- Должен, - перебил его Старший с веселой улыбкой, - Конечно должен, Джорджи. Иди к своему брату и как можно дольше не давай ему взрослеть. Результат меня очень, - Оно снова неприятно рассмеялось, - очень порадует.

- Вы…не поможете ему? - мальчик сказал это уже не ожидая ответа, но Старший ответил - правда, совсем не то, что ожидал Джорджи.

- Я помогу тебе, отродье. - Голос Старшего стал терять свою человечность и конец фразы прозвучал почти как рычание зверя. - Если справишься.

***

Джорджи вдохнул прохладный ночной воздух и с тоской посмотрел на Старый Дерри.

Он не помнил, как выбрался из Логова и туннелей.

Выпило ли Оно из него несколько лет жизни или только все силы, мальчик не знал, да и не хотел знать. Ему было очень плохо физически, но гораздо мучительнее было понимать, что Оно в общем сказало правду.

Джордж первый раз в жизни растерялся, не зная, что делать. Он не мог не помогать Биллу. Но и помогать ему было нельзя.

Это было ужасно.

Наверное, подумал Джорджи, Билл вот так себя чувствует, когда не может решить проблему.

Он сел на траву и наверное впервые в своей долгой не - жизни и жизни почувствовал себя обыкновенным маленьким мальчиком.

Измученным, надорвавшимся и очень слабым.

Глаза защипало, и Джорджи запрокинул голову вверх, чтобы ветер высушил выступившие слезы.

- Что мне делать, Грей?

Юный томминокер вздохнул.

Его Старший, сильный и могущественный, иногда действительно был таким…маленьким детёнышем.

Он, Роберт Грей, завоевал бы все Вселенные для Старшего - но Старшему сейчас была нужна обыкновенная поддержка, поэтому детёныш притушил сияние своих серебряных глаз, сел рядом с мальчиком, погладил его по спине и ответил:

- Быть собой, Старший.

Джорджи рассмеялся сквозь слезы, решительно встал и пошел домой.

***

Билл Денбро провёл рукой по холсту.

Они остались вдвоём - он и девушка в розмариновой тоге.

Одра и Джуниор гуляли - и Билл старался не думать, зачем его жена и сын ушли в ночь… даже если и знал, зачем.

Он был так счастлив, что ничего уже не хотел.

Осталось только еще раз увидеть лицо прекрасной девушки с золотой косой, почувствовать сталь в своём сердце, и не будет больше ни слез, ни горя, будет только счастье в покоях Вальгаллы и вечная радость.

Билл закрыл глаза.

Холст исчез.

Сначала Билл ничего не почувствовал - только порыв ветра из другого измерения взъерошил его волосы.

А потом его рука перестала чувствовать шероховатость холста и засохших мазков краски. Кончики пальцев замёрзли, будто он дотронулся до льда, Билл шагнул вперед и наступил на траву.

Оборачиваться Билл не стал.

Его не интересовало, что было за его спиной. Ветер шевелил складки розмариновой тоги девушки на холме, и Билл пошел к ней - от всей души надеясь, что этот прекрасный сон не прервется никогда.

Она не обернулась даже тогда, когда Билл забрался на холм и встал за Её спиной.

- Ни о чем не пожалеешь?

- Не пожалею. - Билл дотронулся до Её золотой косы, и девушка обернулась.

Денбро написал множество книг, и умел описывать женскую красоту. Но когда девушка подняла длинные ресницы, и серебряные звезды стали пить его душу, Билл не смог даже назвать Её прекрасной - все земные слова были жалкой тенью того, что творилось в его сердце. Он хотел только одного, и она, нежно улыбнувшись острозубой улыбкой, дала ему это.

Её губы прижались к его губам, в сердце вошла сталь - и в последние секунды угасающего сознания Билл понял, кем была его прекрасная Смерть…и пожалел только о том, что этот миг нельзя растянуть навечно.

***

Билл Денбро вскрикнул, просыпаясь, и обнаружил себя лежащим на полу.

Сон. Всего лишь сон.

Он криво усмехнулся - Джорджи оборжётся над братом, грохнувшимся во сне с кровати, и с неприязнью подумал о том, что его простуда, кажется, наградила его кошмарными снами и выпадениями из реальности - мальчик не помнил, как он умудрился заснуть днём, и не помнил ничего, что было до этого.

