Крейг ни минуты не сомневался в том, что у Ника Хопуэлла был отец, или в том, что ему понравилась эта блондинка, Лорел.

Господи, да у Ника было все, что угодно. И сделать он мог все, что угодно, и когда угодно.

Следующая полоска бумаги полетела на пол.

За огромным панорамным окном что - то промелькнуло, и Туми вздрогнул – а вот и Его Величество Главный Лангольер пожаловали.

Ноги знакомо заныли уже надоевшей фантомной болью – Крейг понимал, что это нервы, что нужно взять себя в руки и успокоиться (раз и навсегда), но ничего с собой поделать не мог – ноги болели при приближении к нему любого лангольера.

Забыть, как эти твари отхватили ему сразу обе ноги до колен?

О, да, Ник очень хотел этого. Мир, дружба; лучше любовь, чем война, и все такое. Как – то он, Туми, спросил Ника – он что, правда верит, что такое можно забыть?

Его Величество, кажется, даже смутилось тогда, и не сразу нашлось с ответом. Добрый, терпеливый, все понимающий чертов Ник.

Проклятая тварь с серебристыми глазами.

Крейг закрыл глаза, чтобы не видеть фигуру, идущую к нему из полумрака гигантского холла.

Очередная полоска бумаги спланировала на пол, а рука Ника сжала его кисть – конечно же, осторожно сжала.

- Хватит на сегодня. У тебя опять заболят пальцы.

Рука потянула Туми вверх, и он встал – позволив Нику увести себя подальше от заваленного полосками бумаги журнального столика. Немедленно прибежали две горничные – у Ника никто не ходил и не носился, все БЕГАЛИ. И только по делу.

Туми без интереса некоторое время понаблюдал за горничными, убирающими изодранные им журналы, и поугадывал, какой у них цвет в их истинном облике. Радужный? Серый?

- Посмотри на меня.

Крейг немедленно повернул голову и уставился на Ника. Печальное лицо искренне желающего помочь человека, лицо друга.

Ненавистное лицо Главного Лангольера.

- Как ты себя сегодня чувствуешь?

- Сегодня вчера, или сегодня сейчас, Ник?

А вот это зря. Не нужно его злить.

- Сегодня, Туми. Как ты себя чувствуешь?

- Прекрасно.

- Хочешь чего – нибудь?

Крейг едва не застонал. Да он издевается, что ли?!

- Хочу. Шоколадное мороженое с двумя вишенками, воздушный шарик и билет до Бостона.

Его Величество посмотрело на него с выражением вселенской скорби в глазах и негромко отдало приказание в темноту холла.

Мороженое принесли сразу же. Крейг давно перестал чувствовать его вкус, но признаваться в этом Нику не желал, зная, КАК тот ждал изменений в его организме.

- Еще шарик, - напомнил Туми, улыбнувшись в бесстрастную рожу Мистера Совершенство. – ТВОЙ шарик, Ник. И билеты.

- Как ты себя чувствуешь? – Ник выглядел заинтересованным, и Крейг почувствовал первый укол тревоги. Что – то было не так, но что?

- Прекрасно.

- Ничего не болит? – Ник широко улыбнулся.

- Н-нет.

Туми сразу понял, что этот ответ был ошибкой, потому что Ник ликующе рассмеялся. Но в чём он ошибся, в чём?!

- Ты уже не чувствуешь вкус, так? Тебе не хочется пить. И спать не хочется. И что ты видишь в зеркале по утрам, мой дорогой Крейг Туми?

Туми сжал вазочку от мороженого так, что она треснула в его руке. И уставился на совершенно гладкую ладонь. На его коже теперь не было ни одной морщины, ни одной родинки, ни одной линии. И кровь не шла. Вместо крови выступила какая – то черная дрянь, струйки которой потекли вверх. Крейг завороженно уставился на них, чувствуя, что сходит с ума от отчаяния.

- Яда в твоём мороженом хватило бы для мгновенной смерти сотни человек. – сказал добрый Ник Хопуэлл. – Не надоело мне лгать, Туми?

- Я не…

Ник устало вздохнул, положил ладонь сзади на его шею и наклонился к самому лицу.

- Кто ты, Туми?

- Я не лан…

- КТО ТЫ? – глаза Ника опасно сверкнули, и на миг его прекрасные белые и ровные зубы стали острыми и длинными.

