Цзинь Лин прикрыл глаза и с выдохом смог полностью расслабиться. Эти ощущения не были неприятными, скорее необычными, странными. Непривычными. Он чувствовал и понимал, что именно делает А-Юань, и пусть в первые мгновения ему было слегка некомфортно, немного потерпев, А-Лин понял, что эти новые ощущения вызывают странную отдачу в теле. Если вот так попробовать выгнуться, то становится очень приятно – Цзинь Лин слегка прогнулся в пояснице и ощущение, которое было где-то на грани восприятия, стало ярким.
– Ау… это… – вырвалось у него.
– Тебе больно?! – тут же встрепенулся Сычжуй.
– Н-нет… когда ты трогал меня там… стало появляться какое-то очень приятное ощущение, – произнес Цзинь Лин. – Продолжай… мне приятно…
Сычжуй облегченно вздохнул. Плавно двигая пальцами, он аккуратно подготавливал эту нежную часть своего любимого для себя, чтобы вскоре познать это запретное, но столь вожделенное ощущение.
– А-Лин, я попробую войти, – через время произнес А-Юань. Его тело изнемогало от желания, а член давно и обильно сочился смазкой. Сдерживаться было сложно, хотелось хотя бы потереться об Цзинь Лина, но они изначально были решительно настроены попробовать самое вкусное и отступать не хотел ни один из них. А-Лин кивнул, соглашаясь. Он готов. Он желает этой близости. Сычжуй вновь взял бутылек с маслом и, налив на ладонь, обильно смазал себя, возможно, перестаравшись, но, несмотря на свое возбуждение, он отчаянно боялся причинить боль Цзинь Лину. Еще раз плавно ввел пальцы в А-Лина, и не встретив сильного сопротивления, решился на действия. А-Юань немного приподнял своего любимого за бедра и притянул к себе, аккуратно вжимаясь своим членом в его тело, мягко проникая в горячий, влажный от масла вход, заполняя его собой. Цзинь Лин тяжело выдохнул и Сычжуй тут же остановился, давая им обоим привыкнуть к этим новым для них ощущениям. Его движения были плавными, бережными. Он сдерживал себя из последних сил – до одури хотелось начать двигаться, входить резко, вызывая стоны у юноши, сейчас лежащего под ним, но это их первый раз и нельзя, ни в коем случае нельзя, чтобы Жуланю было больно. Сычжуй желал наполнить этот вечер для него только приятными моментами, яркими ощущениями, и боли здесь не должно быть места.
– А-Юань… можешь… не бойся, двигайся, как ты хочешь… – прошептал Цзинь Лин. Взглянув в его глаза, затуманенные желанием, Сычжуй отпустил себя.
Цзинь Лину было непривычно, но приятно. Нежность Сычжуя, то, с какой осторожностью он подготавливал его тело, невозможно было сравнить ни с чем. Он сам буквально только что уже испытал удовольствие, и теперь хотел того же для А-Юаня. А-Лин видел и ощущал желание своего любимого, да и сам трепетал от его прикосновений. Это невероятно восхитительно, ощущать друг друга вот так – сорвав все рамки, позволяя всё, что так давно жаждали они оба. Стоило Цзинь Лину разрешить Сычжую двигаться так, как тот пожелает, как А-Лин на полную ощутил его член в своем теле. В первые мгновения было слегка больно, но после с каждым новым толчком приходили волны непознанного им ранее удовольствия. Эти скользящие движения, это чувство наполненности, эти стоны, вырывающиеся у них двоих, шлепки тел друг о друга, подернутые поволокой похоти взгляды и жадность, заполняющая души – всё это захватывало их сознания, уводя за грани реальности и погружая в омут страсти с головой. Цзинь Лин, двигаясь по наитию, обхватил Сычжуя ногами, словно ему было мало этой близости, будто желал, чтобы тот еще глубже проникал в его тело.
Сминались красные простыни, наполнялся воздух ярким ароматом разгоряченных тел, двигались в едином ритме любви два юных создания, даря друг другу невероятные ощущения. А-Юань дрожал, изливаясь в тело Цзинь Лина, закусывал губу от яркого удовольствия и нисколько не подавлял вырывающиеся стоны. А-Лин получил разрядку немного раньше – он помогал себе ладонью, а член Сычжуя, затрагивающий определенную точку в его теле, добавлял остроты ощущениям, и юноша не продержался долго, залив себе весь живот вязкой жидкостью.
Опустошенные и удовлетворенные, они лежали на постели и нежно смотрели друг на друга, прикасались к волосам, скулам, губам, едва проводя по ним кончиками пальцев. Растрепанные и невероятно счастливые.
– А-Лин, у тебя что-нибудь болит? – через время спросил Сычжуй.
– Нет, ничего. Легкий дискомфорт, но не более, – через несколько секунд ответил Цзинь Лин, прислушавшись к собственным ощущения, – да и ты же меня не час… кхм… применял по назначению, а совсем недолго. – Сычжуй слегка напрягся, – Ты чего?
