Всего лишь партнёры по проекту, Агата. Заруби себе это на носу.

А что же тогда было в библиотеке неделю назад? А вечер субботы? Неужели всё это ничего не значит? Какой же ты сложный, Нильсен!

Что ты там просил меня проверить? Таблицы? Ага, сейчас! Бегу и спотыкаюсь. Сам проверяй.

Раздраженно морщусь и плюхаюсь на стул, отбрасывая от себя блокнот. Тот отскакивает в сторону моего напарника, задевая его пальцы. Вот же чёрт!

— Всё в порядке? — швед поднимает на меня глаза, и я тут же теряюсь от невозможности распознать какую-либо эмоцию в них.

Киваю, слегка вздёргивая подбородок. Потому что теперь мой черёд играть в молчанку. Как тебе такое, Алекс?

Но он спокойно возвращается к работе. Ах ты, зараза!

Хватаю со стола первую попавшуюся монографию и начинаю с остервенением её листать, пытаясь погасить непонятно откуда взявшийся пожар обиды. Почему я вообще так реагирую?

— Книга не виновата в том, что у тебя критические дни, Харрис, — усмехается швед, забивая последний гвоздь в крышку гроба моего терпения.

— Нет у меня критических дней, — сдавленно рычу, ощущая, как краснеют щёки.

— Рад за тебя, — снова едкий смешок, от которого все внутренности завязываются в узел.

— У-у-у… Ты невыносим! — с шумом отодвигаю стул и, вскочив на ноги, в два шага преодолеваю расстояние между нами. — Как же меня бесит, когда ты говоришь со мной!

Александр откидывается на стуле, нахально рассматривая меня снизу вверх.

— Ты же прекрасно знаешь, как заткнуть меня.

Замираю, словно от удара наотмашь. Забавно, а ведь это я планировала влепить ему затрещину. Но все ругательства застревают в горле, ярость сдувается, превращая меня в испуганного зверька.

Я не ослышалась?

В следующее мгновение Нильсен хватает меня за руку и с силой дергает на себя, так что я оказываюсь у него на коленях.

— Ну и каким же будет твоё желание? — вздрагиваю от голоса, что звучит слишком глухо. Тёплое дыхание у основания шеи вызывает мурашки, и я не вижу, но точно уверена, что швед улыбается.

— Что? — сдавленно хриплю. — Желание?

Он осторожно ведёт носом по коже вверх, прочерчивая плавную линию, пока я изо всех сил сжимаю бёдра, но колени предательски дрожат. Его руки бесцеремонно путешествуют по моему телу, правая ладонь небрежно задевает грудь, и я всхлипываю, как если бы меня ударило током.

— Я проиграл, каттен, помнишь? — жаркий шёпот щекочет ушную раковину. — Ты же… Нашла себе жениха…

Несмотря на сбивающую с толку близость, улавливаю явное разочарование в последней фразе. И теперь приходит мой черёд усмехнуться. Легко отталкиваю от себя его руки, чтобы подняться на ноги и тут же невозмутимо оседлать Нильсена. Чувствую, что в промежность упирается довольно весомый аргумент в пользу дальнейшего развития событий. Да, так определённо лучше.

— Снова берешь инициативу в свои руки, Харрис? — скептически приподнимает бровь Александр и ухмыляется. — И это при том, что помолвка не за горами.

Но тебе это нравится, да, Нильсен?

Приближаю своё лицо к его, замирая в сантиметре от нахально изогнутых губ и выдыхаю:

— А я еще не нагулялась.

— Туше, — бормочет швед, утягивая меня в чувственный поцелуй, что тут же начинает набирать обороты, срывая последние оковы непонимания между нами. Горячо, настойчиво, властно. Он словно пытается приструнить меня, приручить, даже не подозревая, что я давно растаяла в его руках, отчаянно цепляясь за плечи. Судорожно веду ладонями по шее, очерчивая пальцами скулы, и зарываюсь в волосы, притягивая мужчину ближе к себе, чтобы не посмел отстраниться.

Александр снова до боли сжимает мои бёдра, пока я нетерпеливо ёрзаю у него на коленях. Очередное движение языка по верхней губе, и из груди вырывается сдавленный стон. Нильсен перемещается с поцелуем на скулу, а затем жарко шепчет на ухо:

— Здесь повсюду идут занятия, Харрис. Ты же не хочешь помешать учебному процессу?

