Вот именно, так и думали сейчас все, они не осознавали всей трагедии, которая разыгралась сейчас в западной части страны, им казалось, что ничего страшного не произошло, ведь наша армия легко справится с агрессором. И только через два месяца трагичных сводок начнет приходить осознание развернувшейся трагедии, поэтому мне осталось только покрутить головой в отрицании.

— Что? Нет? — Удивилась она моей реакции. — Ты хочешь сказать, что красная армия не справится с немцами?

— Справится, но не сразу, — выдал я, — ты думаешь, что фашисты дураки, и полезли на Советский Союз вот так, не рассчитав последствий? Нет, все они посчитали и надеются на успех, конечно, они многого не учли, и в конечном итоге проиграют эту войну, но от нас это потребует больших жертв и нескольких лет, на быструю победу надеяться не приходится.

— Мне кажется, ты не прав, — упрямо вскинула голову Катя, — вот увидишь, через месяц красная армия прогонит немцев с нашей земли.

Вот такие дела, спорить и убеждать бесполезно, все же советская пропаганда о силе красной армии сделала свое дело, все просто убеждены, что эта война не может длиться долго.

— Хорошо, — улыбнулся я, — будем надеяться на лучшее, но не забывать о худшем. Так тебя устроит?

— Так устроит, — наконец просветлело ее личико, — ты в училище прямо сейчас идешь?

— Да. Надо собираться, думаю, с этого дня все выходные будут отменены, перейдем на казарменное положение.

Возвращаясь в часть, я видел мало огорченных лиц, эта война пока еще не воспринималась всеми как нечто делящее жизнь на «до» и «после». Да было недоумение, мол, как же так, почему Германия посмела напасть на СССР, ведь даже ребенку понятно, что ничего у нее не получится. Но кое-кто все же правильно понял предстоящие трудности, они не тратили времени на разговоры, а спешили в магазины, надо успеть закупиться продуктами и товарами первой необходимости, однако, даже они не предполагали, сколько долго будет длиться эта война.

В училище прибыл в этот день далеко не весь преподавательский состав, или некоторые посчитали, что раз их не вызвали нарочным, то ничего страшного не произошло, или просто были где-то далеко на отдыхе и не сразу узнали о начале войны. Чекменев на это лишь пожал плечами и дал команду выстроить весь наличный состав училища, он уже успел переговорить с военкомом по телефону и знал о начале войны немного больше того, что говорилось в сообщениях по радио. В целом его речь перед курсантами свелась к двум основным тезисам: вероломное нападение фашистов будет отбито; и надо больше уделять внимание учебе, чтобы бить врага со всей пролетарской ненавистью. Причем здесь «пролетарская ненависть» я не понял, но в целом речь была зажигательной. На этом общий сбор училища был закончен, и все разошлись по своим казармам и палаткам, все-таки время уже подходило к девятому часу и вот-вот должны были наступить сумерки.

Если жители Иркутска пока не сильно переживали из-за начавшейся войны, то в училище было все наоборот, ведь Чекменев тоже побывал на Халхин Голе и успел поучаствовать в войне с японцами. Но участие он принимал не в составе группы опытных лётчиков во главе с заместителем начальника Военно-Воздушных сил РККА Яковом Смушкевичем, а раньше, в мае, когда советским летчиками пришлось в полной мере познать горечь поражения. Именно поэтому он в отличие от многих представлял себе, что такое война и знал о необходимости более вдумчивого подхода к подготовке летчиков. Начиная с понедельника 23-го июня, отношение к учебе стало меняться, теперь никто не говорил, что я слишком тороплюсь учить курсантов, наоборот старались сделать учебу более интенсивной. Да и сами курсанты почувствовали вкус к учебе и старались все делать как можно точнее, чтобы не повторять задание снова.

Что касается тех летчиков, которые прибыли из частей переучиваться на И-125, то они всеми силами стремились в свои части, несмотря на то, что не в достаточной мере освоили новые машины, боялись, что не успеют повоевать. И я их понимал, им казалось, что благодаря новой, более мощной технике они получат явное преимущество в воздухе над противником, но это было заблуждение, кроме самих мощных моторов нужно еще и умение воевать, а вот с этим дело обстояло не слишком хорошо. Даже курсанты имели больше опыта действий в группе. Но тут ничего не поделаешь, только война все расставит по своим местам, а сейчас увещевать бесполезно, остается только надеяться, что они все же начнут применять те наработки, которые сегодня разбираем на занятиях.

