Завертев головой по сторонам, я разглядывала других прибывших, выискивая кого-нибудь интересного, с которым впоследствии можно познакомиться, и вскоре обнаружила, что почти все девочки невероятно худые, с черными волосами. Я посмотрела на статую, потом на Персефону, еще на нескольких девушек и покачала головой. Ясно теперь, откуда у них такая мода на худобу резко пошла. Не думала, что в Загранье такой мощный культ новой королевы.

– Здравствуй, леди Персефона, – раздался приятный бархатный голос.

Персефона резко остановилась, опуская голову вниз и наклоняя ее так, чтобы занавеситься волосами. Я догнала девушку в несколько быстрых шагов, – я отстала, пока разглядывала существ, – и коснулась ее плеча.

– Персик, ты чего? – я посмотрела на юношу. – Какие-то проблемы, парень?

Ответом мне стал тихий смешок. Я смело заглянула ему в глаза, и прошло несколько драгоценных секунд, прежде чем я поняла, на кого я смотрю, зачем смотрю, и почему мне лучше никогда больше в жизни не поднимать на него вызывающего взгляда.

Я утонула в его глазах. Прежде я никогда не видела таких глаз: они утягивали внутрь. Радужки не было вовсе. Вместо нее плясал синий огонь: настоящие языки пламени. Мне казалось, я даже слышу треск поленьев внутри этого костра. Мои губы полуоткрылись, и перья на крыльях затрепетали, мурашки побежали по спине. Я тонула в этих глазах, и ничего не могла поделать с собой: огонь тянул меня к себе, в огне я чувствовала силу, мощный, сбивающий с ног, энергетический поток его магии.

– Сколько смелости, – произнес он, продолжая посмеиваться. – И сколько искренности. Или это столь низкий уровень интеллекта, что ты ничего не боишься?

Я не могла ничего ответить, но вместе с тем понимала, что должна говорить.

– Завела себе подружку, леди Персефона? – со смехом продолжил говорить юноша.

Персефона стояла, смотря в пол, а я окостенела, неспособная пошевелиться. Я приоткрыла губы, пытаясь вытолкнуть хоть какой-то звук с них, но связки мне отказали. Первые всполохи страха начали зацветать черными цветами в моей груди, и я поняла, что подрагиваю. Это было еще не настоящей дрожью, но скоро я начну бояться по-настоящему, и меня затрясет, а из глаз польются слезы шока, боли и отчаяния. Эта боль будет не физической, и я не смогу ее успокоить.

Если эта боль будет, я никого не смогу защитить.

– Оставь нас, пожалуйста, – твердо сказала Персефона, и подняла лицо, исподлобья заглядывая ему в глаза. – Я сама выбираю себе друзей.

– И много у тебя друзей из детей Предателей? – его пальцы коснулись моего подбородка, приподнимая лицо. – Ты меня боишься? Не стоит, я не из тех, кто нападает на невинных жителей. Хоть прежде я и не встречал никого, у кого хватало смелости так на меня смотреть.

Его смех серебристым колокольчиком разрезал воздух, и я выдохнула. От него не чувствовалось агрессии, и я не должна была испытать этот стопорящий ужас, но что-то внутри меня взревело, приказывая бежать как можно скорее. И хотя он вел себя более чем миролюбиво, я сделала шаг назад. Если он такой хороший, почему у Персефоны такое лицо, будто бы она вот-вот расплачется? Если он такой хороший, каким пытается себя показать, почему моя интуиция в истерике бьется, пытаясь вырваться не то, что из Академии, – из Загранья куда подальше?

– Да ты задрал, – протянул капризный голос.

С нами поравнялся юноша, и сначала я не увидела ничего, кроме длинных черных волос, рассыпающихся по плечам, резко выделяющихся на фоне кипельно-белой рубашки. В глазах у меня словно задвоилось, но потом я моргнула, и поняла, что это не у меня проблемы со зрением, это два близнеца стоят передо мной. Длинноволосого звали Левиафан – имя вспыхнуло в голове яркими буквами.

