— Кристофер? — ахаю я, узнав в подошедшем своего давнего приятеля. Поместье семьи Кадоган находится недалеко от Бишоп-Мэнсон, и в подростковом возрасте я часто проводила время в обществе братьев-близнецов, один из которых сейчас стоит передо мной. Мы не виделись несколько лет, поскольку они оба уехали учиться в США после того, как завалили сессию в нашем университете. Удивительно, что даже спустя столько времени я смогла их отличить друг от друга.

— А ты всё хорошеешь, мышонок, — улыбается мужчина, осторожно подхватывая мою руку и оставляя лёгкий поцелуй на кончиках пальцев, пока я наблюдаю за ним, затаив дыхание. — Я так рад тебя видеть. Расскажи мне, ты все еще грызёшь гранит науки?

— Да, — сдержанно выдыхаю, ощущая, как смущение окрашивает щеки под пристальным взглядом друга юности. За всё время нашей разлуки он возмужал, превратившись в статного красавца. Не скрою, Кристофер нравился мне еще лет в пятнадцать, но это было такое невинное и забавное чувство, что воспоминания об этом сейчас вызывают дополнительную неловкость. — Я всё так же тружусь во благо юридической науки в нашей Альма-матер.

— Ты всегда была упорной в своей жажде знаний, — смеётся Кадоган, и я невольно улыбаюсь в ответ. — Подаришь мне следующий танец?

— Я? — воздух пропадает из легких как по мановению волшебной палочки. Растерянно оглядываю его лицо, в поисках подвоха, но мужчина расслаблен и смотрит на меня с таким теплом, что я поддаюсь его настроению, с облегчением выдыхая. — Да, конечно.

— Милая, вот ты где, — раздаётся прямо над ухом, а твёрдая ладонь по-хозяйски ложится на талию, обугливая кожу даже сквозь ткань платья.

Захлёбываюсь словами от неожиданности, оборачиваясь к Нильсену, что уже с нахальным выражением рассматривает явно опешившего Кристофера. Признаться честно, я и сама готова провалиться под землю от стыда.

— Что ты творишь? — сдавленно рычу в попытке выпутаться из хватки шведа, но тот только сильнее прижимает меня к себе.

— Ну как же, — усмехается он. — Ты же обещала мне следующий танец.

— Агата, — вмешивается в нашу перепалку Кадоган. — Ты знаешь этого мужчину?

Прежде чем я успеваю что-либо сказать, Александр отвечает, растягивая губы в едкой ухмылке:

— Конечно, мы познакомились в кожвендиспансере и с тех пор неразлучны.

Мысленно роняю на Нильсена одну из роскошных люстр, пока мой друг, побледнев, переводит взгляд от меня к шведу.

— Кристофер, я… — пытаюсь оправдаться, заискивающе заглядывая ему в глаза и не оставляя попыток отцепить от себя Александра.

— Всё в порядке, Агата, — улыбается он и слегка кивает торжествующему Нильсену. — Тогда следующий танец за мной.

— Какой смелый молодой человек, — усмехается Александр, глядя в спину Кадогана, пока я всё еще пытаюсь вырваться из рук шведа. — Даже твои болячки его не смущают. Потанцуем?

— У меня нет никаких болячек, — выплёвываю я, дёргаясь от того, как резко мужчина хватает меня за руку, прижимая к себе. — В отличие от тебя.

— Ну тебе виднее, конечно, — пожимает плечами Нильсен, выступая в центр зала, как только первые звуки мелодии наполняют пространство. Танго.

С удивлением отмечаю, что партнёр из шведа прекрасный. Он плавно, словно играючи, ведет меня в танце, несмотря на дерганые, резкие аккорды. Его движения отточены и внезапны, но помогают мне тут же подстраиваться, словно мы репетировали их всю жизнь. Каждый поворот, взмах, перенос центра тяжести проходит настолько естественно, что я в какой-то момент забываю о наших разногласиях, расслабляясь и полностью растворяясь в танце. Видимо, Александр чувствует что-то подобное, поскольку в то же мгновение к мастерству шведа добавляется страсть.

Я вскидываю глаза на мужчину, понимая, что он уже давно и напряженно следит за мной. Опешив на секунду, осознаю, что, несмотря на смущение, не собираюсь отводить взгляд. Продолжая танцевать, мы при этом не издаём ни звука, но наша игра в гляделки и не требует никаких слов. Мы словно ведем напряженный безмолвный диалог, что интригует и будоражит не хуже любой нашей перебранки.

