Путешествия бывают разные. Одних мы ждем с нетерпением, предвкушая знакомство в отпуске с новыми странами. В другие нам приходится отправляться по службе, причем подчас на очень длительные сроки. Но бывает и так, когда человек оказывается в самом центре некоего глобального катаклизма, в результате чего жизнь в одночасье делится на «до» и «после», а провидение отправляет его в путь, который он совсем не ждал и желал.

Моя новая книга – это своего рода путешествие во времени. В ней две линии. События одной происходит сто лет назад, когда в России шла бессмысленная, братоубийственная Гражданская война, вспыхнувшая после того, как к власти в Санкт-Петербурге пришли большевики во главе с Лениным. Если сегодня на улице остановить десять случайных людей, то, боюсь, не один из них не сможет сказать, сколько лет она продолжалась. А, между тем, эта война ни много ни мало шла более пяти лет и закончилась лишь в 1922 году, когда последние верные русскому царю войска покинули территорию Россию. Причем это была действительно война, а не отдельные стычки «красных» и «белых», и с обеих сторон в ней участвовали регулярные войска численностью в сотни тысяч штыков.

Одним из ее, на мой взгляд, наиболее драматических «эпизодов» стал так называемый «Великий ледовой поход», когда после поражения в центральной части России в Сибирь отступали царские войска. По имеющимся документальным данным, этот скорбный путь начинали более миллиона человека – как военных, так и примкнувшим к ним гражданских беженцев. Невозможно даже представить себе размеры этой гигантской, растянувшейся на много километров вдоль железной дорога колонны. Столь же трудно сегодня и осознать те мучения, на которые обрекли себя его участники, из которых лишь считанные единицы дошли живыми до конечной точки во Владивостоке, преодолев за несколько лет 10 тысяч верст того, что в итоге стало «Великим ледовым исходом».

Эта линия в книге основана на документальных материалах того времени, и в том числе воспоминаниях его немногих выживших участников. Особенно хотелось бы отметить заметки поручика Варженского, который очень подробно описал то, что происходило во время этого трагического «путешествия». Конечно же, многое мне, как автору, приходилось домысливать, но никакое даже самое развитое воображение не позволит придумать то, что действительно имело место. Так что воспоминания этого белого офицера, несомненно обладавшего и литературным талантом, стали прекрасным источником конкретных эпизодов, действительно имевших место во время этого похода.

По вполне понятным причинам мы в свое время изучали историю Гражданской войны с точки зрения большевиков, поэтому мне было вдвойне интересно попытаться взглянуть на события тех лет глазами другой стороны этого кровавого конфликта.

Вторая линия книги переносит нас на сорок лет назад в Америку, куда приехал в командировку молодой советский журналист. Нынешнему поколению, живущему совсем в другой России, которая по многим параметрам обеспечения населения товарами первой, – да и не только, – необходимости, уже догнала, а в кое в чем и превзошла Запад, трудно понять тот шок, в котором оказывался советский человек тех времен, когда оказывался за границей. Это было не просто полетом через океан, а неким путешествием в иное измерение. Эта часть книги, – не буду скрывать, – основана на личных впечатлениях, и в ней опять же нет выдуманных эпизодов.

Удивительным образом эти две линии пересекаются во времени и пространстве в самом центре Нью-Йорка. Не зря же сказано, пути господни неисповедимы.

По большому счету эта книга своего рода размышление о таком вроде бы простом и близком каждому человеку понятии как Родина, которое, к великому сожалению, в последнее время было очень сильно девальвировано. Да и в жизни все зачастую оказывается гораздо сложнее. И подчас судьба складывается совсем не так, как хотелось бы, заставляя нас многое менять и меняться. А в результате и вообще вольно или невольно приходится жить совсем не той жизнью, к которой готовились и о которой мечтали. Своего рода «отложенной жизнью».

