Мальчик достал из - под дождевика ещё один кораблик - для своего Младшего, который должен был появиться с минуты на минуту и улыбнулся, когда знакомый силуэт вышел из - за пелены дождя.

========== Контакт (часть 1) ==========

Билл со вздохом достал из — под кресла очередную детскую руку с обгрызенными пальцами, обескровленную и грязную, с тяжёлым вздохом завернул её в мусорный пакет и почти не удивился, почувствовав первый рвотный позыв.

Дёргая и дёргая за кольцо сливного бачка, Билл устало думал только о том, чтобы удержать в желудке хоть часть съеденной с утра пищи.

И ещё о том, почему Пеннивайз до сих пор не может расстаться со своей дурацкой привычкой тащить в рот всякую гадость. Юные Оно так же, как земные дети, страдают от прорезающихся зубов? Но сколько же их ещё должно появиться, учитывая уже имеющиеся?

Билл понимал, что всё происходящее дико, безумно и нелогично. В реальной жизни не бывает такого. Но Билл, этот прошедший все муки ада обыкновенный ребёнок из Дерри, штат Мэн, перестал ломать и сгибать тот стержень в своей душе, который много раз приводил его к смерти.

Не то, чтобы Денбро смирился — пережив за два века все муки души и тела, на которые способно жалкое человеческое воображение, Билл приобрёл своего рода защитный иммунитет.

Теперь старший Денбро действительно стал Старшим, миновав стадии распада личности, полного отрицания всего и полного уничтожения своего «я». Билл больше не пытался себя убить, раздираемый невозможностью совместить любовь к Оно с чувством долга, естественной жаждой одного вида уничтожить другой вид ради выживания своей расы, и просто невозможности признать, что можно любить даже чудовище, считающее тебя только Едой.

Но он уже и не был обычным человеком.

Билл смог сделать невозможное, и соединил свою слабую человеческую суть и любовь к существу из иного мира, к Младшему, создав в себе некий сплав человеческой и иномирной философии. Совершенно земной…и совершенно чуждой всему земному.

И всё же, находя «игрушки» Пеннивайза, Билл так и не смог переступить ту грань, когда смерть становится обыкновенной. Слишком хорошо он понимал, что случится в будущем, и слишком хорошо знал всё о смерти для того, чтобы её игнорировать.

Но и оттирая уже в миллионный раз кровавые потёки со стен, и вытаскивая изгрызенные детские руки и ноги из разных укромных мест в доме, куда Пеннивайз их «убирал», Билл даже мысли не допускал, что он несчастлив.

Он не мог объяснить словами своё состояние — просто если бы чувство, которое Билл испытывал, вынули из него, он бы просто перестал дышать.

Жить счастьем.

Дышать счастьем.

Каждую секунду понимать, что счастье сияет в нём куда ярче всех звёзд во всех Вселенных.

Билл мог одним пальцем Землю перевернуть.

После того, как Пеннивайз создал Город с его, Билла, вечной живой искрой, и тем самым дал ему бессмертие, несравнимое ни с чем, Билл словно парил в невесомости — такой прекрасной казалась ему жизнь.

Вернувшиеся домой Пеннивайз и Джордж, ожидавшие хотя бы выговора за то, во что они превратили свою одежду и за внешний вид, к своему искреннему изумлению, обнаружили Билла…поющим.

И заикание ему не мешало.

***

Для юного Оно ничего необычного не случилось.

Пеннивайз вообще не понимал, почему люди иногда воют. На Песнь это было не похоже, да и звуки были для слуха Оно странными и малоприятными.

Но Джордж был потрясён до глубины души.

Поющий Билл?!

Когда Билл осознал себя старшим братом, Джордж смог, наконец, выпустить на волю ту детскость, которой его лишила судьба.

Джордж часто вспоминал, как он кинулся за корабликом к водостоку с воплем: ” — Нет! Теперь Билл меня убьёт!» и снова и снова переживал этот момент и всё, что потом случилось.

Он мог бы вернуться домой целым и невредимым, без кораблика. И Джордж тысячи раз жалел, что не сделал этого в тот дождливый день.

Мальчик вспоминал происходящее, и истина смущала его, потому что чудовище из водостока просто мирно болтало с ним — почуяв ровесника, узнав его так же, как узнают «своих» все дети во всех мирах.

