— И любили меня, и сдавали… и старуха махала косой…

Слова в памяти всплыли, а что это за песня — нет. Вот почему эмпатия вернулась, Огонь вернулся, а ментальные способности — когда я был ходячей энциклопедией, с возможностью забрать с полок памяти все что угодно, не вернулись?

Выдохнув, пытаясь справиться с раздражением на привязавшуюся мелодию и на себя, я снова сосредоточился на песне.

— И любили меня, и сдавали… и старуха махала косой… Да блин, to Dublin, вспомнил! — громко воскликнул я, и глядя на удивленного Войцеха, закончил: — И взлетную мне не давали…

Теперь вспомнил. Песня «Дороги», исполняет вокально-инструментальный ансамбль Ленинград, автор композиции поэт-песенник Сергей Шнуров.

Войцех никак мои слова не прокомментировал, но взгляд у него был говорящий. О том, что он слабо понимает обрывки моих мыслей. Я же, наконец удалив сидящую в краю сознания занозу навязчивой мелодии, вдруг понял, что несколько минут просто маялся фигней вместо решения насущного вопроса.

— Так ты решил, что будем делать? — как раз в момент этого удивительного озарения спросил меня Войцех.

Проигнорировав его вопрос, я вдруг понял — да, я придумал, что мы, вернее я, буду делать сегодня вечером.

— И взлетную мне не давали… И взлетную мне не давали… — пробормотал я, вернувшись внимание к проекции карты, уменьшая масштаб. Так, что теперь в поле зрения был не только элитный район «Вилладж», но и деловой квартал, в котором одна из башен принадлежала Некромикону.

— Мне нужно крыло и расчеты полета, — показал я кратчайший путь сверху вниз, с крыши небоскреба на крышу особняка Линдена.

— Крыло засекут, — покачал головой Войцех.

— Поэтому мне нужно крыло пустое, без визора, ранца и блока управления, только с парашютом, — уточнил я.

— А ты сможешь?

— А почему нет? Не смогу долететь или не попаду в его особняк, так приземлюсь в другом месте, типа вот такой вот я дурак, так и задумано было, случайно получилось полетать просто хотел. Все равно шансов мало, и мы по умолчанию соглашаемся, что мы не смогли выполнить заказ на Линдена. Получится, будет приятным бонусом.

— Допустим, — кивнул Войцех. — Допустим, ты справишься с крылом, и незамеченным окажешься на вилле Линдена. А дальше?

— Разберусь по обстоятельствам, — только и пожал я плечами.

— Уходить как?

— У него вон пристань есть, морем уйду. Вы меня с воды подберете, и закинете обратно на башню.

— Я катера не вижу.

— Гараж есть у воды? Есть. Значит и катер скорее всего есть, или хотя бы гидроцикл.

— Скорее всего.

— Если нет, что-нибудь другое придумаю. Ты главное точку рандеву, чтобы меня забрать, поближе назначь. Если что, вплавь доберусь — ласты мне тоже достань вместе с вингсьютом.

— То есть будешь действовать по обстоятельствам?

— То есть да, буду действовать по обстоятельствам.

— Рисковый ты парень.

— Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

Войцех посидел немного, два раза тяжело вздохнул, но видя, что я принял решение, покачал головой и вышел из комнаты. Почти сразу вместо него зашел Патрик, сев на освободившееся место.

Жестом показав ему подождать, я достал ассистант и написал Николетте, назначив встречу сегодня на девять вечера в башне Некромикона, в ее кабинете — и запросил под это дело пропуск. И только после этого обратил внимание на ирландца. Который, глядя на меня своими прозрачными глазами, сразу заговорил.

— Шеф-сержант Патрик О’Брайан, третий пехотный. Уволен шестнадцатого августа двадцатого года по низким показаниям коммуникативного самоконтроля.

Третий пехотный… Как будто мне это что-то должно сказать. Хотя чего это я, действительно — как сразу не додумался?

— Легион? — спросил я.

— Так точно.

— Причина снижения показаний коммуникативного самоконтроля?