- Д-джорджи!

Билл, кашляя, приготовился к топоту ног брата и его заливистому смеху, но Джорджи не появился. Зато появилась мама - перестав играть, она заглянула в комнату.

- Билл, милый, что случилось? Почему ты кричишь?

- Я звал Д-джорджи, мама. - Билл, наконец, выпутался из упавшего одеяла, поднял его и сел на кровать.

- Джордж пошёл запускать твой кораблик.

- Какой…к-кораблик?! - Билл побледнел так, что мама встревоженно вошла в комнату и присела рядом с ним. - Г-где Д-джорджи?!

- Бумажный кораблик, милый. Почему ты так разволновался?

- Я н-не делал ему н-никакой кораблик! - заорал Билл и мучительно закашлялся.

- Я пришёл!

Внизу хлопнула входная дверь и раздался смех Джорджи. Билл оттолкнул мать, сбежал вниз по лестнице, перепрыгивая сразу через несколько ступенек, и со стоном сжал грудь, задыхаясь от пережитого ужаса и разрывающей его легкие боли.

- Билли! А я набрал полные сапоги воды и чуть не утопил кораблик!

Джорджи, живой и невредимый, стоял на пороге в своем жёлтом дождевичке и смеялся. В одной руке он держал совершенно размокший кораблик, а в другой - красный воздушный шарик.

- Д-джорджи, тебе этот шарик дал К-клоун, да? - холодея от ужаса, спросил Билл. - К-клоун из водостока?!

Его младший брат приоткрыл рот от изумления.

- Я купил его для тебя, Билли. Если бы ко мне подошёл незнакомый человек, я бы удрал. Я помню, что ты мне говорил: “Ничего не брать у незнакомых и никого к себе не подпускать.”

Джорджи радостно улыбнулся брату и протянул ему мокрый воздушный шарик. Мать, начиная сердиться, положила руку Биллу на плечо, а второй потрогала его лоб.

- Господи, да ты весь горишь, Билл. Немедленно в постель!

- П-подожди, мама. Джорджи, ты видел К-клоуна? В-видел?!

- Билл, или ты немедленно ляжешь в постель, или я зову отца!

- Я не видел Клоуна, Билли. Видел только дяденьку, он смешно двигался. Наверное, пьяный. Но он не подходил близко, а то я бы удрал.

Билл вздохнул с облегчением и стал подниматься по лестнице в свою комнату.

- У него глаза светились.

- Ч…что? - Билл схватился за перила лестницы, чтобы не упасть.

- У пьяного дяденьки светились глаза. - Джорджи пожал плечами и стал стаскивать с ноги сапог. - Здорово. Я тоже хочу уметь так делать.

Сара Денбро едва успела подхватить потерявшего сознание Билла, едва не разбившего голову о лестничные ступени.

***

Дети продолжали пропадать.

Неудачники угорали над Генри Бауэрсом и его недалекими дружками, устраивая им ловушки, решали сообща свои проблемы, купались, бесились и просто бездельничали - в общем, спешили жить и радовались лету, как все обыкновенные американские дети.

Джорджи играл, заводил новых друзей, так же солнечно хохотал над всем, что казалось ему смешным и больше не вспоминал ни тот день, когда он в дождь запускал кораблик, ни случайного прохожего, которого видел.

Билл был с ними - и в то же время словно наблюдал со стороны и за собой, и за друзьями. Никому не снился Клоун…или хотя бы парень с дурацкой походкой и со светящимися глазами.

Этот кретинский алкаш стал для Билла наваждением.

Вместо того, чтобы пялиться на красивых девчонок (или на Беверли, которая улыбалась ему чаще, чем другим Неудачникам), Билл высматривал парней со странной походкой.

Ни паскудные шуточки Ричи о нетрадиционной сексуальной ориентации, ни интерес парней, замечающих, что на них во все глаза пялится бледный мальчишка - ничто не могло заставить Билла бросить это занятие и зажить, наконец, нормальной жизнью.

Билл не понимал, спит он или бодрствует.

Что было сном, а что явью?

Он помнил смерть своего брата, который вернулся потом с серебряными глазами и ртом, полным острых зубов. Помнил Клоуна с косыми глазами и это ужасное: - “Хочешь шаарик, Биилли?”. Помнил смерти и кровь, помнил путешествия во времени.