Собираю крупицы разума, чтобы хрипло пробормотать:

— Тебя… — нервно сглатываю и произношу чуть громче: — Я хочу тебя!

Слышу, как звякает пряжка ремня, и нетерпеливо подаюсь к нему ягодицами.

Взрыв.

Я задыхаюсь, хватая губами воздух, когда он входит разом на всю длину. Ловлю приятное чувство наполненности и прогибаюсь ещё сильнее. Словно позволяя мне привыкнуть, он начинает неторопливо и ритмично двигаться, но постепенно темп нарастает. Твёрдая хватка на бёдрах, стол жалобно скрипит и ходит ходуном под моим телом, и, кажется, теперь Нильсена совершенно не волнуют занятия в соседних аудиториях. Мои стоны сливаются в унисон с его сдавленным рычанием и влажными шлепками тел, наполняющими пространство вокруг.

Я словно плыву в невесомости, пока грубые рваные толчки доводят меня до пика. Его пальцы рисуют непонятные узоры на моём животе, медленно подбираясь к промежности, и я рассыпаюсь на миллиарды частичек, когда он снова касается клитора. Другой рукой Александр ведет вверх, задевая ладонью горошины сосков, настойчиво вынуждая меня подняться к нему и прижаться лопатками к разгоряченной груди. Его пальцы чуть сжимают горло, раскрывая для меня новую гамму возбуждения.

Он начинает ускоряться, и я понимаю, что уже нахожусь на грани. Его прикосновения повсюду. Едва сдерживаю себя, чтобы не закричать, когда горячая волна накрывает всё моё тело. Бьюсь в экстазе, удерживаемая крепкими руками шведа. Он кончает следом, со стоном изливаясь мне на бедро.

Нильсен бережно опускает меня на стул, и мы оба восстанавливаем дыхание. Периодически смотрим друг на друга, пока приводим себя в порядок, но воцарившаяся в комнате тишина совершенно не напрягает. В какой-то момент, Александр подходит и осторожно, словно боясь спугнуть, целует меня. Нежный, практически невинный поцелуй заставляет меня трепетать и ловить отголоски отгремевшего оргазма.

Он аккуратно отстраняется, и прислонившись лбом к моему тихо произносит:

— Теперь всё хорошо?

— Да, — улыбаюсь, прижимаясь к нему всем телом, вновь ощущая спокойствие в его таких желанных объятиях.

— Тогда нам стоит продолжить работу над проектом. Скоро предзащита, а мы отстаём от графика на добрых десять минут.

Усмехаюсь от того, как ехидно звучит его голос, и нехотя разжимаю руки. Мы снова садимся за стол, но мне все ещё сложно сосредоточиться, ведь воображение ярко восстанавливает бесстыдные образы прямо перед глазами.

Швед же абсолютно невозмутим. Разглядывая его строгий профиль исподтишка, достаю из сумки стопку листов с таблицами.

— Такое чувство, что данные написаны у меня на лице, — вздрагиваю от неожиданности и удивленно вскидываю брови.

— Что, прости?

— Мне, конечно, приятно, что ты продолжаешь на меня пялиться, Харрис, но диссертация сама себя не напишет, — отвечает он с ласковой улыбкой.

— Ха, много чести, — картинно хмыкаю, закатывая глаза и замечая одобрение в его взгляде. — Я просто задумалась.

— Тогда задумайся заодно о том, куда пойдем сегодня на ужин.

Если бы я не стояла возле стола, то стопка бумаг, что я держала в руках, разлетелась бы по всему кабинету. Он что позвал меня на свидание? Серьезно?

— Эм… Суши? — продолжая ошарашенно моргать, называю первое, что приходит в голову, но швед морщится.

— Терпеть не могу сырую рыбу.

— Предпочитаешь, когда она хорошенько настоится?

От его прищуренного взгляда по телу снова пробегают мурашки, но я сохраняю невозмутимость.

— Нет, Агата, — со вздохом отвечает он, складывая руки на груди. — Я предпочитаю мясо. Хорошо прожаренное мясо, — добавляет с такой красноречивой интонацией, что я моментально краснею. Чёрт! Надо держать себя в руках.

— Хорошо, я придумаю, куда можно сходить, — отмахиваюсь, словно и не заметила его намёка, грациозно усаживаюсь на стул и раскладываю перед собой наглядные материалы. Однако теперь сама чувствую, что Александр продолжает смотреть на меня.

