А что делать, если волей судьбы я вынуждена считаться со своей родословной, и из-за этого меня так и будут оценивать не по поступкам, а по состоянию банковских счетов?

И как быть, если, являясь гражданином одной из развитых стран мира, имея обличенную репутацией и некоторой властью фамилию, я так и не получила права голоса в одном из важнейших вопросов?

Тётушка собралась сватать меня за Кристофера Кадогана, совершенно не считаясь с моим мнением и желаниями. От одной мысли о том, что вся эта ситуация выглядит как акт насилия над личностью, кислород прекращает поступать в лёгкие. Судорожно хватаю ртом воздух, в попытке вдохнуть хоть немного, но у меня ничего не выходит. Грудную клетку жжёт, слёзы застилают глаза, а руки трясутся так, что непроизвольно сжимаю кулаки. Боль от впившихся в кожу ногтей совершенно не ощущается.

Внезапно чувствую твёрдую хватку на плечах и слышу тихий шёпот, что едва различим, словно уши заложило. Образ нечёткий и расплывчатый, но я стараюсь сосредоточиться на нём, чтобы не потеряться окончательно.

— Агата, ты слышишь меня? — сквозь гул в ушах разбираю звук мужского голоса почти интуитивно. — Всё хорошо, я с тобой. Тише, девочка… Тише…

Его тон торопливый, резкий, но такой уверенный, что я невольно расслабляюсь и наконец вздыхаю, громко всхлипывая. В ту же секунду оказываюсь в крепких объятиях, что согревают и дарят ощущение безопасности. Прикосновение крепкой ладони к затылку, я снова делаю глубокий вдох, вместе с воздухом собирая нотки терпкого кедра и пьянящего мускуса. Узнаю этот запах, что так будоражит сознание, заставляя мурашки ниспадать волной по позвоночнику к самой пояснице.

Александр продолжает удерживать меня в своих руках, слегка покачиваясь в такт доносящейся издалека музыке. Возможно, со стороны это похоже на странное подобие медленного танца, но сейчас мне совсем не до этого. Убаюкиваемая его внезапной заботой, я совершенно растворяюсь в этом приятном чувстве. Хочется, чтобы эти тягучие мгновения спокойствия длились как можно дольше, но швед слегка отстраняется и хрипло произносит:

— Пошли, приведёшь себя в порядок, и я вызову тебе такси.

Пытаюсь возразить, но из горла вырывается какой-то жуткий булькающий звук, от чего мгновенно теряюсь.

— Я скажу Аннет, что ты почувствовала себя плохо, — отвечает он на мой незаданный вопрос, и я лишь киваю.

***

— Я в полной заднице, Рейч, — смотрю, как блондинка напротив ошарашенно округляет глаза, и мысленно усмехаюсь. Не планировала я вываливать столько информации на подругу за раз, но тянуть с этим разговором дольше было бы просто невыносимо.

Мы проводим обеденный перерыв в любимой кофейне, запивая разговоры приторным латте с бананом и карамелью. Хотя на разговор это пока мало похоже. Скорее дёрганый монолог с кучей пауз, матерных слов и попыток держать себя в руках. Выражение лица Рейчел и ее периодические вздохи вместо уточняющих вопросов говорят сами за себя. Наконец замолкаю, погружаясь в оглушающую тишину между нами, несмотря на оживленный зал вокруг. Это похоже на поиск дна глубокой океанской впадины. Шум в ушах сменяется мерным гудением, а пустота в мыслях начинает давить на виски.

— Может, тебе стоит поговорить с ним? — осторожно спрашивает Линд, и я нервно веду плечом.

— С Кристофером?

— Нет же! — восклицает блондинка. — С Александром!

— Что? — удивлённо таращусь на подругу, что и бровью не ведет.

— Ой, да и ежу понятно, что между вами что-то происходит. Все эти намёки, переглядывания, его вопросы о тебе, твой рассказ…

— Его… Что?

Если бы в этот момент в помещение вошла сама Королева и ущипнула меня своей царственной дланью, я все равно была бы менее шокирована.

— Он расспрашивал тебя обо мне? — изо всех сил делаю незаинтересованный вид, сжимая горячую кружку в руках, но на её температуру мне плевать.

— Ну, он пытался выдать это за наведение справок, — Рейчел загадочно улыбается и играет бровями. — Но мне показалось, был излишне заинтересован. Так что же между вами происходит?