В интенсивной учебе прошло еще две недели, не могу сказать, что за это время мы успели совершить невозможное, но летать курсанты стали заметно лучше. А тут и конец учебе переучивавшихся летчиков наметился, программу обучения им резко оборвали и вместо двух месяцев, на которые их сюда отправляли, прошло всего полтора. Видимо, совсем плохи дела на фронте с истребительной авиацией. Естественно перегоняли они самолеты своим ходом, за лидером, это когда бомбардировщик идет по маршруту и ведет за собой истребители, ведь у них нет навигационных приборов. Расстояния между аэродромов относительно короткие по 300–400 километров, так что пилить им до фронта несколько дней.

— Вот, скоро так и наши ребята полетят, — выдохнул майор Чекменев, провожая последнюю партию летчиков, — сократили нам срок обучения на целый месяц.

— Как, это сократили? — Удивился я, так как знаю, что училища до августа трогать были недолжны.

— А вот так, — хмыкнул майор, — нужно под новых курсантов место освобождать, призыв же был, вот и требуют учебу на месяц раньше закончить. Так что еще две недели и принятие присяги, а там и в действующие части.

— Понятно, — сник я, — жаль, мне бы хотелось их еще кое-чему подучить.

— Это да, — кивнул Чекменев, — подучить их кое-чему еще не помешает. Не хотел тебе говорить, чтобы не зазнавался, но честно сказать, мы и так сделали из них хороших истребителей, в обиду они себя не дадут, так что беспокоиться на эту тему не следует. По сто сорок часов летного времени, да еще тренажеры, где еще в училище так летчиков готовят?

— Нет предела совершенству, — морщусь в ответ.

— А ты не переживай, вместе с ними полетишь, — вдруг изрек майор, — на наше училище на двоих инструкторов разнарядка пришла, а кроме тебя и Лапина послать некого, сам понимаешь.

Ну да, это действительно так, в училище нас четверо, тех, кто учил курсантов летать, но двое уже в возрасте, поэтому на фронт их не пошлешь. Вот и пришел моей вольнице конец, а на фронте всякое может случиться, одна надежда на железяку, она защитит. Сначала подумал, что странно все это, обычно инструкторов на фронт не отправляли, но потом сообразил, что противоречий нет, ведь еще не пришло понимание всей произошедшей катастрофы. Командованию срочно нужны летчики, закрыть дыру, которая образовалась в истребительной авиации, и не какие-нибудь юнцы, а те, кто действительно может летать. Это потом придет осознание, что эта война надолго, и подготовке нового летного состава надо уделять больше внимания.

Кстати, тут узнал, что завод на новую партию И-125 ставит вместо ШКАС два пулемета БС калибра 12,7 мм. Серьезное увеличение огневой мощи истребителя, как бы именно эти истребители заполучить. Да и первые радиостанции поступили, пора бы уж поставить, знаю, пришли они из Александрова, просто удивительно как быстро они сумели освоить их производство. Вот только есть одна проблема, радио для самолетов сделали, а для пункта управления нет, придется для этого приспосабливать самолетную радиостанцию. Ничего особенного в этом нет, просто надо антенну суметь правильно согласовать и тогда ее дальность будет увеличена до пары сотен километров.

Но главное это то, что будут серьезные проблемы с эффективностью использования истребительной авиации, нет связи с войсками, а значит и перехват целей будет делом случая, чего допускать ни в коем случае нельзя. Конечно, в качестве прикрытия бомбардировщиков, истребители будут востребованы, но это все же не совсем та задача, которую призвана решать истребительная авиация. Что касается различных радаров в сорок первом году, то здесь все тухло, если они и были, то использовались для отражения налетов сначала на Москву, потом для защиты других городов. То есть на фронте они в начале войны не применялись. Жаль, хотя при работе фронтовой авиации наверное черт ногу сломит, в определении где работают свои, а где чужие. Так что более или менее эффективно можно будет надеяться действовать при штурмовке или патрулировании.