– Могу я тебе задать пару вопросов о новеньком из седьмого мистического? Об Энтони Грине. Вы же вместе играете в группе.

Джексон помрачнел и отвернулся. Потом, погладив свою гитару по корпусу, убрал её обратно в чехол на стене, хотя только пару минут назад достал её. После этого он сухо спросил:

– Зачем тебе?

– Интересно.

– Что, например?

– Ну, например, почему ты не называешь его настоящим именем, а подыгрываешь, называя «Тони»?

– Настоящим именем?

– Ну, Колином.

– Колин Крейвен – его сценический псевдоним, не более, – Джексон сел на стул в обратную сторону, опершись подбородком о спинку. Настоящее имя то, которое в паспорте.

– Но у него два паспорта.

– Это потому что ему нет восемнадцати. Не на всякую работу можно устроиться, если ты несовершеннолетний.

– А ты видел его документы?

Джексон кивнул.

– Я видел и паспорта, и его спину в шрамах. Я много, что видел.

– Спину в шрамах? А откуда они у него?

Тут Джексон понял, что слегка проболтался, и прикусил язык. Но внезапно подвернувшаяся удача сама сделала за себя ход.

– Может, ты у него сама спросишь? Он у тебя за спиной.

Лулу спешно обернулась и точно – перед ней, скрестив руки на груди, возвышался Колин. А девочка напрочь потеряла дар речи.

– Что она тут делает? – подняв бровь, невозмутимо спросил он.

– Зашла в гости.

– И давно это к тебе в гости заходят малолетки?

– Я не… – возмутилась было ундина, но Колин её перебил.

– Малолетка, Джексон, она малолетка, – Колин спокойно двинулся от Лулианны по направлению к кровати. Игривая улыбка притаилась в уголках губ. – Она на втором курсе, а ты на пятом. Не стыдно?

Внезапно в дверном проёме показалось улыбающееся лицо Каролины Крэк. Она держалась когтистой рукой за дверной косяк и заглядывала в комнату, выискивая глазами кого-то. Наконец она увидела тёмный силуэт Колина на фоне окна и просияла:

– То-оничка, вот ты где!

– Кто это? – спросил Джексон, повернувшись к другу.

– А, это Каролина, – Колин поспешно подошёл к ней и слегка приобнял. – Моя новая девушка.

Лулу опять вся закипела внутри, но ей тут же стало неловко, и она взяла себя в руки. «Что это со мной такое? Это его личная жизнь. Корнелию жалко, конечно, но с другой стороны – это их личное дело».

– И не стыдно тебе? – саркастически покачал головой Джексон. – Она же малолетка!

– Попрошу заметить, Джексон, ей сто пятьдесят два года.

– Да, но она же второкурсница.

– Да будет тебе известно, что это моё пятое среднее образование, – подала голос Каролина.

– А зачем тебе оно? – подала голос Лулу.

– Осваиваю современные технологии. Да, я здесь из-за компьютерного класса и обновлённой латыни, не более того. Без аттестата отсюда меня не хотят брать в лучший университет вампиров.

– А такие бывают?

– Конечно, бывают. Вы же, маги, не хотите учиться с нами на равных, запрещаете поступать по тому же конкурсу.

Лулу промолчала. Она мало знала о конфликте вампиров и магов и не особенно хотела вдаваться в подробности. Рассуждать о том, правильно это или нет, можно было бесконечно долго.

– Эу кохто туа камме лрах. Стрея дру ина варнах, – вдруг сказал Колин.

Лулу была потрясена. «Что он такое сказал?» Каролина широко распахнула глаза от удивления и спросила:

– Это что, древний вампирский? Откуда ты его знаешь?

Колин лукаво улыбался.

– Секрет. О котором должны знать только мы.

– Ладно, я тебя поняла, – улыбнулась вампирша в ответ и подмигнула. – Увидимся.

Каролина скрылась в коридоре, прикрывая за собой дверь. Повисло неловкое молчание. Колин засунул руку в карман, вытащил оттуда пачку сигарет и зажигалку. Демонстративно потряс ей перед ребятами и сказал:

– Джексон, мне кажется, твоей гостье пора.

– Да, я бы хотела уйти, но мы, к сожалению, не закончили беседу.

– Закончите как-нибудь в другой раз. Если он, конечно, представится.

***

– Почему оно не фотосинтезирует?

