Пусть Пеннивайз теперь старался охотиться на невкусную для него пищу – на наркоманов, пьяниц и бандитов – это были люди. И, зная это, Неудачники чувствовали себя соучастниками убийств.
Их волшебник был чудовищной хищной Тварью, управлять поведением которой могли только Билл и Джорджи – и этот факт держал ребят в постоянном напряжении. Что, если Оно разозлится и перегрызет их всех только за то, что Билл с ними поссорится?
Неудачники ссориться друг с другом не собирались, конечно же, но они были детьми, и допускали такую возможность. Особенно, когда Билл не позволял ругать Пеннивайза за его очередную жуткую шуточку или снисходительно смеялся, выслушав очередную новость о том, что детеныши Оно перегрызли все провода в доме.
Такое поведение казалось Неудачникам, еще хорошо помнящим, как все они забивали Оно до смерти, неправильным. Конечно, то, что они сделали, было тоже неправильно… или правильно?
Эта двойственность ситуации, эта невозможность сделать выбор мучила всех.
Билл и Джорджи сделали свой выбор много лет назад – но Неудачники еще совсем недавно считали Оно врагом, и относиться к нему с такой же любовью, как Денбро, пока не могли.
Билл страдал от сложившейся ситуации сильнее всех, только не показывал этого, чтобы не осложнять все еще больше.
Он понимал, что происходит в душах его друзей. И помнил, как мучился и страдал сам – только начиная привязываться к Оно и ненавидя его за смерть Джорджи. Помнил, как леденело все внутри от ужаса, когда Пеннивайз дотрагивался до него – эти лапы хватали его брата и тащили к водостоку, а эти зубы рвали его плоть – и Билла тошнило от ненависти к Твари, в огромной башке которой не было ничего человеческого.
Да и Пеннивайз не очень – то доверял Неудачникам. Билл стрелял в него, но это было давно, и Оно знало, что Денбро теперь скорее в себя выстрелит, чем в него. А вот друзья Билла были все еще опасны – они не хотели больше убивать, но Пеннивайз знал – и Неудачники знали, что по-настоящему Оно пока никто не простил. Слишком сильно и долго они мучились, и слишком страшной была плата за жизнь.
Лежать в кроватях без сна, давясь слезами и боясь разбудить родителей; бояться каждого скрипа, каждого шороха в доме; трястись каждый раз, открывая шкаф; мучиться от осознания того, что помощи ни от кого из взрослых не будет, что они всего лишь пища на гигантской тарелке с названием Дерри, и что играющая с ним Тварь в любой момент может их сожрать, если захочет.
И трупы. Смерти детей и взрослых были настоящими, и это были ужасные и жестокие смерти. Жертвы хищного монстра, безжалостно терзавшего их и жрущего заживо еще кричащую добычу – пропитанную болью, страхом и страданиями.
И вот этот инопланетный кошмар умел любить?!
Неудачники ощущали себя детьми, забравшимися в хранилище с ядерной бомбой и пультом управления. Пока они нажимали только нужные и правильные кнопки, красная с надписью «пуск» была надежно заблокирована… но разница была в том, что их «бомба» и сама могла нажать эту кнопку. И вот это было страшнее всего.
Было еще второе Оно, древнее, о котором рассказывал Билл. Но Неудачники пока не воспринимали факт Его существования серьезно, потому что еще не видели Его. А вот к детенышам Оно все привыкли быстро – пушистые толстые тельца никого не пугали, да и трудно бояться того, что помещается на детских руках и мурлычет.
***
Несмотря на мучающие ребят сомнения и страх, они все же пытались по – настоящему подружиться с Пеннивайзом.
Так как Билл рассказал всем Неудачникам, что их ждет, ребята решили строить свою судьбу сами – почти всем понравился их «взрослый» выбор.
Майк решил, что раз он будет библиотекарем, собрать в Старом Дерри все уцелевшие книжки в одно место, в свой дом – ведь в частном владении было много редких и ценных книг, и они никуда не делись, когда буря разрушила Дерри.
В этом нелегком деле ему очень помогли детёныши Оно, способные сплющиваться едва ли не в лепешку и пролезать в самые узкие щели. Конечно, они пока не понимали, что делает Хэнлон, но искать книги им нравилось – а еще больше нравилось ехать потом домой на голове и плечах мальчика, и так пыхтящего от веса книг, которые он тащил.
