– Алые ленты, – она встряхнула волосами. – Уж это ты знать должна. Шанбааловская идея.

Я отвернулась от нее и посмотрела на суккубов, тихо перешептывающихся, перешучивающихся, и гладящих друг друга по рукам. У меня зарябило в глазах. Суккубы – идеально красивые создания, и говорят, что их особая магия позволят им выглядеть безупречно красивыми именно для того, кто на них смотрит, но на полукровок эта сила не действует. Так что вместо того, чтобы увидеть похожих на кукол прекрасных юношей и девушек, я увидела довольно обыкновенных существ, с красивыми идеальными лицами, лишенными всякой выразительности. Суккубов в них выдавали лишь глаза неестественно-ярких оттенков: изумрудный, пурпурный, пронзительно-синий.

Дэвы стояли врассыпную, но их я не разглядывала. Холодные – вот единственное, что я заметила. От их поз, взглядов, и слов буквально дуло ледяным северным ветром, и я зябко поежилась. Магии вокруг них клубилось столько, что от нее у меня потрескивали кончики волос. Среди одинаковых черных макушек из необычного я увидела только девушку с розовыми волосами. Она поймала мой взгляд, закатила глаза и отвернулась.

Нервно перекинув косу на спину, я завертела головой по сторонам. Я искала глазами Хатхор – она игнорировала меня последние несколько месяцев, но я хотела убедиться, что после той заварушки в торговом центре она в порядке. И я выглядывала Амрэя. Я знала, что он здесь. Достав телефон из кармана, я отправила ему сообщение, но прислушиваться не стала. Телефон Амрэй вечно держал в беззвучном режиме.

Я выглядывала его, и увидела – как всегда, в стороне от всех, с сумкой на ремне через плечо, которая вечно сползала ему на задницу, но он поправлял ее так, чтобы она била ему по бедру при каждом шаге. Я быстро ткнула Персефону в плечо.

– Я отойду на пару минут поздороваться, не натвори ничего, – сказала я, решительно поворачиваясь в сторону Амрэя.

– Ты куда пошла? – девушка поймала меня за руку, острые ногти царапнули по запястью.

Она проследила за моим взглядом. Лицо Персефоны некрасиво исказилось, обнажив треугольные зубы.

– Не надо болтаться с паршивой кровью, – тихо зашипела она. – Забудь! Подумай о репутации.

– Да наплевать мне на репутацию, – я обернулась, смотря на Амрэя, потом снова посмотрела на Персефону. – Ты чего так взъелась?

Я слышала, что полукровных недолюбливают, но она относилась нормально ко мне, а если сравнивать, то Амрэй был более приятным метисом. Я хотела было сказать ей все, что думаю о ее расовых предрассудках, но решила промолчать. Я принимала удивительно правильные решения сегодня.

Я решила промолчать, потому что «раб темной крови» это был тот титул, который носил Амрэй, титул, которым ему предстояло представляться до конца жизни. Этот парень был умней всех на свете, и, как я всегда думала, однажды либо всех нас спасет, либо приведет к погибели, но даже тогда он остался бы просто полукровным.

– Стой. Не дергайся, – Персефона решительно дернула меня к себе. – Не при всех же муркаться с этим!

– Я тоже полукровка, – сказала я, заглядывая ей в глаза и делая шаг навстречу девушке. – На меня ты так не реагируешь.

– Полукровка это не полукровный. Такие, как ты, хотя бы похожи на дэвов, – она выпустила мою руку. – Заговоришь с ним, и тебя сожрут с потрохами.

«Заговорю и не сожрут», – подумала я, отворачиваясь. Я бы подошла к нему, если бы на сцену не поднялась женщина. Снова худая, но в этот раз вполне вписывающаяся в мое определение «просто худой». Черные склеры выдавали в ней чистокровную темную дэву. Она взъерошила свои короткие волосы, торчащие в разные стороны, как солома, обвела нас всех равнодушным взглядом и подняла руку, призывая к молчанию.

Первыми стихли дэвы. Персефона осторожно задела мою ногу своей, и я на всякий случай опустила голову, но нет-нет, да бросала осторожные взгляды на женщину на сцене.

