Бен Хэнском думал о Беверли.

Бен был уверен, что она счастлива замужем, и приготовился радоваться за неё и её супруга.

Он почти не отводил взгляда от её лица , когда Неудачники собрались в ресторане, и Бев с каждым словом разбивала и разбивала его любящее сердце на куски.

Великий Том Роган. Лучший в мире муж, организатор, любовник и прочее, и прочее.

Глаза Бев сияли, когда она говорила о нём.

Так почему у Бена осталось ощущение, что Беверли, его прекрасная Беверли лжёт?

Все, что она говорила в адрес своего мужа (несомненно, величайшего Человека в Мире), было слишком уж восторженным. Слишком глянцевым и фальшивым.

Бен был уверен, что действительность хуже – причем намного хуже, и что Беверли в беде.

Клоун в библиотеке смог серьезно напугать его – Бен и правда чувствовал себя старым и слабым для того, что предстояло сделать.

Но самым главным было чувство какой-то неправильности, нереальности происходящего.

Зачем они все приехали? Убить древнюю Тварь, убить ДЕРРИ?

(Оно. Всего лишь Оно. Никакая инопланетная тварь не может быть ЦЕЛЫМ городом.)

Убить себя? Или убить свои страхи, которые все они увезли из Дерри и привезли обратно?

Бен посмотрел на свое отражение в витрине. Красивый молодой человек, самый известный молодой архитектор в мире?

О нет, подумал Бен – я Стог, я Титьки, я толстый мальчик, украдкой посылающий Беверли открытку с хокку.

Я до сих пор не могу сказать ей о своей любви открыто.

Так почему он приехал в Дерри? Оно было причиной, но Бен Хэнском понимал, что было настоящей причиной его приезда.

Беверли.

Столько лет он не жил, заполняя настоящую жизнь работой, деньгами и случайными связями. Столько лет он существовал без Беверли.

Том Роган?

Бен улыбнулся своему отражению. Господи, какая чушь. Нет никакого Тома.

В глазах Беверли, ярких и сияющих, был страх. А губы, восхваляющие Тома Рогана, на самом деле звали на помощь.

Бен почувствовал такой прилив любви, что страх, вызванный было Пеннивайзом, понемногу начал уходить из его сознания.

И да, что-то было не так с этим Оно. Бен смущенно подумал, что чертов Клоун выглядел слишком древним и неправильным. И… он стал ниже ростом?

Возможно, он и раньше был невысоким, подумал Бен. Мы же были детьми, поэтому Клоун и казался выше.

Но кому, как не великому архитектору (и лучшему математику) Бену Хэнскому было знать, что он просто не может ошибиться в расчетах.

То Оно, из их детства, было высоким, очень высоким, стройным (кому, как не Стогу было отмечать и запоминать чужое красивое телосложение?), а Клоун в библиотеке являл собой полную противоположность тому Оно, что помнил Бен.

И злоба. Такой ярости, такой ненависти и желания убивать Бен ещё не встречал.

Конечно, он пойдет с друзьями куда угодно, и, возможно, погибнет. Но Бен знал – если случится так, что все выживут, он не уедет из Дерри без Беверли.

Бен Хэнском решил больше не лгать самому себе. Никогда.

***

Ричи Тозиер.

Самый популярный диск-жокей в Штатах, Человек с тысячей голосов Ричи Тозиер, сидел в парке на скамье и думал.

После памятной встречи с Оно у Ричи, несмотря на триумф, осталось ощущение, что где-то он дурак, и Ричи честно пытался понять, где именно.

Пеннивайз был настроен серьезно, очень серьезно. Ричи поразила сила Его ненависти - Оно буквально источало злобу и ярость, направленные на Неудачников. Тозиер понимал злобу существа, которое они пытались убить. Вот только это ли Оно убило брата Билла Денбро, Джорджи?

Тозиер попытался вспомнить, как выглядел Пеннивайз в то время, когда все они, Неудачники, были детьми, но вспомнил почему-то только звуки.

Голос Оно был высоким, жутким, но при этом каким-то ненастоящим. Так мог бы говорить нарисованный персонаж из детского мультфильма, какой-нибудь одержимый демонами ребёнок или зверёк.

Голос Пеннивайза ( голос памятника Полю Баньяну), с которым Ричи пообщался не так давно, был совершенно иным. Это был голос смертельно опасного хищника, голос, с трудом произносящий человеческие слова. Голос немыслимо древнего существа.