– Я… я в следующий раз… лучше постараюсь… – произнес А-Юань, словно извиняясь.
– Ты о чем вообще? Ааа… то, что недолго… после произошедшего между нами совсем недавно, я полагаю, дело не во времени самого занятия, а в совместимости сторон. Думаю, я бы слишком долго и не продержался, а еще, я считаю, в тех книжках, что мы с тобой читали, об этом преувеличивают… и… мне всё понравилось – завершил А-Лин и вдруг спрятал лицо в ладони. Сычжуй с облегчением выдохнул и попытался отнять руки Цзинь Лина от лица, но это оказалось провальной затеей.
– А-Лин, почему ты спрятался? – удивленно спросил А-Юань.
Цзинь Лин раздвинул пальцы и взглянул сквозь щель между ними на Сычжуя. Спрятался вновь.
– Я странно себя чувствую… в душе… в сердце… – едва слышно пробормотал он.
– Цзинь Лин, – А-Юань, несмотря на сопротивление А-Лина, притянул его к себе и прижал к груди, – а вот я счастлив… – и поцеловал в растрепанную макушку.
– И я… – прошептал Жулань. Он наконец-то убрал руки и обнял Сычжуя. Наслаждаясь этими объятиями, они вновь принялись целоваться.
– Цзинь Лин, – через некоторое время произнес Сычжуй, с трудом отрываясь от таких сладких губ, – думаю, нам стоит искупаться и привести в порядок постель.
– Угу, – пробормотал А-Лин и, отстранившись от любимого, первым встал с кровати. – Сычжуй, а тебе правда понравилось? – вдруг тихо спросил он, остановившись.
– А-Лин, ты чего такие вопросы задаешь? – встрепенулся А-Юань. Встал, пошел к Цзинь Лину и стиснул его в объятиях, отнюдь не нежных. – Почему мне должно было не понравиться? Я ведь очень сильно тебя люблю и уже давно мечтал об этом.
– Я почему-то подумал, что… А, неважно, пошли скорее искупаемся, – А-Лин не стал договаривать то, что хотел изначально сказать, и перешел на свой привычный нетерпеливый тон, отбросив все сомнения. Ему только что в очередной раз сказали, что его любят, и он сам тоже влюблен, так что пусть все плохие мысли идут прочь. Он подумал о том, что будет, когда Сычжуя кто-нибудь назовет обрезанным рукавом. Мол, отец такой и сын туда же, но А-Лин тут же вспомнил его слова о том, что «как может быть любовь чем-то ужасным?». И правда, как? Если хоть кто-то осмелится подобное сказать хоть кому-то из них, то он хорошенько отделает этого мерзавца. Подобного еще не случилось, но Цзинь Лин понимал, что это неизбежно произойдет в будущем и заранее злился и ненавидел тех, еще неизвестных ему, людей.
– А-Лин, не нужно переживать о том, что скажут другие, – словно прочитал его мысли А-Юань, – просто помни, что я тебя люблю.
Цзинь Лин первым вошел в местную купальню и прыгнул в нее едва ли не с разбега. Разбрызгивая воду, он выместил на ней свое раздражение и, усевшись на импровизированных ступеньках, ведущих в водоем, тяжело выдохнул. Тело напомнило, что совсем недавно в его сознании не было и намека на подобные мысли – он лишь желал, чтобы Сычжуй входил в него вновь и вновь, даря те прекрасные ощущения, но стоило туману страсти в голове развеяться, как сразу же нахлынули всевозможные мысли: «А если…», «А вдруг…», «А что скажут другие…». Вон, Ханьгуан-цзюнь и Вэй Усянь вообще о таком не заморачиваются и в этом возрасте они уже давно были в отношениях и нисколько этого не стеснялись, хотя и не афишировали. Вновь тяжко вздохнув, А-Лин обвел взглядом это помещение: небольшая пещера с гладкими стенами и маленьким озером с теплой водой по центру освещалась местными магическими фонарями, которые изначально были здесь. Как Вэй Усянь про них сказал – «наследие древних», якобы сейчас такие делать не умеют. Многое в этих пещерах, ставших сокровищницей знаний и артефактов Старейшины Илин, было удивительным и неимоверно древним. Сейчас они бывали здесь часто – учились у Вэй Усяня всему тому, что он с большой охотой преподавал им. Каждый из них старательно конспектировал его рассказы и хранил эти записи словно сокровища, ведь больше никто не владеет такими книгами, как он, никто не понимает того, что там написано и никто не дорабатывает все эти заклинания с учетом произошедших перемен в мире заклинательства, адаптируя их под современные потребности. Этот Вэй Усянь и правда гений. А еще он обрезанный рукав, как и его муж – величайший заклинатель, достигший бессмертия классическим способом в очень молодом возрасте. А-Лин снова тяжело вздохнул.
