«Знаешь, я поняла, что с самого начала наши поиски Философского камня были обречены на провал», — этот голос проник внутрь сознания Драко.

— Рецепт Философского камня здесь! — произнёс Антонин.

«Столько волшебников пыталось получить его…»

— Держи же, он твой, — хмыкнул Долохов и бросил пергамент в пламя.

Всё случилось так быстро… Задохнувшись криком, Драко всеми силами подался вперёд, вслепую шаря руками по полу, даже не заметив, как Долохов упал замертво. Вкус пепла наполнил рот. Ошмётки золы, куски почерневшего дерева и раскалённого камня царапали руки. Кожа покрылась волдырями, но разум, упрямый разум отказывался принимать очевидное.

Практически ослепший, задыхающийся Драко наконец-то нашёл, что искал. Он попытался поднять уцелевший обрывок, но тот обжёг его. Записи великого волшебника, разгадавшего тайну Ребиса, теперь лишь бессмысленно разбегающиеся строчки на рассыпающейся на глазах бумаге. Серые хлопья. Они выскочили из рук Малфоя, просочились сквозь пальцы, исчезли.

«…обречены на провал…»

И тут Драко увидел их — скачущие вокруг огоньки, рассыпанные по блестящему полу. Они прыгали по плавящемуся паркету и оставляли шоколадные следы. Выскочили из любимой маминой вазочки. Их надо убрать. Малфой попытался схватить пару огоньков, поймать. Они кусались, но он совершенно не чувствовал боли. Отец не должен увидеть это! При этой мысли Драко дико захохотал и уже не смог остановиться.

*

В этом аду невозможно ориентироваться.

Огонь повсюду, и где-то в глубине души Даррена родился испуг.

Он не выберется отсюда. Будь выход в метре от него, он до него не доберётся, не увидит, не найдёт. Пожалуй, это смешно — спастись от огня в детстве, чтобы погибнуть сейчас.

Мать не завернёт его в одеяльце и не заберёт в спасительную темноту Исчезательного шкафа.

Иногда из дыма появлялись фигуры друзей, их испуганные голоса звучали вокруг Даррена. В тщетной попытке победить адское пламя ребята выкрикивали заклятья, но они не помогали. Оно меняло форму и цвет и пожирало пространство зала дюйм за дюймом.

— Даррен! — воскликнул Гарри, больно схватив МакКиннона за плечо.

— Мы здорово влипли, да? — выдавил Даррен. На его лице появилась гримаса — мрачное подобие улыбки.

— Потуши! — завопил Поттер.

Даррен замотал головой.

— Не дури, Гарри, это адский огонь! Никто с ним не справится!

— Только ты, — с сумасшедшим блеском в глазах прокричал Поттер. Лицо его было чёрным от копоти с белыми следами от дужек куда-то запропастившихся очков.

— Что ты несёшь?

— Ты хозяин самой могущественной палочки в мире, идиот!

Даррен подумал, что друг свихнулся, надышавшись едкого дыма.

— Ты можешь всё! — продолжил Гарри. — Ты обезоружил Долохова. Старшая палочка теперь твоя. Ты можешь всё!

У Даррена шла кругом голова. Слова Поттера поразили, привели в смятение. Рука будто по чужой воле поднялась, а губы сами произнесли заклинание.

— Агуаменти!

Вода хлынула из кончика волшебной палочки мощным потоком.

Пламя сходило на нет, оставляя за собой обугленные дыры. Воздух наполнился паром.

— Как ты это сделал? — спросил взъерошенный Томас.

— Сам ещё не понял, — растерянно пробормотал Даррен, поочерёдно направляя палочку на пылающие карты, стеллажи и доски.

— Ты спасся! — чуть не плача вскричала Ава, кинувшись Дину на шею. — Я думала, тебя убили.

— Меня спас один из них, — озадаченно откликнулся Томас. — Оттолкнул в последний момент. Я уж решил, что сам хочет прикончить, но он ничего не сделал. Ничего… Ой! Смотрите, Кингсли уже здесь!

Даррен с облегчением вздохнул, услышав это. И вместе с ним словно вздохнули стены.

— Шар разбит? — в ужасе прокричала Ава.

— Да нет же! Только вы поглядите, на нём трещина! — подхватил Лью, забравшись на центральный постамент.