- Я…

- Говори.

- Я человек.

Ник разочарованно вздохнул. Крейгу показалось, что он не выдержит, и ударит его – но нет, Его Величество никогда не опускалось до банального причинения боли, да еще таким примитивным методом.

- Ты НОСИШЬСЯ, Туми. Ты давно уже НОСИШЬСЯ, и я позволяю тебе делать это. Пока позволяю.

- Я н-не…

- Не надо меня перебивать, - холодно заметил Ник, и боль в ногах вернулась – та ужасная фантомная боль, которую чертов Хопуэлл умел заговаривать… когда хотел.

- Пожалуйста, Ник, я…

- НОСИШЬСЯ.

Пожалуйста – пожалуйста, дорогой Боже, я не хочу быть этой тварью, ну пожалуйста…

Ноги подогнулись, но Ник – конечно же - не дал упасть на мягчайший ковер. Подхватил изящно, будто исполняя сложное па в танце, усадил в кресло и обхватил ладонями перекошенное от боли лицо.

- Так кто ты, Туми?

Ноги болели так, будто их заново откусили.

- Человек.

Серебряные огоньки в глазах Ника потухли. Кажется, он даже улыбнулся.

- Какой шарик хочешь? Синий?

- Синий. – Туми вытер рукавом мокрые глаза и пошевелил ступнями.

Никакой боли, будто её и не было.

(Быстрая перемена настроения Ника пугала его едва ли не больше, чем откровенная злоба.)

Ник, не тратя больше времени на иллюзии, сотворил синий шарик на белой веревочке, привязал его к запястью измученного Крейга и сунул ему в карман пиджака золотую карточку.

- Полететь с тобой в Бостон?

Крейг кивнул. Одного его все равно не отпустят, а присутствие Ника бесит меньше, чем присутствие безымянного секьюрити.

Когда Ник вышел, Туми потянулся за очередным журналом… и с жалобным стоном откинулся на спинку кресла.

Конечно. Никакой бумаги он сегодня больше не найдет – ведь Ник так заботится о нем.

За окном мелькнула тень.

Он остался один в гигантском особняке Ника Хопуэлла, во дворце, созданном исключительно для него, Крейга Туми.

***

Ник обернулся к панорамному окну и помахал рукой, зная, что Крейг Туми наблюдает за ним.

Появилось чувство сожаления.

Он не любил надолго оставлять Крейга одного – бывший банкир все погружался и погружался в свой аутический мир, отчаянно отторгая реальность, и Ника это очень тревожило. Туми отторгал мысль, что он застрял в прошлом. Рвался в Бостон, чтобы еще и еще раз убедиться, что его никто там не ждет. А самое главное, что тревожило Ника – Крейг никак не хотел признавать того, что он изменился.

А он изменился. Ник не умел восстанавливать человеческую оболочку в первоначальном виде – для того, чтобы Туми продолжил свое существование в прошлом, его пришлось слегка переделать – и это было единственным, за что Ник чувствовал какое – то подобие вины.

Конечно, отдать его на растерзание лангольерам было бы гуманнее. Все равно, как человек Туми не смог бы существовать на том уровне, на котором ему пришлось остаться.

Но Нику чем – то понравилась идея иметь своего личного человечка – полностью зависимого от него, существующего только благодаря его, Ника, воле. А безумие несчастного банкира только добавляло изюминку в их отношения – Ник не любил лёгкие задачи и слишком быстрые победы. К тому же… ему хотелось по – настоящему приручить человека.

Откуда появилось это странное желание? В своём существовании Ник встречал немало интересных типов людей – но чем его так задел этот сумасшедший карьерист Туми?

Его было приятно мучить. И спасать его тоже было приятно. Когда ребятишки хотели поиграть с ним, а Крейг спрятался за его спину и начал умолять убрать этих лангольеров ради всего святого, Ник поймал себя на мысли, что ощущения такого счастья он давно не испытывал.

Спасая людей в самолете и рискуя собой, Ник на самом деле ставил точку в своем затянувшемся эксперименте. Он выяснил, что может чувствовать, жить, умирать и размножаться так же, как люди – существа, чей облик и образ жизни Ник копировал идеально.

Было единственное «но» - существование в будущем, в мире людей, требовало очень больших затрат энергии, которую прошлое в достаточном количестве дать не могло.