— У меня на лице нет второй главы проекта, которую стоит отредактировать. — произношу спокойно и с достоинством, не отрывая глаз от таблиц. Слышу любимый смешок и мысленно таю.

Определённо мне нравится быть с Нильсеном по одну сторону баррикад. Тогда и все его подколы звучат иначе.

За работой пролетает три часа. На удивление мы почти во всех вопросах находим общий язык, хоть и не перестаём язвить друг другу. Но это происходит уже скорее по привычке, чем специально.

На предложение сходить в местный паб через два квартала, где подают отличную говядину Веллингтон, что может развеять предвзятое отношение шведа к британской кухне, внезапно получаю согласие. Мы вместе покидаем ставшую уже такой родной аудиторию, когда я вспоминаю, что не забрала важные документы из своего ящика для корреспонденции. Александр отправляется вернуть ключи коменданту, а я бегу в другой корпус.

Путь до деканата преодолеваю, словно на крыльях. Да, вряд ли Рейчел ожидала от нас ТАКОГО разговора. Уже представляю, как вытянется её лицо, когда я поведаю ей о том, КАК именно мы с Нильсеном достигли оргазма взаимопонимания.

Захожу в преподавательскую, и с облегчением отмечаю, что подруги нет на месте. Значит она меня не задержит. Оно и к лучшему, ведь я не могу терять время.

Зато дверь в кабинет декана приоткрыта, и, подойдя к нужной мне ячейке, я улавливаю приглушённые голоса. Забираю пакет и хочу уйти, но замираю на месте, от того, что кто-то произнёс мою фамилию.

— О, тут не о чем беспокоиться, — слышу я голос Маккинзи. — Мы просто оформим весь проект на Нильсена. Он получит грант и возможность стажироваться в любой компании. Да, он иностранец, но лучше уж так. Всё же женщина в науке — это жалкое зрелище…

Пол уходит у меня из-под ног. Бросаюсь вон, совершенно не заботясь о производимом мной шуме. Задыхаюсь, словно кто-то выкачал весь воздух вокруг. Поэтому ноги сами ведут меня на улицу, и я несусь, перепрыгивая ступени главной лестницы.

Слёзы застилают глаза, нервно веду тыльной стороной ладони по лицу. Не хватало ещё, чтобы кто-то видел моё плачевное состояние. Сбежать, скрыться, исчезнуть — вот всё, чего я хочу сейчас.

Выскакиваю на крыльцо, стремясь оставить всю боль предательства в стенах университета, моментально ставшего чужим.

— Мисс Харрис, — слышу позади и мысленно чертыхаюсь. Кому ещё понадобилось добить меня сегодня?

Слегка оборачиваюсь через плечо. Чёрт! По ступеням за мной спускается тётушкин друг, Фредерик Ларсен, кажется. Прекрасно, просто прекрасно.

— Мисс Харрис, — повторяет он, приближаясь и одаривая меня доброжелательной улыбкой, — мне нужно с вами поговорить.

— Простите, — поднимаю глаза к небу, стараясь сморгнуть тот водопад чувств, что рвётся наружу. Стыд заливает щеки алой краской, заставляя их гореть. — Я неважно себя чувствую. Давайте в другой раз?

— И все же я прошу вас меня выслушать, — не сдаётся мужчина. — Думаю, моё предложение вас заинтересует.

Комментарий к 7

Ваш нерадивый автор наконец собрался и сделал это спустя месяц!😅

Простите, дорогие, за такую задержку.

Лучше расскажите, как вам эта глава? Шалость удалась?😏

А ещё предлагаю расцеловать мою замечательную бету! Если бы не она и ее чудотворные пендели, неизвестно когда и в каком виде эта глава появилась бы…😅

А эстетика и музыкальное сопровождение как всегда по ссылке: https://vk.com/wall-197454716_321

========== 8 ==========

Какое прекрасное понятие — социальная справедливость. Ведь оно реализуется тогда, когда прекращается всякая дискриминация личности и утверждается равенство в правах и возможностях.

— Простите, мисс Харрис, не могли бы вы повторить? — раздаётся с задних рядов на ломаном английском, и я улыбаюсь.

— Да, конечно.

Продолжаю лекцию, рассказывая о том, что основой концепции справедливых отношений между индивидуумом и обществом является распределение благосостояния, а также наличие равных возможностей и социальных привилегий. С удовольствием отмечаю внимательные взгляды большинства, а от мерного скрипа ручек по бумаге чувствую, как рассыпаются мурашки.