Захлёбываюсь воздухом, сжимая губы зубами и изо всех сил сдерживая любые звуки, пока он ведет языком по шее, периодически прикусывая чувствительную кожу.

— Умница.

И снова поцелуй. Грубый, требовательный, страстный. Губы саднит от укусов, но они только распаляют желание. Голова кружится от частого дыхания.

Сдавленно взвизгиваю от того, что он внезапно подхватывает меня подмышки и резким движением ставит на ноги. Промедление длится секунду, потому что следом я уже сижу на столе с разведёнными в стороны ногами. Удобно устроившись между них, Нильсен продолжает увлечённо целовать меня, не обращая внимания на моё замешательство. Сдаюсь, снова позволяя сознанию уплыть. Мне слишком нравится происходящее, чтобы о чем-либо задумываться.

Ловкие пальцы захватывают край футболки, стягивая через голову, и он тут же жадно припадает к груди, облачённой в кружево. Слава богам, я выбрала сегодня именно этот комплект белья. Но Александру он, похоже, совсем не по вкусу. Я не сразу понимаю, в какой момент остаюсь топлес. Вздрагиваю от лёгкой щекотки, выгибаясь в спине, когда чувствительный сосок оказывается в тесном плену его губ.

Мои же попытки оставить его без рубашки совсем ни к чему не приводят. Дрожащие пальцы отказываются слушаться, а маленькие пуговки поддаваться. Возмущённо рычу, отчего швед усмехается.

Он неторопливо помогает мне, с интересом наблюдая, как я напряжённо слежу за его руками, освобождающими каждую следующую петельку. Кажется, воздух в помещении нагревается разом на десяток градусов, когда чёрная ткань наконец скользит по упругим плечам. Обвожу взглядом открывшееся мне тело и не могу сдержать вздох восхищения.

— Нравится? — какой же он самовлюбленный.

— Нет, — я знаю правила этой игры, и она мне по душе.

— Обманщица, — хриплый шёпот теряется в волосах, а ощутимый укус на мочке уха срывает с губ слабый стон.

Провожу ноготками по рельефному торсу, слегка царапая кожу, и слышу, как дыхание Нильсена учащается. Его язык продолжает путешествовать по шее, задерживаясь на ключицах, пока мои пальцы подхватывают пряжку его ремня.

— Ты всегда такая нетерпеливая? — усмехается он, прикусывая за подбородок. Прикрываю веки, слегка запрокидывая голову, но попыток вскрыть чёртов пояс не оставляю.

Чувствую, как ладони шведа ложатся на мои колени и медленно поднимаются выше, чуть надавливая на бёдра. Кажется, пуговица на джинсах поддаётся ему по щелчку пальца. Не успеваю возмутиться в ответ, когда он рывком ставит меня на ноги и разворачивает спиной к себе. Упираюсь руками в стол, потому что от горячего прикосновения его губ на лопатках подгибаются колени. Мучительно медленно Александр проводит дорожку из поцелуев и мягких укусов всё ниже, пока я извиваюсь в его руках, не в силах терпеть эту сладкую пытку.

Захватывает большими пальцами кромку джинсов и стягивает их с меня вместе с бельём, оставляя полностью обнажённой. Последний раз я была голой в аудитории… Никогда. И это очень странные ощущения.

Звонкий шлепок, и правая ягодица горит огнём. Вскрикиваю, гневно оборачиваясь на Нильсена.

— Я говорил, что тебя стоит наказать, каттен, — он ведёт бровями, от чего я снова покрываюсь мурашками.

Прогибаюсь в пояснице с блаженным стоном, когда Александр начинает нежно массировать место удара. Желание внизу живота уже затягивается тугим узлом, а я кусаю губы, чтобы не издавать громких звуков. Но всё моё самообладание летит к чертям, когда я чувствую болезненный укус с левой стороны. Одновременно с этим Нильсен проводит пальцами у меня между ног, размазывая влагу и обводя подушечками клитор. Мир вокруг замирает, чтобы в ту же секунду рассыпаться на части.

Шумно выдыхаю, опускаясь на локти. Всё моё тело пробивает мелкая дрожь, но швед и не думает останавливаться. Чередуя зубы и язык, он терзает кожу на моей пятой точке, заодно испытывая моё терпение.

— Алекс, пожалуйста… — тихо скулю, с трудом сдерживаясь.

— Пожалуйста что? — лениво спрашивает он, усиливая нажим пальцев, от чего я снова вздрагиваю. — Чего ты хочешь, Агата?