Нельзя не отметить относящиеся к этому времени политические прогнозы Станислава Лема, необходимость которых возникла в связи со сложившейся в Польше политической ситуацией. В феврале 1976 года сейм Польши внёс изменения в Конституцию, закрепив положения, что Польша является социалистическим государством, что руководящей политической и общественной силой в построении социализма и коммунизма является коммунистическая партия («Польская объединённая рабочая партия»), что Польша в своей политике укрепляет дружбу и сотрудничество с СССР и другими социалистическими странами. После принятия поправок за пределами Польши была создана общественная организация «Соглашение о независимости Польши» (PPN, Polskie Porozumienie Niepodległościowe), опубликовавшая в середине 1976 года в польскоязычных изданиях в Лондоне и Париже и специальными отдельными брошюрами для распространения в стране свою программу из 26 пунктов. Организация своей целью поставила восстановление реальной независимости Польши (от СССР), установление истинного народовластия, внедрение в жизнь общественных свобод в соответствии с польскими традициями и развитием свободных стран Европы, создание правовых и организационных институтов для развития многопартийной демократии, обеспечение свободы слова и организаций, запрет цензуры, обеспечение частному сектору свободной хозяйственной деятельности, а также выход из военного Варшавского договора, поддержка стремлений к независимости ближайших соседей: Украины, Беларуси и Литвы. Программа подчёркивала свой эволюционный характер. Деятельность «Соглашения…» была направлена в первую очередь на информирование граждан Польши, их образование и объединение для выполнения поставленных задач. За период 1976–1981 годов в рамках «Соглашения…» было издано 49 документов аналитического характера, нелегально распространявшихся в Польше. Само «Соглашение…» сыграло большую роль в формировании общественного мнения и в объединении граждан Польши, что привело к реализации большинства поставленных целей к концу 1980-х годов.

Лем принял непосредственное участие в деятельности «Соглашения…» в части подготовки аналитических документов и чтения лекций. В частности, под псевдонимом Хохол (Chochoł) он опубликовал два больших документа: «Прогнозы Хохла» и «Парадоксы советизации». «Прогнозы Хохла» (Prognozy Chochoła. – PPN, 1978, nr 14; это же: Kultura (Paris), 1978, nr 3) «посвящены будущему Польши, измеряемому годами, то есть близкому будущему. При этом речь идёт о будущем наиболее правдоподобном, а не о будущем наиболее желательном». В работе Лем утверждает, что «политическая игра по-прежнему будет вестись с противником принципиально нечестным, скорым до лжи и к обещаниям, фальшивым в своём зародыше, в жестокости своих поступков ограниченным исключительно актуальной политической конъюнктурой», утверждает, что «живём и будем жить в системе, которая по своей природе НЕ ПОДДАЁТСЯ ИСПРАВЛЕНИЮ, которая ни политических, ни экономических желаний народа не исполнит». В статье Лем рассуждает (прогнозирует) об экономике и культуре, о внешней и внутренней политике. Всё-таки больше места уделяя внутренней политике властей, Лем отмечает, что «в некотором смысле следует ожидать такого “симбиоза” аппарата полицейских репрессий с аппаратом партийного руководства в ПНР, соответствием которого в СССР является “симбиоз” военного командования с коммунистической партией. Различие в партнёре (там армия, здесь полиция) потому, что СССР имеет в виду имперские цели, которых очевидным образом ПНР как государство-сателлит иметь не может, и если главной задачей властей СССР является стремление к военному превосходству над антагонистами из капиталистического мира, то главной задачей властей ПНР будет просто уверенно удерживать за морду собственное общество. (…) Всё сказанное убеждает, что Польша внутренне будет уподобляться СССР». Анализу того, насколько далеко и глубоко Советский Союз уже «проник» в Польшу и какие в связи с этим дальнейшие перспективы, и посвящена статья «Парадоксы советизации» (Paradoksy sowietyzacji. – PPN, 1978, nr 27). В статье Лем рассматривает историю советизации польского общества, характеризуя граждан такого общества: «Жизнь в системе советского типа оказывает на его граждан очень специфическое воздействие, отдельные последствия которого уже можно, к сожалению, наблюдать в ПНР. Средний гражданин становится пассивным, кротким, терпеливым, а вместе с тем ожесточённым, лицемерным, циничным, у которого абсолютно уничтожены всяческие проявления мышления в политических категориях. Пассивным, кротким и терпеливым он становится осознанно из опыта, что противодействие злу, гласная критика, подвергание сомнению распоряжений власти или хотя бы только требование того, что ему номинально положено (например, качественное обслуживание в ресторане, в магазинах, в учреждениях) в лучшем случае ничего не даст, а в худшем повлечёт за собой неприятности, сложно представить какие». Лем отмечает факторы, препятствующие быстрой полной советизации польского общества, а именно: «1) Костёл, 2) неколлективизированное крестьянство, 3) тяжёлое экономическое положение государства, 4) непропорциональность между коррумпированностью власти и её оперативностью, 5) определённые формы диссидентского движения». И в заключение утверждает, что «своеобразная неравномерность советизации Польши создаёт определённый шанс противодействия её собственному прогрессу, который был бы мил Кремлю. Проявления коррупции, деморализации, неверных решений, безыдейности, экономической беспомощности, замена способных людей на по сути цинических злодеев, – это ПНР переняла у большого московского опекуна как бы с готовностью как более правильное и выгодное с точки зрения тамошнего Политбюро. Немного в этом выводе утешения для граждан, утопающих в несчастной отечественной грязи сокрушённых надежд, но в нашем положении мы должны быть удовлетворены малым. Мы могли ведь опуститься на то дно, на котором находится Чехословакия, пользующаяся сегодня большим доверием Кремля, потому что ему очень удалось оглупляющее усмирение. Неспособность наших властей даёт нам сегодня шанс на лучшее далёкое будущее. Такие иногда случаются каверзные парадоксы истории».

