И беззвучно плакал, заперев дверь своей комнаты, потому что боялся сойти с ума.

Или того, что уже сошёл с ума.

Почему - то Билл больше всего переживал из - за того, что не помнит имени Клоуна, который в том болезненном кошмаре убил Джорджи.

Ему казалось - еще одно усилие, и дурацкое имя вспомнится, плотина забвения прорвётся, и всё станет понятным.

Но имя не вспоминалось, и Билл все глубже и глубже уходил в себя - в кошмар, в котором кровь лилась рекой, и однорукий Джорджи с серебряными глазами улыбался жестокой улыбкой, скаля острые зубы.

***

Билл Денбро увидел этого человека в городском парке.

Сначала он не обратил внимания на парня, сидящего на обшарпанной скамейке. Парень был обыкновенным. Никаких светящихся глаз, никаких кроличьих зубов. Правда, приостановившийся завязать шнурок на ботинке Билл отметил, что парень был красивым - даже болезненно красивым; но был вечер, и шлюхи обоего пола, сидящие в ожидании клиентов на грязных скамейках, были такой же привычной частью пейзажа парка, как нелепые статуи, исписанные похабщиной, или валяющиеся в кустах алкоголики.

Завязав шнурок и разогнувшись, мальчик спокойно прошел мимо бледного парня и свернул на боковую аллею, намереваясь пойти домой.

Все решил случай. Билл обернулся только затем, чтобы убедиться, что тощий извращенец не идёт за ним. Извращенец не шёл.

Но он не успел отвернуться, и мальчик успел заметить кое - что, заставившее его повернуть назад.

Билл знал, что рисковал - стемнело, на аллее не было видно ни одного человека, а парень, при всей своей худобе, был высоким и взрослым. Но Билл сознательно задушил в себе панику и подошел к нему - надежда была сильнее чувства самосохранения и ужаса.

Никаких светящихся глаз.

Глаза молодого человека были даже не жёлтыми. Они были голубыми и ясными, как летнее небо.

- П-привет. Можешь б-больше не п-притворяться.

Голубые, значит. Билл с горечью подумал, что фонарь слишком далеко от скамьи, чтобы можно было свалить на его свет необычную яркость цвета глаз убийцы детей.

- Привеет, Билли.

Глаза стали серебряными и засветились, и главный кошмар Билла Денбро печально улыбнулся странно знакомой острозубой улыбкой.

- Хочешь шаарик? - одновременно с чудовищем сказал мальчик и взял белую нить с чем - то кровавым наверху раньше, чем договорил последнее слово.

- Я т-так не могу.

Шарик взорвался, забрызгав Билла кровью, но мальчик даже не вздрогнул.

- Я т-так не могу б-больше. Это не жизнь. - Билл взял за плечи самую ужасную Тварь на Земле и во всех мирах, встряхнул, и слезы хлынули из его глаз, прорывая плотину памяти. - Я тебя ненавижу, Р-роберт Грей!

- Я не убил твоего брата. - Пеннивайз дотронулся рукой в перчатке до лица Билла и с удивлением посмотрел на ставшие мокрыми пальцы. - Почему ты плачешь?

- К-какого хрена! - заорал мальчик, задыхаясь от слез. - К-какого хрена я всё помню, если т-ты не убивал Д-джорджи?! Т-ты стер мне память, или С-старший?

- Джорджи не успел тебя спасти. - Пеннивайз приставил ко лбу мальчика палец и “выстрелил”. - Ты себя убил, Билли.

- У-убил? И вы сунули меня в прошлое? Д-дерьмовая работа. Н-надо было память стирать как с-следует. П-пластина помешала?

- Билли, - Младший даже улыбаться перестал. - Будущего еще не было. Ты не живешь больше нигде, только здесь и сейчас.

- М-мне плевать. - Билл снова встряхнул Оно. - В-верни меня! Немедленно!

- Ты снова себя убьешь?

Билл прекратил кричать и внимательно посмотрел на Оно, только сейчас сообразив, что Пеннивайз давно уже не улыбается. Выражение его лица до странности было похоже на выражение лица Джорджи - младший брат вот так же кривил губы перед тем, как разреветься.

Как он мог стать таким слабохарактерным дерьмом в будущем?! Пусть это было обещание, данное детёнышу инопланетной хищной Твари - Билл так сильно презирал себя будущего, взрослого и слабого, что весь содрогнулся от отвращения.