Острые иголочки возбуждения пробираются под кожу, стремясь собраться в самом низу живота, пока я медленно плавлюсь под обжигающим холодом шведских ледников. Неосознанно прикусываю нижнюю губу, что не укрывается от моего партнёра, и я с удивлением замечаю, как темнеют его светло-голубые радужки. Он слегка наклоняется, прижимая меня крепче к себе, и, небрежно мазнув губами по скуле, хрипло шепчет на ухо:

— Ты играешь с огнём, каттен, — от его голоса по спине спускается водопад мурашек, и я блаженно прикрываю глаза.

Нажим пальцев на спине становится твёрже, и я подсознательно выгибаю спину. Нильсен шумно выдыхает, перехватывая мою руку в танце. Слышу, что музыка постепенно затухает, но мы продолжаем двигаться, незаметно оказываясь у входа в один из коридоров, когда мужчина внезапно срывается с места, уводя меня за собой.

Послушно следую за Александром в полумрак просторной галереи. Мысли в голове путаются, не давая возможности осознать происходящее, когда он наконец останавливается у небольшого алькова, скрытого от глаз случайных свидетелей. Резким движением швед прижимает меня к стене, заводя руки над головой, и я снова ощущаю его горячее дыхание на своей шее.

Прикосновение губ на обнажённой коже взрывается, как электрический разряд. Чувствую, что сознание снова покидает меня, заставляя растворяться без остатка в этой грубой нежности.

— Ты проиграла, Харрис, — бормочет Нильсен, покрывая поцелуями скулы, щеки, подбородок и ненадолго замирая у самых губ.

— Это ты проиграл, — еле успеваю парировать, прежде чем утонуть в омуте нарастающей страсти.

Снова жадные, требовательные касания, от которых низ живота сводит истомой. Александр отпускает запястья, подхватывая меня под грудью и заставляя громко всхлипнуть. Он довольно улыбается сквозь поцелуй, но я тут же перехватываю инициативу, зарываясь пальцами в волосы шведа и до боли оттягивая пряди, пока он не начинает шипеть.

Нильсен сильнее прижимает меня к стене, и я чувствую, как легкий шелк платья скользит вверх по бедру и до самого живота. Его ладони накрывают мои ягодицы, безжалостно сжимая их. Его ласки становятся всё грубее, я знаю, что завтра буду судорожно замазывать синяки и засосы, но сейчас мне откровенно плевать. Я хочу раствориться в этих ощущениях без остатка.

Внезапно в конце коридора слышатся шаги и негромкий разговор, что заставляет нас неловко отпрянуть друг от друга и замереть. Мои глаза округляются от ужаса, когда я понимаю, что слышу голос тётушки. Александр тоже узнаёт ее и хмурится, но продолжает удерживать меня.

— Я думаю, мы договорились, Аннет, — голос мужчины мне смутно знаком, но я никак не могу вспомнить, кто это.

— Пожалуй, соглашусь, что твой сын станет выгодной партией, — моё сердце замирает, прежде чем разбиться вдребезги.

— Я видел, как они общались недавно, и, судя по их довольным улыбкам, проблем со сватовством быть не должно.

— Тогда мы будем ждать вас в следующие выходные на чаепитие. Там и обсудим все условия, — пальцы немеют, словно кровь совсем перестала бежать по венам. Я поднимаю глаза на Нильсена и испуганно замираю под его испытующим взглядом.

Комментарий к 6

Готова радовать вас долгожданным продолжением. Скорее делитесь впечатлениями. Лично мне эта глава безумно нравится, она получилась именно такой, как я хотела.☺

Есть идеи дальнейшего развития событий?😏

Эстетика и музыкальное сопровождение по ссылке: https://vk.com/wall-197454716_286

А еще приглашаю вас присоединиться к телеграм-каналу, где собраны все ваши самые любимые авторы и самые интересные фанфики по Клубу Романтики: https://t.me/RCFicbook

========== 7 ==========

При социализме человек не определяется через своё происхождение или имущество. Каждый ценен тем, насколько вовлечен в общее дело. Социалистическое отношение к личности сильно отличается от её агрессивного использования при капитализме, например.