Они были чудовищно похожи между собой – у них были одинаковые прямые носы, и пухлые губы, и одинаковое лицо. Их нельзя было назвать красивыми, потому что лица их напоминали череп, обтянутый кожей, с неимоверно впалыми скулами, такими резкими, что о них, казалось, можно порезаться. Различались они лишь прическами – у одного были волосы длинные, и я сделала шаг назад, когда поняла, что передо мной наследный принц, – а у его брата волосы намного, намного короче, и уложены почти все на бок, чтобы красиво каскадом падать на лицо. И огонь в глазах был разный, у Вельзевула синий, у Левиафана – алый. Но это были они: «принц в кедах» и второй наследник.

– Я не собираюсь тут торчать до второго Восстания, так что разворачивайся и пошли, – снова капризно затянул Левиафан, кладя руку на плечо Вельзевулу.

– Тогда позже, леди Персефона, – второй принц взял Персефону за руку, поднял на уровень ее груди и нежно поцеловал кончики пальцев. – Мой возлюбленный братец жаждет услышать вводную лекцию, а идти один, кажется, не в состоянии.

В ответ на это Левиафан закатил глаза, близнецы двинулись в сторону от нас. Вельзевул оглянулся через плечо и подмигнул. На лице его царила милая, вежливая и виноватая улыбка.

Я стояла, громом пораженная и оглушенная. Напротив меня только что стояли маркизы Каменной крови, сыновья Миледи, наследники Престола, и те, кто так редко мелькали где-то в сети, но были известны всем. Вот это встреча!

– Ничего себе, – выдохнула я, покачиваясь на ногах, но вновь обретая и равновесие, и способность говорить. – Я даже отключилась на минутку.

– Они сильные, – тихо сказала Персефона. – Этой силой тебя и полоснуло. Привыкнешь со временем, нам еще учиться вместе.

Я повернула к ней голову, но фиолетовые камни, что заменили ей глаза, хранили молчания. Я могла лишь догадываться о том, какой она себя сейчас чувствует – напуганной, раздраженной, счастливой или кокетливой. Я открыла рот, чтобы спросить ее об этом, а заодно и о том, чем ей так не нравится Вельзевул, но резким движением захлопнула челюсть. Интуиция подсказывала, что у нас еще будет время для этого разговора, а пока лучше промолчать.

– Мальчики из рода Горгоны, – задумчиво протянула я. – Никогда не думала, что увижу их вживую.

– Миледи, да продлится Ее Царство вечно, считает, что темные дэвы из аристократических семей должны воспитываться со всеми, – постепенно голос Персефоны обретал обыкновенную силу и свойственные ей, Персефоне, округлые интонации. – Ты здесь много наших повстречаешь.

Слова соскочили с ее губ непринужденно, и я кивнула. Придворные так придворные. За всю свою жизнь из более-менее аристократов я знала только Хат, и то аристократкой она в полной мере не была. Просто ее отец работал в посольстве, и как любой посол, приравнивался к очень важной персоне.

– Ты не понимаешь моего шока, да? – спросила я, поворачиваясь к девушке.

– Нет, не понимаю, – вновь в ее голос вернулось раздражение, что значило, что она окончательно пришла в норму. – Ты тоже не из обычной семьи, хотя бы с темной стороны.

– Ты знаешь, кто мой отец, – я прошла сквозь двойные распахнутые двери.

– Но он всё равно из своего рода, – Персефона остановилась, посмотрела в одну сторону, потом в другую и указала направление налево. – Нам туда, идем.

Я хотела подивиться её знаниям, но потом увидела огоньки, выстроившиеся в ровную линию и указывающую дорогу первокурсникам. Хмыкнув, я пошла по нарисованной ими дороге.

– Уважать за предков? – фыркнула я, заходя в большой полукруглый зал. – Серьезно, Персик?

– Пока больше не за что, – Персефона остановилась.

– Жестко, – пробормотала я.

Она мне ничего не ответила. Я рассеяно огляделась по сторонам, заметила впереди длинные черные волосы принца, и поспешно отвела взгляд. Вокруг меня было немного темных, я читала их расы по их внешности. Стайками группировались зверолюды по известному мне еще с Первого мира принципу – травоядные с травоядными, хищники с хищниками, крылатые с крылатыми. Группа девушек стояла совсем в отдалении ото всех, и мне, несведущей в орнитологии, они напоминали орлиц. Я пригляделась внимательно и увидела у всех красные ленточки, вплетенные в прядь волос у виска.

– Банда какая-то? – тихо спросила я у Персефоны, указывая на девушек.