– Леди Тьмы, директор Академии, магистр артефакторики, Гретхен-де-Ма̀рго, – сказала она, и по одному ее виду было понятно, что она убьет любого, кто произнесет ее второе имя без ударения на «а». – Я вижу перед собой много новых лиц, и это значит, что учебный год будет удачен, ведь в неудачный год мы не находим никого, кто разрушил печать. Слабые исчезают на задворках нашего Пятимирья, оставляя нас бороться за право сильнейшего. Я вижу многих, но лишь единицы из этих лиц будут смотреть на меня в следующем году. Всё, что вы можете здесь получить, вы должны добыть самостоятельно. Академия стоит выше, чем простое вкладывание знаний в голову ученикам. Мы предоставляем возможность опробовать себя в том, что следует за детством: взрослой жизни.

В зале стояла оглушительная тишина, и ее голос разносился от стен, но эха не давал. Ее имя позволяло предположить, что ей уже не одна тысяча лет, в последнем столетии в моду вошло называть детей именами человеческих мифических богов.

– Вы обязаны носить школьную форму, пока не заслужите право на свою одежду, – продолжала говорить Гретхен. – Вы обязаны посещать занятия. Вы обязаны следить за порядком в своем жилище, и обязаны каждым словом, делом и поступком отвечать перед Академией. Вы обязаны каждый день доказывать, что достойны доверия Миледи. Мы принимаем вас не как наших неразумных детей, а как гостей в собственном доме, и, если правила будут нарушены, вы будете исключены из нашего общества. Вы будете подчиняться правилам и порядкам, установленными магистрами на занятиях, и прилагать все усилия к тому, чтобы ваш ум стал острым, а магия сожгла дотла наших врагов. Да продлится царство Миледи вечно!

– Да продлится царство Миледи вечно! – эхом отозвался хор голосов.

И я с удивлением поймала себя на том, что говорю в унисон со всеми остальными, хотя этому точно никогда не училась. Но казалось таким естественным смотреть в пол, слушая ее голос, подчиняться ему, и выкрикивать с ней славу женщине, которую я не одобряла.

– В коробке вы найдете школьную форму, ключ с номером вашего жилища, ваше индивидуальное расписание. Длинноволосые существа обязаны на занятие собирать волосы, пока не получат разрешения не носить форму. Если вы желаете свободы, заслужите ее, – сказала Гретхен-де-Ма̀рго.

Огоньки заметались над нами, роняя свертки прямо нам в руки. Поймав свой, я опустила взгляд. Мое имя, и запечатан печатью с профилем Миледи. Подхватив сверток одной рукой, а другой поудобней перехватывая ручку чемодана, я посмотрела на Персефону.

– А теперь мне можно пойти с другом поздороваться?

– Я у нее это право когтями вырву, – тихо сказала девушка.

– Какое право? – не поняла я.

– Носить свою одежду. Ненавижу униформу!

Я улыбнулась, немного нервно, но у меня часто бывали такие нервные улыбки. Персефона разорвала мой сверток ногтями, запустила внутрь руку и достала брелок, потом повторила тот же порядок действий со своим.

– О, так мы жить вместе будем, зачет! – обрадовалась я. – А теперь мне можно поздороваться с другом? А, тетя Персефона, можно мне поиграть с другими детьми?

– Погоди, сейчас все разойдутся.

Я закатила глаза. Существа постепенно устремились к выходу, и в этой толпе было сложно оставаться на одном месте. Скорее по инерции, чем потому, что правда хотела, я неспешно семенила рядом с Персефоной, уворачиваясь от тех, кто решил, что пройти сквозь меня – «отличная» идея. Учитывая, что в среднем я была выше их всех, и уж точно толще, на деле идея была очень так себе.

В спину мне врезалась девушка, громко завизжала, потом оглушительно расхохоталась голосом. Я охнула, слегка пригибаясь. Ощущение было такое, словно маленькое пушечное ядро пробило меня насквозь. Зверолюдка с кошачьей мордочкой и ушками вскочила на ноги.

– Прости-прости-прости-прости! – затараторила она голосом, слишком высоким, чтобы быть приятным. – Ты случайно оказалась на моем пути, я не хотела! Прости-прости-прости-прости! Я должна искупить свою вину! Проси, что хочешь, но не заставляй меня лить кровь твоих врагов или есть бычьи глаза, ха-ха!