Поезда шли медленно, часто останавливаясь, чтобы залить в паровозы воду и пополнить запасы топлива – дров или угля, что удавалось найти. Двигавшиеся вдоль путей люди и обозы зачастую их легко обгоняли. Это был целый караван из составов, увозивших за Урал беженцев и остатки белой армии. После ее разгрома весной 1919 года сразу в нескольких кровопролитных сражениях в центральной России было решено отвести войска в Сибирь, чтобы там, у реки Тобол, провести необходимую перегруппировку и подготовиться к новому, решительному наступлению на Запад, дабы окончательно стереть большевиков с лица земли русской.

Поезда двигались почти вплотную друг к другу – расстояние между ними составляло не более полусотни метров. Для перемещения войск и беженцев был конфискован практически весь пригодный к использованию подвижной состав, а поезда пустили в два ряда, параллельно друг другу. Так что на какое-то время «железка» превратилась в дорогу с односторонним движением.

Хвост этого изрыгающего черный дым и искры двухголового чудовища уходил куда-то далеко за горизонт и терялся в пыли, которую поднимал ползущий вдоль железнодорожного полотна столь же гигантский обоз. Полевые кухни, телеги с провиантом и боеприпасами, сундуками, мебелью и прочей домашней утварью уходивших на восток беженцев и белогвардейцев. В отдельных товарных вагонах везли сотни лошадей. Тех, кто надеялся под прикрытием войск добраться до безопасных районов, которые еще не успели взять под свой контроль большевики, было практически столько же, сколько и военных. Понять масштабы этого скорбного похода невозможно, как и представить себе огромную массу людей, телег, лошадей, горы скарба. По сравнению с ним библейский исход евреев из Египта покажется воскресным выездом на пикник.

Лето 1919 года пришло рано, погоды – теплые и солнечные – стояли великолепные. За вагонными окнами царила абсолютная идиллия. Что может быть красивее уральского предгорья летом! Зеленые луга, на которых беззаботно пасся скот. Живописные озера. Заросшие полевыми цветами поляны.

Местные жители встречали гостей из-за Урала настороженно, но без враждебности. Командование велело обращаться с ними уважительно, конфисковать что-либо или изымать было категорически запрещено. За воду, топливо, продукты и фураж для лошадей платили наличными, благо деньги пока ещё были.

Красные агитаторы не пользовались здесь особым успехом, а их разговоры о всеобщем братстве и равенстве вызывали лишь кривые усмешки, равно как и обещания раздать землю крестьянам, а фабрики рабочим. Здешние жители никогда не знали крепостного права, здесь никогда не было барских имений. Так что местные и так всегда имели то, что им теперь пытались пообещать. А потомки вольнолюбивых казаков, издавна осваивавших Сибирь, с испокон веков с недоверием относились к любым переменам.

Поезд в очередной раз остановился. Поручик Ракитин сидел в своем купе у окна, наблюдая, как его супруга Татьяна, воспользовавшись остановкой, прогуливалась вдоль железной дороги. В легком ситцевом платье с кружевным зонтиком от солнца она казалась почти нереальной, каким-то спустившимся с небес ангелом. Токсикация первых месяцев беременности начала её отпускать, ее уже почти не мутило, так что настроение у Татьяны было как никогда прекрасным.

Пока ещё беззаботная поездка успокоила его душу. Было такое впечатление, будто они едут куда-нибудь на юг в отпуск, а не готовятся к очередной военной кампании, быть может, к последнему, самому решительному бою. Из памяти на задний план стали постепенно уходить страшные картины совсем еще недавнего прошлого. Кровавое месиво фронта, грязные окопы, вши, оторванные взрывами руки и ноги, расколотые и раздробленные черепа, разлетающиеся во все стороны человеческая плоть и кровь. Монотонный стук колёс на стыках вытеснял из ушей вопли раненных и умирающих. Ему уже не снились по ночам костры на улицах Москвы после большевистского переворота, безумные крики опьяненной неожиданной свободой и самогоном солдатни, расстрелы без суда и следствия царских офицеров, отказавшихся признать новую власть. Ему повезло – его части удалось тогда почти без потерь уйти из казарм, а потом выбраться в безопасный район. Все это было совсем ещё недавно, но теперь казалось уже очень далеким.