Билла рассердило, что древнее Оно вот так просто завалилось дрыхнуть, утащив с собой Младшего (который, к слову, прекрасно мог бы выспаться и в его, Билла, доме). Просто уснуло, бросив детёнышей, как ненужных котят, у дверей Еды, которая могла убить их, маленьких и беспомощных.

Промелькнула у него мысль, что еще не поздно заклеить коробку с детенышами скотчем и утопить их всех в Кендаскиг. Но тут Биллу стало так тошно от этой мысли, что мальчик сам себя возненавидел. Ему бросили вызов - и он принял его. Неужели нельзя доказать этой древней Твари, что люди все равно сильнее духом любого инопланетянина?

Но Билл даже не ожидал, что доказывать придется все 27 лет цикла Сна Оно, и что это будут годы, полные усталости, мучений, потери крови, годы травм и постоянного страха – не за себя, и даже не за маленьких Оно.

Билл боялся за Дерри.

Он знал, что Дерри это и есть древнее Оно.

Но Дерри так же был и его родным городом. Его родиной. И Билл не хотел и не мог допустить, чтобы все население Дерри было сожрано тремя ненасытными “паучатами”.

***

Братья Денбро тоже приготовили подарок древнему Оно. Двадцатисемилетний подарок, результат их многолетних мучений.

В данный момент «подарок», являющийся тремя особями юных Оно, сидел за столом и отчаянно пытался не есть то, что находилось в стоящих перед ним тарелках.

- А ну живо ешьте! – прикрикнул Билл, умудряющийся мыть и вытирать посуду, и краем глаза следить за юными Оно.

Близнецы немедленно дружно сунули ложки с супом в рот и Билл отвернулся, чтобы поставить вымытую чашку на полку. В этот момент один из близнецов слишком сильно сжал зубы и вытащил изо рта одну только ручку от ложки, нечаянно проглотив остальное.

Близнецы радостно захихикали над менее удачливым сородичем, забрызгав супом стол.

У Билла закончилось терпение.

- Роберт! – подросток хлопнул ладонью по столу перед смеющимися детьми, и близнецы испуганно притихли – все знали, что злить Билла было опасно.

- Это не я, - юное Оно ткнуло ручкой бывшей ложки в близнеца. – Это он Роберт, а я Грей, Биилли.

- Это я Грей, - немедленно отозвался детёныш и одарил Денбро острозубой улыбкой, под столом пнув сородича по колену, отчего тот обиженно взвыл. – а ты Пенни.

- Ты Пенни, а я Роберт – третий близнец тоже раскусил ложку, и вынул из острозубой пасти остатки. – Спасибо, Биилли, это очень вкусная горячая вода с алюминием.)

- Прекрасно, - подытожил Билл, садясь напротив юных Оно с таким спокойным лицом, что близнецы запаниковали.

Обычно после появления такого умиротворенного выражения на лице Денбро молниеносно переходил к активным действиям.

– Если вы уже п-пообедали, ребята, мы можем подняться н-наверх в вашу к-комнату и обсудить кого и как зовут, а так же еще р-раз повторить п-правила поведения за столом. А потом вы можете еще п-поизучать так полюбившиеся вам углы. Как вам это?

Близнецы смиренно опустили глаза и принялись за суп. Двое близнецов просто взяли тарелки и стали пить через край. Третье Оно, посмотрев на сородичей, осторожно отложило уцелевшую ложку и последовало их примеру, кося глазами на Денбро.

(Билл давно заметил, что косоглазие, кажется, у детенышей Оно врожденное. Или, правильнее будет сказать, Спетое.)

Билл с невозмутимостью индейского вождя смотрел на близнецов Оно и думал о прожитых двадцати семи годах непрерывного кошмара.

Если бы не Джорджи, его, Билла, готовность принять вызов древнего Оно обернулась бы полным поражением. Только Джорджи мог понять, о чем мяукают эти черные пушистые пауки, только он мог общаться с ними силой мысли, показывая многогранные картинки. Да и кормил их в основном Джорджи, забирая паучат на свою Охоту.

