– Я, знаете ли, тоже заместитель, – неуклюже пошутил я, чувствуя некоторое разочарование. – Думаю, нам проще найти общий язык.

– Тогда прошу ко мне, – он распахнул дверь кабинета напротив и пропустил меня вперед. – Чаю?

– Не откажусь.

Кабинет оказался тесноватой, но опрятной комнаткой, обставленной недорогой офисной мебелью. Стены увешаны фотографиями, дипломами, медалями. Центральное место занимает плакат с изображением детской футбольной команды и подписью «U-15». Сам хозяин кабинета – в центре композиции. Наверняка возглавляет команду в этой возрастной группе.

Включив чайник, хозяин кабинета вдруг обернулся и протянул руку:

– А ведь я так и не представился! Константин Омельченко, можно без отчества.

Мы обменялись несколько запоздалым рукопожатием.

– Вот и отлично, – энергично кивнул он. – Так что привело вас к нам, Алексей Петрович? Интересуетесь детским футболом? Тогда вы прямо по адресу – у нас занимаются больше тысячи детей, четыре команды играют в детско-юношеской лиге. В прошлом сезоне у трех – призовые места, а моя вышла в чемпионы…

– Не хотелось бы вас разочаровывать, – прервал я его монолог, – но я по другому поводу.

Омельченко выловил размокший пакетик из чашки с клубной эмблемой, отжал и точным броском отправил в корзину для бумаг, стоявшую в дальнем углу. Я не решился последовать его примеру, поскольку не был уверен в собственной меткости.

– Так я вас слушаю.

Я глотнул чаю. По цвету он напоминал битум. Да и по вкусу тоже. Поэтому я бухнул туда три ложки сахару, хотя и это не помогло.

– Я собираю информацию о вашем самом известном воспитаннике, Сергее Гайдуке. Планирую книгу о нем. Парень вот-вот начнет играть в составе одного из европейских грандов – а это не шутки.

Омельченко вдруг напрягся. Его несколько преувеличенная любезность куда-то пропала, в голосе послышалось раздражение:

– Извините, но Гайдук – не наш воспитанник. И никогда им не был. Нам совершенно незачем приписывать себе чужие достижения.

Я изумленно уставился на него:

– То есть как?! Но ведь во всех справочниках: воспитанник днепропетровского футбола…

– Н-ну-у… – мой визави развел руками, – это можно по-разному понимать. Регион у нас большой. Одно точно – он никогда не занимался в нашей академии.

Мне стало не по себе. Вот так облом! Тем более непростительный для футбольного обозревателя, знатока по определению.

– Хм, странно… Все-таки лучший игрок последних лет… Между прочим, в «Википедии» однозначно указано, что футболом он начал заниматься в Днепропетровске. В графе «Молодежные клубы» черным по белому – команда вашей академии.

– Алексей Петрович, – вздохнул Омельченко, – не мне вам рассказывать, как пишутся статьи в «Википедии». Любой желающий может отредактировать текст или внести дополнительную информацию. И ошибок там – бездна. Что касается Гайдука, то он и в самом деле парень одаренный. По-настоящему. Но что касается его спортивной биографии – тут я вам не помощник. При всем желании.

– То есть, вы действительно не знаете, где и как он начинал? – ошеломленно переспросил я.

– Когда он делал первые шаги в футболе, я еще не закончил карьеру. Играл в первой российской лиге. Все это, так сказать, прошло мимо меня… – Он машинально провел ладонью по волосам и поморщился. – Если хотите, могу рассказать вам о наших парнях, среди них немало перспективных…

– Прошу извинить, что отнял у вас столько времени, – прервал я его, поднимаясь из-за стола. – Возможно, в другой раз. А сейчас мне пора.

– Ваш чай!

– Нет, благодарю. И желаю всяческих удач…

Вежливый Омельченко мне не понравился. Хотя причем тут он? Злился я, в первую очередь, на себя. Притащиться за столько сотен километров в полной уверенности, что цель выбрана верно, и уткнуться лбом в стену!

Смысла оставаться в Днепропетровске не было абсолютно. Но и возвращаться в Киев – значит признать поражение. Эйфория, спешка, а в результате – вояж в никуда.