— Пропустите министра, — скомандовал Долиш совсем рядом, а потом МакКиннон увидел перепуганного Кингсли Шеклболта, а за ним Фенвика и многих других. Кто-то тряс Даррена за плечи, а ему хотелось сесть на пол и разрыдаться. Никогда прежде он не был так близок к смерти.

Вокруг него бегали люди, кричали, шумели, обнимались, а он стоял неподвижно, стоял и смотрел на свою палочку — самую опасную на всём белом свете. Бузинная палочка признала его своим хозяином, стоило ему заколдовать Долохову пальцы. Но даже с её помощью Даррен не смог вернуть к жизни своего однокурсника, поверженного Пожирательницей смерти в грудь. Вот и она сама неподалёку с уродливым месивом вместо лица.

— Спасибо, — произнёс Гарри, поравнявшись с Дарреном возле тела волшебницы. — Если бы вы с ребятами не появились, на её месте были бы мы с Дином.

Они двинулись дальше, спотыкаясь и оскальзываясь, убирая с дороги завалы бесформенного хлама. Даррен посмотрел на Гарри — тот сосредоточенно вглядывался вперёд, искал своего врага. МакКиннон поймал себя на мысли, что гордится другом, ведь тот не купился на уловку Долохова, не вышел биться против него в одиночку. Казалось, минула вечность с того вечера в лондонской подземке, а не несколько пасмурных дней.

— Взгляни, — пробормотал Поттер, заметив что-то среди пепла.

Человеческая рука.

Даррен перепрыгнул через упавшую колонну и поспешил за Гарри.

Они оттащили каменную глыбу и несколько досок, чтобы добраться до погребённого под ними человека.

— Он не из наших, — с неприязнью сказал Даррен и машинально отряхнулся. Толку от этого жеста не было — он с головы до ног был в копоти, как и Гарри. Как и этот маг со страшными ожогами. МакКиннону не надо было закатывать ему рукав, чтобы убедиться — перед ними Пожиратель смерти, но Поттер завозился с его рукой. С неё лезла кожа как со змеи во время линьки, а запах…

«Не трогай», — хотел сказать Даррен, вместо чего спросил:

— Живой?

Гарри поднял на него глаза, в них читалось изумление.

— Взгляни, — повторил он, пытаясь что-то показать МакКиннону, достучаться.

Кольцо. Теперь Даррен увидел его — такое же, как на собственном пальце, отличался только камень — зелёный, не красный, и всё встало на свои места.

— Это же… — заговорил было МакКиннон.

— Да, — оборвал Гарри и внезапно твёрдо добавил: — Помоги мне незаметно вынести его отсюда!

========== Глава двадцать шестая - Викинги ==========

Плита была засыпана сухой, ломкой листвой. Осеннее золото полностью закрыло белизну камня, а часть листьев с шелковистым шелестом ещё трепетала на ветках ближайших деревьев. Живые изгороди возле дома Хагрида, наоборот, так и не пожелтели. Воздух, идущий со стороны расположенных неподалёку теплиц, был слишком тёплый.

Грядки были пустыми. Хэллоуин миновал, и гигантские тыквы Хагрида давно превратились в резные фонари под потолком Большого зала. Наверняка первокурсники смотрели на них во все глаза, веселились на праздничном пиру и устраивали шалости в гостиных. Пришло их время, и от осознания этого у Гарри, шагающего по тропе к Чёрному озеру, защемило сердце. Ни особняк на Гриммо, ни коттедж Поттеров в Годриковой Впадине, ни «Нора» так и не стали ему домом, они не так дороги, как это место. Они не хранили столько радости, печали и… памяти.

Озеро вышло из берегов и лизало траву, примыкающую к линии берега. Небо, необычайно синее для осени, отражалось в воде, и Гарри глядел в неё — окно в своё прошлое. Ему не забыть тот день, когда он сидел в одной лодке бок о бок с Роном и впервые увидел величественный замок, огни крохотной пристани и волшебника с самым добрым лицом на свете.

— Жаль, что ты не знал его, — сказал Гарри, когда до гробницы оставалось несколько ярдов.

Даррен молча кивнул. Что он мог сказать? Для него Хогвартс был обычным замком, а его директор — человеком из газет и учебников по истории магического мира. А вот Дамблдору МакКиннон бы пришёлся по душе особенно после того, что Даррен собирался сделать. Подумав об этом, Гарри слабо улыбнулся. Он сам выронил Воскрешающий камень в Запретном лесу и вернул Бузинную палочку директору, но этого оказалось недостаточно.