– Может быть, оно питается как-то по-другому?

Малыш плакал уже несколько суток и на самом деле за это время успел даже подрасти. Но ему хотелось есть, причём ужасно. Но ничего не давали. Только выводили на солнце, отчего ребёнку становилось невероятно больно.

– Ты заметил, что, когда оно на улице днём, то его кора начинает гореть?

– Это не кора, вот и горит.

– А что же это?

– Вероятнее всего, кожица, как у травянистых.

– Но трава не горит, если она просто находится на солнце.

– Ну так и детёныш – не трава.

– И откуда же оно взялось?

Когда наступила короткая в этом мире ночь, Лирри тихонько выбралась из домика, следуя своему чутью. Она чувствовала запах чего-то сладкого и сочного. На месте рука сама тянулась сорвать эти маленькие фиолетовые бусины, висящие на кусте. И Лирри сорвала их, положила в рот и разжевала своими пока ещё беззубыми дёснами. Вкусный, слегка вяжущий сок разлился у неё во рту. Стало так хорошо и сытно. Девочка рассмеялась, но слишком громко, к своему несчастью. «Мамочка» уже бежала на звук.

– Ларфей, что ты…

Ипокатастина в ужасе замерла. Ножки-корни начали непроизвольно подкашиваться.

– Хабиту! – закричала она, призывая своего мужа. – Ларфей – детоубийца!

– Что у вас тут стряслось? – Хабиту также вышел из укрытия и увидел ребёнка, перемазанного соком черноплодки. Если бы энты могли бледнеть, он бы сейчас это сделал.

– Да, неприятный момент, – протянул он. – Но зато теперь мы знаем, что она ест.

– Но это же ужасно. Она поедает наших сородичей!

Лирри, которой её новые родители дали имя Ларфей, уже жевала длинную траву, растущую неподалёку.

– Фу, нельзя! – сказала ей Ипокатастина, оттаскивая от травы.

– Да ладно, пускай покушает. Что, жалко, что ли?

– Да, жалко. Трава не имеет разума, как мы с тобой, но она чувствует боль! А черноплодная рябина – скорбь по нерождённым детям. Зачем оно вообще прибыло в наш мир?

– Может быть, поддерживать баланс? Популяционные волны там. Регулирует конкуренцию между растениями.

– У нас никогда не было конкуренции. Мы живём в мире и братстве.

– Ну, а может, была бы, если бы не появилось Ларфей. Может, у нас тут началась бы резня за солнечный свет через пару дней. Откуда мы знаем? Что мы вообще знаем об этом мире?

Глава

VII

Лулу лежала в кровати поздно вечером и размышляла. «Что-то Джексон недоговаривает. И что за шрамы у Колина? На это, конечно, было бы интересно взглянуть. Вот только он мне добровольно не покажет. Как же мне его убедить снять рубашку?»

От собственных мыслей на миг ей стало неловко: всё-таки не каждый день приходится видеть молодых парней с оголённым торсом. С другой стороны, надо же как-то разобраться с такой мистической личностью, как Колин, и поставить в этом вопросе точку. Почему-то Лулу была уверена, что именно загадочные шрамы и есть ключ к разгадке.

Ундина начала задрёмывать, только когда забрезжил рассвет, и стали видны очертания предметов в комнате. Но тут через приоткрытое окно ей послышался неясный шёпот с улицы. Девочка разомкнула веки и приподнялась на кровати, вслушиваясь, однако снаружи доносились только обычные звуки пробуждающейся природы.

«Неужели показалось?»

Она собиралась обратно лечь, как вдруг из-под нежно-голубых штор, обрамляющих оконную раму в их комнате, промелькнула вспышка. Затем ещё одна, и ещё. Лулу вскочила с кровати и бросилась к окну. Отдёрнув штору, она увидела, что вдалеке над лесом возвышалось нечто похожее на северное сияние.

«Странно, – подумала девочка, – откуда в нашей полосе может быть такое явление?» Впрочем, уже год вращаясь в этом «магическом котле», потихоньку перестаёшь удивляться даже таким поистине сверхъестественным явлениям.

«Как же красиво, – мечтательно подумала ундина. – Даже если сейчас я сплю или это просто иллюзия – оно всё равно выглядит прекрасно». Лулу ещё долго всматривалась в переливы красок на небе, а затем уловила приятную мелодию, будто кто-то пел вдалеке.