А чего стоило уговорить их принять человеческий облик? Правда, маленькие Оно создали себе совершенно одинаковые оболочки – с косыми жёлтыми глазами, довольно жутенькими лицами и странными, словно бескостными тельцами в не менее странной одежде, похожей на обтягивающие скафандры из фантастических фильмов. Но Билл понимал, что Джорджи и так старался изо всех сил, и что даже такая внешность, принятая юными Оно, уже победа.

Как назвать всех троих, братья долго не думали.

Младший называл себя Робертом Греем, Пеннивайзом, как и древнее Оно, и Денбро решили от “традиции” Оно не отступать.

Джорджи в свое время предложил поставить на детенышах метки, или написать на них имена чем – нибудь несмывающимся. Идея была хороша, но Билл почти сразу запутался и до сих пор с трудом различал близнецов.

Джордж узнавал их по Огонькам, и радовался, что детеныши еще не умели прятать их сияние. Читать по Огонькам было равносильно чтению мыслей.

А тот ужасный год, когда у юных Оно стали расти зубы, да еще все сразу? Во всем доме не осталось целых вещей, все было изгрызено.

Учить детенышей ходить и говорить тоже было сложно. Мяукать Билл не умел, и не знал, как объяснить маленьким Оно, что нужно ходить на двух ногах, а не скакать на четвереньках, и почему нужно менять морду в неудобное сплющенное лицо Еды, да еще говорить на её языке.

Самым сложным было приучить детёнышей есть человеческую еду.

Маленькие Оно дружно ревели, мотали головами и зажимали рты, но Билл, вырастивший Джорджи и Джуниора, сломал и этот барьер.

Сообразив, что Билла лучше слушаться, юные Оно стали покорно носить человеческую одежду и есть человеческую пищу, да и в поведении их убавилось агрессии. Теперь это были почти нормальные дети, не мечтающие убивать, а мечтающие стать дизайнерами одежды, продавцами мороженого и клоунами в цирке.

То, что Оно могли усваивать человеческую пищу, для братьев Денбро стало откровением.

Билл с горьким сожалением вспомнил вечный голод Пеннивайза, Младшего. Немного настойчивости – и юное Оно перестало бы кривить морду при виде человеческой пищи, а Билл бы не пил литрами кофе, пытаясь не упасть в обморок от слабости, в очередной раз покормив собой Оно.

Джорджи чувствовал себя глупым.

Столько лет просуществовать, и не сообразить, что всеядные Оно могут сожрать все, что угодно? Конечно, человеческая безэмоциональная пища была для Оно ядом – но кто сказал, что еду нельзя готовить, насыщая её своими чувствами?

Билл, из последних сил мешающий что – то в кастрюле, и почти засыпающий у плиты от усталости. Что он так щедро добавлял в еду? Свою озабоченность, любовь, или страх, что юные Оно останутся голодными? А может, маленькие Твари ели с таким удовольствием потому, что Билл добавлял самого себя, плача от усталости и все равно не сдаваясь до последнего?

Конечно, деррийскую школу юные Оно не посещали. Братья Денбро сами учили их всему, не зная, зачем будущим Охотникам за мирами нужно умение читать и писать жалкие человеческие буквы.

Когда близнецы вопили от нежелания что – то учить и швырялись карандашами, Билл мечтал плюнуть на всё, отвести детенышей к их древнему спящему сородичу и оставить в Логове, но он снова и снова пытался хоть чему – то их научить, вспоминая первые рисунки Пеннивайза.

Нужно было все это или нет, Билл не знал. Он просто делал то, что считал нужным, и в какой – то момент до близнецов дошел смысл перевода бумаги и цветных карандашей.

Они были еще неопытными и слабыми «волшебниками», не умели творить чудеса, как их старшие сородичи – поэтому их мысли, воплощенные в рисунках, приводили юных Оно в восторг.

У Билла и Джорджи в комнатах на стене уже висели «шедевры» близнецов, по сравнению с которыми рисунки Пеннивайза казались теперь братьям едва ли не великими картинами, достойными висеть в Лувре рядом с Моной Лизой.

Джорджи досталась самая сложная роль – научить маленьких Оно охотиться.

Как бы этого братьям не хотелось, на обычной человеческой пище детёныши не могли существовать, не страдая постоянно от Голода, поэтому Джорджи постарался хотя бы объяснить им, что деррийские дети, конечно, намного вкуснее и питательнее взрослых, но убивать следует все же последних, да еще выборочно.