— Нет, Жень. Не можем.

Я дернулась, как от удара, но он не позволил отстраниться.

— Не можем, потому что я не хочу пробовать. Мы или встречаемся, или нет. Не хочу попыток. Ты слышишь меня? Я больше не готов проходить через все это! Я просто не смогу! Это оказывается дерьмово, очень и очень дерьмово. Ты слышишь меня, Женя?!

Я кивнула. Единственный ответ, что сейчас выдавал мой разум и мое сердце был:

— По-моему, я люблю тебя, Макаров.

А дальше звон в ушах, его губы, мое рваное дыхание, его руки, мои ощущения. Мы прощали, мы просили прощения, мы стирали выматывающие болезненные сцены прошлого, чтобы дать самим себе шанс приобрести совместное яркое настоящее.

И да, в кафе я так и не вернулась в этот вечер.

— Швед, ты чего так нервничаешь? На тебе лица нет, — смеялся надо мной Богдан.

— Да ну тебя. Если ты такой толстокожий, это не значит, что все такие.

— Да расслабься. У меня мировые предки. Говорю тебе, — положил свою руку на мое колено и тихонько сжал.

— Я бы расслабилась, да одежда мешает, — самым на свете эротичным голосом проговорила. Мне захотелось срочно его выбить из колеи. Сбить самодовольство с его лица. Пусть тоже понервничает.

Видела, как кинул на меня взгляд, как челюсти сжал и усмехнулась про себя. Сработало.

Мы наконец-то сдали летнюю сессию. И сегодня приглашены к родителям Богдана загород. Они скромно это назвали «на шашлыки», но я-то понимала, что это смотрины. Его мама давно порывалась со мной познакомиться, но я безумно переживала и считала, что еще рано. Для меня знакомство с родителями — весьма серьезный шаг. То ли дело с моими. Тут все просто. Семья простая, да и мама с папой у меня мировые.

Вспомнила, как на Новый год Макаров отказывался меня отпускать одну домой, и мы поехали вместе.

— Доча, — чуть посмеиваясь, тогда сказала мама, — я так понимаю, что ты все-таки купила другой велосипед?

— Нееее, мамуль, нашла украденный, — и засмеялась в ответ на шутку, понятную только нам двоим, вызвав недоумение на лицах наших мужчин.

В общежитии я все еще числилась, но жить я там не жила. По началу Зойка жаловалась, как ей одиноко в комнате, а потом ощутила все прелести проживания на отдельной жилплощади.

Я удивлялась, как Богдан успевал делать столько дел одновременно. От его занятости шла кругом голова. Порой он приходил после вечерних тренировок, валился навзничь, да так и засыпал, не раздеваясь.

Но это не значит, что мы виделись только по великим праздникам. Отнюдь. Любая его свободная минута принадлежала мне и только мне. А уж как мы использовали эти минуты… Только от одних мыслей об этом становится сладко.

Мы «вышли из тени» и на какое-то время стали новостью номер один в университете. Некоторые делали ставки насколько нас хватит. Особо озлобленные девицы отпускали не очень лицеприятные шуточки в мою сторону. Но со временем наша пара стала вчерашней новостью, и нас оставили в покое.

Понятия не имею беседовал ли Макаров с Ливановой, но думаю да. Она обходила нас стороной. Друзья же Богдана меня приняли без вопросов и «без камня за пазухой». Хотя, безусловно, я переживала, что моя выходка с «печеньем» оставит неизгладимый след в душе ребят.

Вторая емкость, что «любовно» ожидала своего часа в другом кармане, когда я ваяла шедевр с венценосной задницей на стене в раздевалке, была ангажирована Зойкой. И бедный Леснов! Ох, как он рвал и метал. Вспомнила и тихонько хихикнула.

— Так-так-так, — раздался голос Богдана, — о чем таком думаешь?

— О царях, — засмеялась я в голос.

«И среди тысяч идеальных тел, фигур и внешности, мы сходим с ума лишь от тех, кого выбирает Душа…», — просторы интернета.