- Нет. Я н-никогда себя не убью. Обещаю.

Исчезать в Мёртвых Огнях было так же сладко, как чувствовать сталь в сердце и поцелуй воительницы с золотой косой, но Билл больше не звал к себе Смерть. Он возвращался, чтобы жить.

***

Двадцать семь лет прошло?

Билл вздрогнул и выронил кисть и палитру с красками. Он словно проснулся от долгого кошмарного сна, вынырнул из вязкой черноты и мёртвого света - девушка на холме теперь казалась ему зловещей и опасной, а сама картина вызывала только одно желание - сжечь её.

Ну и зачем он все это нарисовал?!

Безумия больше не было.

Биллу стало тошно, когда он вспомнил всё. В одну секунду прошлое, настоящее и будущее слились в нечто невыносимое и мучительное, но Билл расправил плечи, принимая эту ношу - ведь жить так гораздо сложнее, чем искать героической смерти. Он не собирался больше перекладывать даже часть своего груза на кого - то ещё.

Билл мысленно простился с Одрой и сыном, оттолкнул мольберт так, что картина сорвалась с подставки и упала, и пошел к Джорджи, с каждым шагом ступая все тверже и решительнее.

В конце - концов, он старший брат человека и неземного чудовища. Был, есть и будет им.

Пеннивайз уже проснулся, успел залить слюной Джорджи, напугать своего детёныша и уставиться на Билла с непередаваемым выражением на морде.

Билл отметил его болезненный вид, не сумевший поменять цвет жёлтый глаз, а так же растерянное выражение лица Джорджи и сделал вывод, что инопланетные и земные дети почти одинаково ведут себя в определенные моменты существования.

И у тех, и у других начало подросткового возраста было катастрофой, Концом Света и началом проверки терпения родителей…и старших братьев.

- Привеет, Билли. - трескучим и напряженным голосом сказал Пеннивайз, и снова зло зашипел на своего детёныша, который попытался отмереть и отползти подальше от исходящего неконтролируемой яростью создателя.

- П-привет, Младший. - Билл оценил ситуацию, дал юному Оно такую затрещину, что чуть не сломал себе пальцы о его огромную башку, и как ни в чем не бывало тут же обнял его, с трудом приподнимая двухметровую ошарашенную тушку.

Джорджи сдавленно пискнул, круглыми от изумления глазами уставившись на брата.

Это был не тот Билл, которого он видел несколько минут назад.

В глазах этого Билла не было безумия, они смотрели спокойно и понимающе. Джордж неуверенно улыбнулся, поймал взрослый и немного печальный взгляд брата и наконец улыбнулся своей прежней солнечной улыбкой.

С его плеч словно огромный груз свалился.

Мальчик не понимал, что произошло в эти несколько минут, но был счастлив видеть Билла самим собой, а не сдавшимся и потерявшим волю к жизни безумцем.

- Я рад, что т-ты проснулся. - Билл ещё крепче обнял явно не ожидавшего от него такой реакции Пеннивайза, и кивнул на маленького Роберта Грея, который уже успел переместиться поближе к Джорджи. - Н-не надо шипеть на него. П-парень не виноват, что у тебя плохое н-настроение.

Пеннивайз мрачно посмотрел на него, но откусить голову не попытался, ко всеобщему удивлению.

- Джорджи, уведи Роберта, пожалуйста.

Джорджи с сочувствием посмотрел на юное Оно, и быстро увёл маленького Роберта Грея на улицу - чтобы не травмировать его хрупкую, как он считал, детскую психику воспитательными методами Билла.

Билл сел на пол напротив Младшего, ничего не понимая. Там, в прошлом, Оно действовало и вело себя не как малолетка, а как всё понимающее и даже в чём - то мудрое существо. Так почему у него сейчас было ощущение, что Пеннивайз даже и не подозревает о случившемся?

- А с-сейчас мы поговорим о том, что т-тебя беспокоит.

Не подозревает - и не надо. Билл решил разбираться с тайнами и проблемами по мере их появления. Сейчас важнее всего было не выяснять, кто же разговаривал с ним в темноте аллеи, а разобраться со странным состоянием Младшего, чем Билл и занялся.

***

Билл поднял картину и закрепил её обратно на мольберте.