В уличном киоске мне нацедили жидковатого кофе, и пока я его прихлебывал, пытаясь избавиться от привкуса «академического» пойла, голова моя гудела, как потревоженный пчелиный улей. Так сказать, мозговой штурм. Я тупо смотрел в одну точку, не замечая ничего вокруг, до тех пор, пока в сознании не всплыло одно-единственное слово: Марганец!

Я скомкал опустевший стаканчик и торопливо зашагал в сторону гостиницы. Там я собрал свой нехитрый скарб и в таком же темпе понесся на автовокзал.

Мне повезло – маршрутки в Марганец отправлялись каждые полчаса, и до ближайшей оставалось всего несколько минут.

Я ехал туда, где родился и вырос Сережа Гайдук.

Сто двадцать километров, два часа езды. На этот раз я не позволил себе расслабиться – всю дорогу пережевывал пресную информационную жвачку, содержавшуюся в распечатках. Ничего другого там не нашлось. К тому же покрытие на дорогах Днепропетровщины больше всего походило на поверхность стиральной доски – если кто еще помнит это устройство, вышедшее из употребления, а амортизаторы у «Богдана» сами знаете какие.

В Марганце, выгрузившись на площадке перед автостанцией, я первым делом огляделся. Что тут скажешь? Типичный промышленный городок юго-востока – из тех, в которых с развалом СССР и началом тогдашней депрессии всякая эволюция замерла. Несмотря на то что стоит он на крупнейшем в мире месторождении марганцевой руды, то есть на несметных сокровищах, ничего общего с Катаром и Эмиратами. Ни одного нового здания, никаких стройплощадок. Городок просто переваривал сам себя, а все его сорок с лишним тысяч населения ютились в закопченных «хрущобах», стоявших вперемешку с двухэтажками, построенными еще немецкими военнопленными. Дальше – частный сектор, и тот не в лучшем состоянии.

Автостанция и ее окрестности выглядели вылинявшими, обшарпанными и грязными. Первые этажи блочной застройки превращены в кафешки, магазинчики, отделения банков, парикмахерские салоны. Необычное множество нотариальных контор и бюро ритуальных услуг, многие из них – в тесном соседстве. Кричащих цветов вывески из дешевого пластика, какая-то дилетантская реклама.

Погода, подумал я. Все та же серость и сырость. Со стороны водохранилища наползает туман. В сущности, каждый провинциальный городок в ту или иную пору года может выглядеть вполне симпатичным, но этот буквально создан для поздней осени.

Пройдя совсем немного, я оказался на центральной площади. И снова странное ощущение: будто пересек временной портал, ведущий в прошлое. В детстве мне доводилось дважды в год бывать у маминого брата, моего дяди, в ровно таком же городке на Донбассе. И площадь выглядела точь-в-точь, как эта.

В центре высился гранитный постамент с надписью «В. И. Ленин»», правда, не все буквы уцелели. Скульптура отсутствовала – «ленинопад», недавно пронесшийся по Украине, заглянул и сюда. Однако название местного стадиона уцелело – само собой, он носил то же имя. Вход с помпезным ионическим портиком торчал прямо напротив осиротевшего постамента.

От остановки тем временем отчалил дряхлый ПАЗик, чадя и заваливаясь на одну сторону, следом подкатил желтый городской «Богдан». Фонарный столб по соседству неряшливо оброс объявлениями. Я пригляделся – на одном из самых свежих стояло: «Сдается посуточно».

Я набрал указанный номер, и через полчаса за двести гривен снял хоромы с видом на все тот же пьедестал, некогда принадлежавший Ильичу.

Хозяйкой оказалась плотно сбитая усатая дама примерно моей весовой категории, но на две головы меньше ростом. Вследствие такой комплекции ей не всегда удавалось с ходу протиснуться в дверь, и она, словно мяч в воротах, пару раз рикошетила от косяка к косяку, и только после этого оказывалась в комнате. Никакого радушия – принят я был крайне сурово.

– Паспорт с собой? – первым делом осведомилась она, обшаривая меня мрачным взглядом из-под густейших бровей.

– Само собой, – я протянул документ. – А у вас?