Джордж часто думал, что его смерть была неминуемой — пропитанный страхом в очередной раз рассердить брата, мальчик сам преподнес свою жизнь Пеннивайзу. И винить за это следует не голодную иномирную Тварь, и даже не старшего брата, а самого себя.

Джордж не забыл и слов, сказанных ему древним Оно — о том, что это он, Джордж, не даёт своему брату быть старшим братом.

И Джордж снова стал младшим — сначала с великим трудом и мучениями, ломая себя и принуждая, а потом…с внезапной лёгкостью. Он с радостью перестал видеть в брате сверхсущество, которое нужно обожать за себя и родителей.

Билл стал целым, стал, наконец, настоящим Старшим.

Но…поющий Билл?

Джорджи смотрел на брата открыв рот, и не мог поверить своим глазам и ушам. Билл пел — пусть его голос был далёк от совершенства, но и неприятным он не был.

И никакого заикания.

— Что ты так уставился на меня, жопа? — закончив петь, Билл улыбнулся солнечной улыбкой, словно скопированной у младшего брата, и вручил Джорджу мусорный мешок. Мальчик тихо выскользнул обратно за входную дверь.

Теперь он ещё и улыбается?!

— Да, кстати! — Невозможный Билл выглянул из — за двери, и ткнул пальцем в мусорный мешок. — Если при следующей уборке я увижу ещё хоть одну такую штуку, вам обоим придется скрываться от меня неделю. Или больше. Пока я не пойму, что больше не хочу вас поубивать.

— Хорошо, Билли. — Джордж вернул брату лучезарную улыбку и со вздохом подумал, что теперь ему придётся тащиться аж до Логова Оно с мусорным пакетом, набитым детскими конечностями.

Это было малоприятно, учитывая наличие в Логове древнего Оно, но Джорджи подумал о том, что ожидает Пеннивайза, и прибавил шаг.

Этот новый улыбающийся и поющий Билл его немного пугал.

***

Все реки текут. Все временные реки тоже текут — туда, куда направлен временной поток.

Ну, или куда направит этот поток некое Божество, давшее маленькой планетке гигантский толчок вперёд, и заставившее её развиваться по воле Своей, а не по воле случая.

Древнее Оно могло бы быть полностью удовлетворённым.

Никаких проблем. Земля, эта жалкая, малосъедобная планетка, впитала в себя суть Оно, и люди, эта паразитическая раса, низшая Еда, по сути поклонялись только одному Божеству — Смерти.

Упав на Землю, проспав в недрах ее несколько Циклов Сна и взойдя на поверхность, Оно было удивлено, поняв, что знания о Нем, о Сути Его человечки впитали в себя с генами предков.

Смерть, какой люди Её представляли себе — в чёрном, с острой, как бритва косой, с черепом и сияющими нездешним светом чёрными глазницами. Не был ли этот образ образом Оно — вечной Тьмы с Мёртвыми Огоньками?

Жалкое человеческое восприятие рисовало Смерть очеловеченной, но даже такое жалкое видение сути Оно заставляло людей трепетать перед тем, что их ждало.

Мертвые Огни, пульсирующие в давно умерших Вселенных.

Человеческие души, служащие только кормом для существа, могущество которого было безграничным.

Люди придумывали себе разные лазейки, создавали богов для собственного самообмана — лишь бы не принимать простую истину, которое каждое живущее на Земле существо и так знало. Истину о том, что краткие мгновения жизни служат лишь приправами к основной Еде, которая рано или поздно окажется перед Оно, будет брошена в Мёртвые Огни и перестанет существовать.

Ад. Чистилище.

По легендам людей выходило, что они понимали, что их ждёт — но древнее Оно тревожили легенды о том, что после гибели всего человечества их истинный Бог будет судить всех — и их, Еду, и Смерть, эту Еду поглощающую.

Истинный Бог?

Древнее Оно даже думать не хотело, что есть Нечто сильнее Его и Черепахи. Что легенды Еды не лгут, и Оно на самом деле всего лишь инструмент для этого Всемогущего — который может уничтожить Его так же легко, как древний Пеннивайз мог уничтожить любую Вселенную.