И была еще одна деталь, которая сводила Ричи с ума.

Бубенчики. Маленькие паскудные бубенчики, звон которых Тозиер запомнил навсегда ( и пару раз вставлял этот звуковой эффект в свои шоу).

Ричи был готов поклясться на чем угодно, что у Оно, с которым он пообщался недавно, не было никаких бубенчиков.

Пеннивайз поменял имидж?

Ричи отправился в гостиницу, сердясь на себя.

Где твой острый ум, Тозиер? Думай, это же детская загадка!

Разные голоса. Разные звуки. Разный тембр голоса. Разная манера говорить и смеяться, раз…

Ричи Тозиер резко остановился, будто с размаху налетел на невидимую стену.

А что, если Оно… не одно?

Ричи стало по-настоящему страшно.

***

Эдди Каспбрак.

Ну, и что понесло его к «Пещере Морлоков», к этой дурацкой канализационной трубе?

Соскучился по Оно?

Эдди сунул было ингалятор в рот, но тут же почувствовал непреодолимое отвращение к нему, и едва сдержался, чтобы не бросить прибор в мусорную корзину.

Нет у него никакой астмы. Нет, и всё. Сколько можно жалеть себя?

Эд чувствовал просто убийственную ясность ума.

Он совершенно здоров. Более того, он никогда и не болел ничем серьёзным по-настоящему.

Самым страшным было то, что Эдди понимал – это не его мать виновата в том, что он вырос слабым человеком, трясущимся за свое драгоценное здоровье. И не Мира (я женился на своей матери, услужливо подсказал ему Новый Эд; а Беверли вышла замуж за помесь своего отца и Генри Бауэрса.).

И даже не Оно.

Эдди открыл свою дорожную сумку, набитую лекарствами – вот его дети. Его сыновья и дочери, таблетки, порошки и капсулы.

Вот его внуки витамины, и конечно же, правнуки – антибиотики всех сортов и видов.

Его едва не стошнило прямо в сумку.

Несколько минут Эдди задумчиво смотрел на содержимое сумки, затем бережно закрыл её, вынес из гостиницы и швырнул в мусорный бак.

Зачем он бросил Миру и приехал назад, в Дерри? Убить Оно?

Эдди с каким-то приступом истерического веселья вдруг подумал, что они все ЗАМКНУЛИ КРУГ, уехав из Дерри, и вернувшись обратно.

Мы вернулись, чтобы убить свои страхи, устало подумал Эд. Не Оно. Свои страхи.

И… чтобы посмотреть, наконец, правде в глаза.

В какой-то момент Эдди подумал о друзьях – ребята, какие скелеты вы сейчас достаете из запертых шкафов своей души? – но тут же печально рассмеялся.

Вот оно что. “Великие герои” вернулись, чтобы сразиться со злом, которое жило в них же самих.

Встреча с Оно напугала его, но Эдди вдруг почувствовал, что никакие мертвецы и прокаженные не были страшнее того мертвеца, каким он сам был многие годы.

И была еще одна странная вещь, о которой Эдди задумался только что, вернувшись в свой гостиничный номер.

Запах.

Эд мог определить по запаху срок годности любого лекарства, и даже его составляющие – поэтому из детских воспоминаний об Оно Эд ярче всего запомнил именно запах.

Что-то сладкое. Воздушная кукуруза, молочная карамель, сладкая вата, мятные леденцы, запах жженого сахара. И было ещё что-то в запахе Оно – что-то неуловимо знакомое, что Эдди никак не мог определить.

Будь у него и Миры сын или дочь, Эд понял бы, что это за запах. Так пахнут все детеныши во всех мирах – запах свежести, запах чего-то НОВОГО. Запах, который невозможно повторить искусственно.

Вот этого, неопределенного запаха, не было у Оно, с которым разговаривал Каспбрак. Была сладость, был запах хищного зверя, но не было того запаха, по которому Эд узнал бы Оно даже с закрытыми глазами.

Дальше этого факта мысли Эдди пока не пошли – он просто отметил про себя эти факты с запахами, и снова погрузился в меланхоличное самоуничтожение.

***

Уильям Денбро.

Билл Денбро не видел Пеннивайза в этот день, но он увидел кое-что другое, и поверил в ЭТО, и ничто не могло его переубедить.