Она наклоняется ближе, и я улавливаю игривый блеск в глазах подруги.

— Что между нами может быть, Рей-Рей? — возмущенно фыркаю. — Кроме того, что он меня бесит.

— Прямо-таки бесит?

— Иногда мне хочется его ударить, — бросаю небрежно. Теоретически, если поцелуи считать за физическое воздействие, то шведа я готова даже избить.

— Все настолько серьезно? — протягивает Линд, и мне совсем не нравится, как насмешливо звучит её голос.

Отворачиваюсь к окну, чтобы она не заметила, как уголки губ стремятся вверх.

— Можешь сколько угодно делать вид, — продолжает говорить Рейчел более вкрадчиво. — Но меня не провести, зайка. Я слишком хорошо тебя знаю. Ведь с теми, кто действительно бесит, не доходит до петтинга.

Моментально вспыхиваю до кончиков волос.

— Что тебе сказать, Рейч? — нервно выдыхаю. — Что пульс зашкаливает каждый раз, когда я его вижу? Что Нильсен раздражает меня больше всего на свете, но в животе вместо бабочек порхают грёбаные птеродактили, когда мы находимся в одной комнате?

— Подруга, да ты влюбилась, — усмехается блондинка и в умилении прижимает руки к груди. — Моя девочка! Наконец-то тебя интересует что-то, кроме учебников и монографий.

— Да какой в этом смысл? Если бы я чувствовала хоть малую толику взаимности…

— Поэтому я и предлагаю вам обсудить то, что происходит, — пожимает плечами Линд. — Если не спрашивать — никогда не узнаешь.

— Может, ты и права, — я всегда поддаюсь её уговорам. — Только сама понимаешь, поговорить с Нильсеном по душам — задачка не из лёгких.

— Вам просто нужно найти золотую середину между пререканиями и засовыванием языков друг другу в глотки, — спокойно отвечает та.

Пару секунд мы смотрим друг на друга, и невозмутимость ее лица никак не вяжется с последней сказанной фразой. На взрыв хохота за нашим столиком, кажется, оборачиваются все посетители кофейни.

Вернувшись в университет, прощаемся у входа в библиотеку, и я нерешительно открываю дверь. Кажется, сердце сейчас по инерции выскочит из груди, потому что так сильно колотиться просто невозможно. После того, что произошло на выходных, я одновременно и хочу увидеть Александра, и боюсь этого. Рейчел права. Нам действительно нужно постараться поговорить. Тем более Нильсен уже показал, что он способен быть джентльменом.

Весь вчерашний день мои мысли раз за разом возвращались к его крепким объятиям и тому невероятному чувству безопасности и спокойствия, что он дарил мне, спасая от панической атаки. Может, это хорошее воспитание, а может, и что-то большее? На что мне надеяться сейчас?

Потерянно обхожу читальный зал, понимая, что все столы заняты, а шведа нет ни за одним из них. Это странно, потому что я определённо видела его сегодня в стенах университета. И как это понимать?

Раздумья нарушает вибрация телефона.

15.38

Шведский придурок

«В библиотеке нет мест. Мне выделили аудиторию 2243 в корпусе 3. Жду тебя там».

Он ждёт… меня.

Сердце проваливается в пустоту вместе с лёгкими. Ладони потеют. А это я ещё даже до лестницы не дошла. Перед дверью кабинета мне приходится постоять пару минут, чтобы привести в порядок дыхание. Да что с тобой такое, Агата! Возьми уже себя в руки. Это даже не смешно.

Александр погружён в работу. Сидит за столом, уткнувшись в ноутбук, и даже не поднимает головы, когда я вхожу.

— Привет, — кажется, это звучит не слишком растерянно. Чёрт, кто придумал эти руки? Куда мне их деть? Так, пожалуй, разложу свои вещи на столе.

На моё приветствие, однако, Нильсен кивает, не отрывая взгляда от экрана.

Замираю в нерешительности. Он снова делает вид, что игнорирует меня?

— Агата, проверь, пожалуйста, данные сводных таблиц, пока я редактирую вторую главу.

Ну конечно, на что я надеялась? Что он с порога кинется обниматься? Пора уже спуститься с небес на землю и не строить лишних иллюзий. Мы всего лишь партнёры по научному проекту.