ГОЛЕМ [1] не всё говорил так, как считал, из тактических соображений: неловко обращаться к горбатому со стороны его горба. Горбатый, согласно ГОЛЕМу, это наш вид, и это опять является очень поздним следствием эволюционного оппортунизма.

Однако, согласно ГОЛЕМу (у меня есть множество проектов его дальнейших лекций [2]), человек не только влюбился в себя любовью трагической, но полюбил в себе свои Тайны. Эти тайны, переложенные на язык стохастического управления, того, который регулирует эволюционный процесс, – это различные ненужные зигзаги, рецидивы, половинчатые выходы из ловушки, тривиальные поступки, деятельность в соответствии с тем, «что уже созрело» с точки зрения свойственной эволюционному движению инерции. Означает это просто то, что никакого реального превосходства, никакой оптимизации в пределах того, что МОЖЕТ быть оптимизировано, адаптационно выживаемо, эволюция не реализует. Не может этого делать. Слишком эффективный паразит убивает всех хозяев, сам погибая с ними. Слишком эффективный хищник пожирает все жертвы и погибает от голода. Слишком эффективные жертвы вырываются, и хищник опять погибает от голода. Эволюционное движение стало тогда движением к состояниям равновесия (гомеостаза) в биотопах. В общей экологической нише было позволено только такое МИНИМАЛЬНОЕ преимущество данного вида над другими, которое удерживает при жизни возможно большую часть биотопа. Вид не может фактически царствовать в своём биотопе, ибо царствуя, уничтожит и его, и себя.

Первые два миллиарда лет эволюции была стагнация, вызванная тем, как я думаю, что эволюция тогда ещё не обломала самой себе рога. Виды получали слишком много преимущества над остальными – эволюция тогда вела АЗАРТНУЮ игру. Это была разновидность покера: в результате видовая эффективность оказывалась неэффективностью для всей биосферы (всё это происходило ещё на уровне микроорганизмов, или, по крайней мере, организмов беспозвоночных). Потом она научилась умеренности. Эта учёба кристаллизовалась в самом методе наследственности. Это некий бридж, в котором партнёров не уничтожают, противников не приканчивают. Эффективность нарастает у видов понемногу, очень ОСТОРОЖНЫМИ перетасовками генотипных комплектов. Структура генотипов ОЧЕНЬ КОНСЕРВАТИВНА. Неспешность процесса является единственным возможным заменителем предусмотрительного надзора над целостью, так как этого надзора быть не могло. Благодаря этому виды могут погибать, но не может остановиться, как самоуничтоженная, эволюция. ГОЛЕМ об этом говорил более или менее осторожно. Человек – это разум, а разум – это адаптация, которая опять является покером. Рискованная и нестабильная адаптация, позволяющая (мы уже видим это) убить всю биосферу.