Беверли понравились слова Билла о том, что она станет преуспевающим и модным дизайнером – девочка любила перешивать юбчонки и дешевые джинсы так, что они выглядели стильно и дорого, рисовать костюмы и подбирать аксессуары к своим изделиям. Мысль о том, что она вышла замуж за Тома Рогана, Беверли бесила – девочка поклялась самой себе, что фамилией ее мужа будет Денбро или Ханском , и на этом успокоилась, полностью погрузившись в творчество.
Бев сообразила, что можно увидеть свое готовое изделие еще на стадии рисунка, просто попросив Пеннивайза его воплотить, и благодаря этому способу учла многие свои ошибки. То, что выглядело идеально на бумаге, не всегда хорошо смотрелось в виде реальной вещи, и Оно очень помогло Бев определиться со стилем.
Правда, добиться того, чтобы Пеннивайз стал идеальной моделью, было невозможно – сначала юное Оно просто не понимало, что Беверли он него хочет. Превращаться в смазливого парня или девушку и вертеться в разные стороны, пока ворчащая Бев что – то чертила на нем мелом, подтыкала иголками и отрезала, Оно было скучно – поэтому Пеннивайз развлекался, как мог.
Например, принимал красивую человеческую позу и начинал смотреть на Беверли томными голубыми глазами – прием из лондонского прошлого, сводящий с ума и женщин, и мужчин. Бев понимала, что происходит, но отчаянно краснела от смущения и злилась на себя за это.
Или у красотки, в которую он превращался, платье вдруг начинало все больше и больше натягиваться на груди, пока ткань не рвалась – и Бев снова краснела, видя хлопающую ресницами блондинку с грудью пятого размера, и невольно сравнивая ее грудь со своей – пока еще детской.
Но все же девочка была благодарна Оно за возможность взглянуть на свои будущие шедевры и учесть все минусы и плюсы.
Стэн и Майк нашли для Бев подходящие манекены, ребята перетащили их в дом, который девочка выбрала для себя (в свой старый дом она наотрез отказалась возвращаться, хотя он сохранился лучше всех), и постепенно дом Беверли действительно стал похож на модное ателье. Конечно, ей пока приходилось довольствоваться малым – но для девочки, которая привыкла жить в бедности, её дом казался сказочным дворцом, полным сокровищ.
Бену очень понравилось то, что он станет архитектором. Никем другим Бен себя и не видел – ему нравилось чертить схемы и вычислять, чем он и занимался в свободное от игр и занятий время. Он с наслаждением придумывал и создавал для Беверли чертежи ее будущего ателье – ребята, да и сама Бев, не очень понимали, что Бен чертит, но любой взрослый архитектор восхитился бы красотой и необычностью того, что создавало воображение обычного толстого мальчика из Дерри.
И была еще одна мечта, которая грела душу мальчика - Билл подтвердил, что Беверли в будущем стала женой другой версии Генри Бауэрса, а сам Билл был женат на женщине по имени Одра.
А это значило только то, что Бев могла бы стать и его, Бена, женой.
Бен Хэнском решил не повторять ошибок будущего и не терять времени, которое могло бы принадлежать только ему и Беверли. Ведь Бев знала, что он любит ее. Знала, что это он написал ей стихи.
Как истинный джентльмен, Бен, конечно, оставил даме право выбора и не стал бы ссориться с Биллом, если бы Бев выбрала его, но он старался быть рядом с ней – и Бев была ему благодарна за то, что Бен отгонял от нее призраки прошлого.
Пожалуй, Бен был единственным Неудачником, почти сразу переставшим бояться Оно. Бояться было просто некогда – единственным страхом Хэнскома стала тревога за Бев. Что с ней, как она, не снился ли ей снова любимый папочка?
К тому же, Бен невольно чувствовал себя взрослее, чем все остальные Неудачники, взрослее даже Большого Билла и Джорджи, у которых осталась двухвековая память в детских телах. Он любил, он чувствовал себя ответственным за будущее Бев и… он первым понял чувства Билла по отношению к юному Оно.
