще придумал? – с недоверием и удивлением спросил Сычжуй.

– Ничего не припоминаешь? Может, хоть какую-то женщину рядом с собой помнишь? – с разочарованным вздохом произнес Цзинь Лин.

– Исходя из твоих размышлений и основываясь на мои крайне размытые воспоминания, я могу сказать, что однозначно помню голос тети Цин, звучащий рядом в моменты воспоминаний о человеке, похожем на Вэй Усяня. Ты же не скажешь мне сейчас, что она моя мать и всё такое?

– Нуу… – протянул А-Лин, а Сычжуй посмотрел на него нечитаемым взглядом, – если бы она не была возлюбленной супругой вашего главы, то я бы подумал над этим. Ведь будь всё именно так, то Цзэу-цзюнь, наверное, забрал бы тебя себе, чтобы ты рос с матерью и приемным отцом, а не только с одним отцом… гипотетически родным, – торопливо ответил А-Лин.

– Твоя логика ведет тебя странными путями… Давай пока не будем об этом. Я сам постараюсь вспомнить еще что-то, а если не вспомню, то и ладно, значит, так нужно, – проговорил А-Юань, останавливая бурную фантазию Цзинь Лина.

– Тебе разве не интересно узнать о своем детстве? – спросил А-Лин.

– Интересно, но мне больше по душе быть в настоящем, – и он стрельнул взглядом на обнаженную грудь А-Лина, покрытую сейчас капельками воды.

– Куда ты так смотришь? – игривым тоном спросил Цзинь Лин, сразу же отложив расспросы о детстве своего любимого на потом и поражаясь тому, что он может вот так разговаривать. Не язвить и возмущаться, а соблазнять. Откуда это в нем вообще взялось? Возможно ли, что присутствие рядом именно Сычжуя так на него влияет и будь здесь еще и Цзинъи, которого хочется постоянно поддеть, вызывая этим в его глазах непокорный огонь, он вел бы себя по-иному? Это еще только предстоит проверить.

– Мне снова хочется поцеловать твою грудь. Очень понравилось ощущение, когда язык и губы касаются твердых сосков, так и хочется слегка их прикусить, – Сычжуй перевел взгляд с груди А-Лина на его лицо и слегка приоткрыл свои пухлые губы. Этот томный взгляд и это простое действие невероятно сильно повлияли на Цзинь Лина – в мгновение ока внизу живота вспыхнул огонь желания. Они же буквально только что делали это и вновь хочется касаться друг друга в самых сокровенных местах. А-Лин первым потянулся к А-Юаню за поцелуем, заставив юношу опереться спиной о бортик купальни. После, соблазнительно и хитро улыбнувшись, он разместился между его бедер и, нависнув над ним, начал целовать грудь Сычжуя именно так, как тот минуту назад рассказывал – касаясь твердых сосков языком, обхватывая их губами и слегка прикусывая. Это поистине восхитительное ощущение.

– А-Юань, – произнес Цзинь Лин, отрываясь от ласк, – ты обещал, что позволишь мне сделать с тобой тоже самое, что недавно сделал со мной.

– Конечно, – ответил Сычжуй и ярко улыбнулся. Цзинь Лин зажмурился, но когда распахнул глаза, то в них ярко отражалась его похоть – он желал попробовать тело своего возлюбленного, и А-Юань не мог ему в этом отказать, да и не хотел.

Подготавливая Сычжуя так же, как тот совсем недавно делал это с его телом, А-Лин понял, сколько выдержки потребовалось А-Юаню, чтобы сдерживаться и не взять его сразу. Эта процедура возбуждала сама по себе – проникать пальцами в жаркое тело, двигать ими, понимая, что совсем скоро сможет войти сюда своим естеством, чтобы подарить любимому невероятные ощущения. Именно такие, какие он позволил ощутить ему самому. Они вернулись на кровать, не рискнув заниматься этим в купальне, где везде только вода и камень. Сейчас юноши повторяли те же самые действия, но поменявшись ролями – в руках Цзинь Лина изнывал от новых ярких ощущений Сычжуй.

Забывшись в непривычной ласке, А-Юань был готов раствориться в этих прикосновениях. А-Лин входил в него мягко, стараясь быть предельно аккуратным – он полностью повторял поведение Сычжуя. Они понимали, что у них еще будет много ночей, в которых будут сгорать в своей страсти, но сейчас, в их первый раз, оба желали быть нежными, дарить только самые приятные чувства и ощущения.

Сплетались тела, туманилось сознание, они терялись в своих желаниях, в своем огне, опаляющем их влюбленные души. Эта страсть позволила их чувствам обрести воплощение в этой близости, столь сильно желанной обоим юношам. Не ведая более преград, они отдавали себя друг другу нежно, срывая влажные поцелуи, даря жаркие объятия и порой полностью теряя связь с реальностью. Здесь и сейчас были только они, одна лишь любовь вела их по этой дороге, что была расцвечена яркими эмоциями и чувствами.

***

Ближе к утру они покинули это место и, чтобы остаться незамеченным, Цзинь Лин на всякий случай решил провести остаток ночи у Сычжуя. Надеясь, что Оуян не будет сильно за него переживать, он затолкал мысли об этом подальше и завалился спать на одной постели с А-Юанем. Они уснули крепко и не слышали, как вернулся Цзинъи, как расстроенно вздыхал, увидев обнимающихся во сне отнюдь не дружескими объятиями друзей. Ему отчаянно захотелось, чтобы и его они оба так обнимали. В бледном утреннем свете он немного полюбовался на них и, в очередной раз печально вздохнув, принялся будить явно уснувших поздно юношей.

– Что такое? – сонно пробормотал Цзинь Лин. – А… это ты… дай поспать… – и вновь прижался к Сычжую, а Цзинъи сразу же вспыхнул.

– Что это за пренебрежение? – грубо спросил он.

– Какое пренебрежение? – хриплым голосом спросил А-Юань. – А… это ты… дай еще немного поспать.

– Что?! – вспыхнул Цзинъи. – Да вы что, издеваетесь надо мной?! Вы чем тут ночью занимались, пока я был в патруле?! – он внимательно осмотрел комнату, но не заметил ничего такого, чтобы могло рассказать о ночном времяпрепровождении этих двоих. Кроме наличия одетого только в нижние одежды Цзинь Лина в постели Сычжуя, всё выглядело точно так же, как и вчера вечером, когда он уходил из комнаты.