— Двенадцатого июля по время сражения сводного отряда Легиона со Свободной армией за контроль над аэропортом Энжанжель я возглавлял отделение, выполняя задачу патрулирование близ населенного пункта Йасьомбо. Первым обнаружил превосходящие силы противника — четыре бронемашины ЧВК Барбарианс, двигающиеся в сторону аэропорта. Для уничтожения противника применил неконвенционное оружие. В результате часть домов в Йасьомбо оказалась уничтожена, погибло сорок восемь гражданских лиц.

Тут я вдруг понял, о чем говорит Патрик. Столкновение Свободной армии и Иностранного легиона за аэропорт на реке Конго, в котором бельгийцы очень плотно отхватили. А знал я об этом, потому что когда меня эвакуировали из Высокого Града, бешеный взвод штабс-капитана Измайлова был в бронекостюмах Барбарисок, которые Легион захватил в аэропорту в числе трофеев, а Измайлов в свою очередь увел бронекостюмы со склада Легиона, организуя прикрытие своей операции.

Надо же, как тесен мир, и как различные события связаны во времени и пространстве, увязывая судьбы самых разных людей — подумал я, но почти сразу перестал обращать на эти мысли внимание. Потому что Патрик продолжал говорить вещи, которые говорить ему было определенно непросто.

— В Йасьомбо во время боестолкновения в числе прочих находилось три девушки, три сестры, которые уже два года были моими временными женами.

Временные жены — весьма распространенная практика в свободной от контроля европейцев Африке. Старейшины или родители продают молодых девушек или мальчиков белым, которые приезжают на континент на время контракта. Стоит это довольно дорого, и даже с учетом того, что самим невольникам от суммы достается лишь малая доля, но все равно это помогает им после окончания срока пользования стать обеспеченными людьми. Обеспеченными для черной Африки, конечно же.

— …я планировал дождаться окончания контракта, забрать всех троих и переехать в Кайенну. Планировал ровно до того момента, как бронемашины Барбарианс оказались на окраине деревни. По оценке тактического анализатора мое бездействие повлекло бы критические последствия для обороны аэропорта. Выбирая между….

Патрик, который до этого момента говорил как робот, вдруг прервался на полуслове. Глубоко вздохнув, он справился с собой и продолжил все тем же ровным голосом.

— Я свой выбор сделал. После этого перестал быть человеком. В первую очередь для самого себя, у меня не получилось с этим жить. Ты видел, кем я стал, ты меня подобрал, я смотрю на то, что ты делаешь, и готов убивать для тебя. Больше ничего в этой жизни я не умею.

— Все трое погибли? — спросил я, чувствуя недоговоренность.

Мне, в общем-то, это знание — все три сестры погибли, или нет, не нужно. Но мне нужна была реакция на вопрос от Патрика.

— Погибла Аделайн, самая младшая. Самая…

Патрик не договорил, не смог.

— Ты сам сказал оставшимся в живых?

— Нет. Мне дали большую красивую медаль, вручал ее лично президент Республики, церемонию награждения транслировали в Сети, как и описание хода операции.

Посидели немного, помолчали. Потом я просто коротко кивнул, и Патрик вышел из комнаты. Я еще немного посидел, потом зевнул несколько раз так, что едва не вывихнул челюсть, и пошел спать.

Проснулся в 17:59, за минуту до звонка будильника. Выслушал Васю с докладом, выслушал Гека с докладом, прочитал и ответил на несколько писем, посмотрел хайлайты полуфинала Чемпионата Африки по городской охоте. Не досмотрел — и время к выходу близилось, и Войцех вингсьют принес, так что разбирался с матчастью.

Не было только вестей от дядюшки Абрама.

— Артур, — отвлек меня Войцех от возни с вингсьютом.

— А?

— Пока нет информации от дядюшки Абрама. Он еще не нашел машину, которая может забрать тебя из воды, не засветившись при этом.

— Найдет.

— Или не найдет.

— Или не найдет. Неважно — я выйду на точку рандеву, огляжусь там, и, если никого не будет, доберусь до Полигона сам.

— Мне нравится твоя безоговорочная уверенность в успехе, но я не верю, что все будет гладко.

— Все будет нормально, — только махнул я рукой. — У меня внутри какое-то предчувствие умиротворяющее. Я на рожон не полезу, буду осторожен. К тому же я могу вообще на башню не возвращаться, потом приду и Гелик заберу с парковки.