- Куда это вы, мистер Грей? Мы с вами ещё многое обсудим - вы, да я.

Джорджи растянулся на освобождённом диване с чувством такого облегчения, что едва не воспарил над ним. Он и забыл, как это хорошо - жить вместе с Одрой.

Одра знает всё, что знает Оно.

Билл ещё не понимал, почему, но в его сердце помимо счастья поселилась и тревога. Пока ещё тень тревоги - счастье было сильнее, но Билл мучился и жил слишком много для того, чтобы понимать, что какая - то опасность всё же пришла к нему вместе с Одрой.

***

Гонять с Оно на “Сильвере” Билла было восхитительно. Джорджи злился, что ему всё время приходится сидеть на багажнике, как девчонке, но мальчик злился молча, прекрасно понимая, что со скоростью Пеннивайза его слабое детское тело не справится. Да и дорогу он не знал - этот путь в развалины Старого Дерри знало только Оно, как-то умудряясь гулять одновременно в двух временных потоках, в одном из которых Город уже существовал, а в другом - нет.

После того, как они объехали почти весь Старый Дерри, едва не угробив велосипед Билла и самих себя в новообразовавшихся провалах в земле, Джордж попросил тайм - аут, и Пеннивайз нехотя слез с Сильвера. Мальчик думал, что он поведёт велосипед за руль, но Пеннивайз просто пошёл вперед, а Сильвер поехал рядом с ним - совсем как послушный пёс.

- Человек хочет много денег сразу. И он сомневается в том, что умеет всё это чинить.

- Какой человек? - растерялся Джорджи, совсем забыв про свою попытку научить Оно нормально читать.

- Человек на твоей бумажке с мёртвыми буквами и посудомоечными телевизорами. - вредным голосом пояснил Пеннивайз и уточнил: - Если ты ещё будешь им интересоваться, я сожру его детей, а их кишки намотаю на его посудомоечные телевизоры.

- Посудомоечные машины и телевизоры, - автоматически поправил Оно Джорджи и застонал, сообразив, как вообще выглядит их разговор со стороны.

- И телевизоры. - согласился Пеннивайз. - И на машины, и на всё, что у него найдётся.

Джордж устало вздохнул, решив поискать хороший учебник, счастливые авторы которого давным - давно умерли и не вызовут в иномирном разуме ревности к своей игрушке.

- Пеннивайз, а ты вообще боишься чего - нибудь? - вырвалось у Джорджи, который тут же пожалел о том, что задал этот вопрос.

- Боюсь.

Джордж не ждал ответа, и это неожиданное признание Пеннивайза его изумило.

Впрочем, судя по странно перекосившейся морде Оно, Пеннивайз был не меньше изумлён тем, что сказал.

- Чего? - осторожно спросил Джорджи, отчаянно боясь спугнуть этот миг откровенности.

Пеннивайз мог бы сказать, что больше всего ему ненавистна способность Еды так мало жить, и так быстро взрослеть.

Почему Неудачники не могут вечно находиться в мире его детства, где можно до бесконечности играть, где полно воздушных шариков и Мёртвых Огоньков, где путешествия во времени не пустой звук и можно Спеть всё, что угодно, где так весело и интересно Охотиться за детёнышами, а потом отправлять их летать?

Правда, в этом мире был ещё и Старший, который не всегда был им доволен, причинял боль и часто прерывал игры с Едой на самом интересном месте. Но Пеннивайз другого обращения с собой не знал, поэтому не понимал, что здесь не так. К тому же, по его наблюдениям, создатели детёнышей Еды вели себя почти так же.

Пеннивайз не мог изменить свою природу - как Оно ни старалось, у него не получалось во время цикла Сна “догнать” Неудачников, подрасти, и стать таким же, как они…если не по внешности, то хотя бы по возрасту.

И ещё Оно очень раздражало то, что люди не могли менять свою внешность и рост - если они вырастали, то это было последнее чудо короткоживущего человеческого тела. Но самое главное - выросшие люди становились совершенно несъедобной Едой.

Взрослые Неудачники. Просто испорченная Еда.

И от того, что эта Еда всё ещё пахла своими вкусными детскими воспоминаниями, Пеннивайз ненавидел её ещё больше.

Джордж смотрел на Пеннивайза, и очень жалел о своей утраченной способности читать мысли.

Оно явно думало о чём - то сложном для себя, и кому, как не Джорджи было знать, что этот иномирный пришелец не сможет найти человеческих слов, чтобы коротко и ясно изложить суть своего страха?

Но Пеннивайз ответил, и его ответ удивил Джорджи даже больше, чем признание:

- Вы так быстро становитесь большими.

У Джорджа даже дыхание перехватило, когда он понял, насколько одиноким было Оно…и почувствовал ярость, когда понял, что Пеннивайз считает такое положение вещей нормальным, потому что не знает ничего другого.

В этот момент мальчик как никогда возненавидел древнее Оно, Спевшее своего же детёныша безопасной для себя Тварью, подходящей для размножения и выживания на чужой планете, не более.

Ведь по сути, даже среди себе подобных Тварей Пеннивайз всегда будет чужим - испорченный чужой планетой Охотник, опустившийся до Контакта с Едой.

Джордж сморгнул злые слёзы, как можно лучистее улыбнулся Оно и решился на то, о чём даже и думать не хотел до этого момента. Раз Оно так нужны все Неудачники…что ж, они у него будут.

***

Детёныш Оно оказался забавным. Она чувствовала, как он тянется к Ней, и Её злоба таяла - Охотник или нет, этот детёныш нуждался в Её любви, видел в Ней то, чего лишены все Оно изначально.

Мать.

Конечно, маленькое Оно не понимает, что это такое. И никогда не поймёт. Но Она знала правду, и Её нежность изливалась и на это противоестественное для Земли создание, одновременно мёртвое и живое, такое человечное и совершенно чуждое человечности.

Она не делала никаких усилий для того, чтобы любить эти Мёртвые Огоньки. Она любила всех тварей земных и неземных, и не было создания, на которое не лился бы свет Её всепрощающей материнской нежности.

Она любила и Одру - Свою человеческую сторону, Свою слабость и Свою смерть. Одра всем сердцем любила Билла Денбро - и Она так же нежно смотрела на человека, Спевшего Ёе.

Она знала то, что знает Билл. Знала то, что знает Одра. Знала то, что знает Оно.

Но никто не знал, что у Неё был секрет - смертоносный и страшный секрет, думать о котором боялась даже Она сама.

***

- Что мы должны сделать?! - у Беверли выпала сигарета из дрожащих пальцев. Она автоматически подняла её и снова закурила, вызвав нервный приступ астмы у Эдди, который задохнулся только об одной мысли о том, сколько микробов сейчас Бев сунула себе в рот.

Неудачники уставились на Джорджи с таким видом, будто он предложил им покончить с собой.

Впрочем, судя по его просьбе, именно это и должно было случиться.

- Научите Оно играть.

- То есть, мы все должны сойти с ума, как Большой Билл, и подгонять этой Твари детей, что ли? - уточнил Ричи.

Джордж стиснул кулаки так, что ногти до крови впились в ладони. Слушать такое было больно, но мальчик понимал, что его гнев оттолкнёт ребят, а ему нужно было во что бы то ни стало заставить их понять.

- Оно хочет с вами играть. Вот и покажите ему, как это нужно делать.

Неудачники переглянулись. Младший братик Билла (живой, с обеими руками и странно умненький) иногда был им так же неприятен, как Пеннивайз. В Джорджи была тайна, была ложь, и ребята невольно отдалялись от него, не понимая природы своей неприязни. Просто всем было лучше, когда этот странный ребёнок был где - нибудь, но только не рядом с ними.

- Оно детей жрёт. - Стэн достал нож с выкидным лезвием, погладил его пальцем и сунул обратно в карман, даже не отразив сознанием то, что он только что сделал. Это было так похоже на Бауэрса, что Джордж вздрогнул. - Так что иди…домой, Джорджи, меньше фантазируй, и держись подальше от этого грёбанного Клоуна. Привет Биллу.

Эти версии Неудачников были самыми сложными, самыми упёртыми и…самыми живыми. Они не знали ничего о своем появлении. Город возник вместе с историей, поколениями семей и своим Сиянием, поэтому Пеннивайз был для ребят не Создателем, а обыкновенной жрущей детей Тварью, которую нужно было убить. И они не испытывали к Оно никаких чувств, кроме ненависти.