Внезапно у меня перед глазами все закружилось, и я ощутила, что вот-вот куда-то сорвусь. Проваливаясь сквозь опаловое пятно света, отброшенное луной на пол коридора, я начала падать куда-то во тьму, и лишь маленькая ладошка Луны, заботливо подхватившей меня на полпути от падения, удерживала меня от падения в чернильное море.

   Смеясь, гибкая, словно маленькая фея, Луна закружила меня в беззаботном танце. И танец этот происходил не где-то в пространстве, а внутри моего собственного сердца. Я снова почувствовала Это: тот безграничный сияющий Покой, смотрящий из самого центра моей груди, – неподвижный, чистый и невозмутимый.

   Глядя Его глазами, я внезапно осознала, что все это только сон, что нет в мире ничего, о чем стоило бы беспокоиться.

   Я проснулась. Проснулась в полной уверенности, что больше ничего плохого в моей жизни не произойдет.

Смерть врунишки и муравьи

   Так и случилось. История с теми девчонками вскоре замялась, и нас с Джейком наконец-то оставили в покое. Мои раны зажили гораздо быстрее, чем я ожидала. И все – не считая того, что мне какое-то время пришлось прятать выбритый участок головы – было просто превосходно.

– А знаешь, мне недавно приснился такой странный сон…

   Пока я рассказывала, Джейк неторопливо пожевывал травинку и то и дело улыбался. А когда я смотрела на его по-мальчишечьи задорное загорелое лицо, на сердце у меня становилось тепло и легко.

    Каждой клеточкой своего тела я старалась запомнить все. Его белую клетчатую рубашку, его дурацкие широкие брюки и лакированные ботинки, его голубые глаза, напоенные весенним ветром, дерево, посреди поля, заросшего дикими цветами и травами, под которым мы лежали, снежно-белые громадины облаков, проплывавшие над нами, бабочек и ласковый ветерок, ласкавший наши разгоряченные и полные солнечного света тела.

– Значит, ты все-таки запомнила этот сон?

– Так ты его тоже видел? – Я озадаченно посмотрела на него, но он лишь, молча, кивнул в ответ. – Так значит, это был вовсе не сон?

– И сон и не сон.

– Как такое возможно?

– Грета называет это миром сновидений, но мне больше нравится слово «закулисье». Это как место, в котором, прежде, чем стать реальностью, вызревает все то, что должно произойти на сцене: в нашем мире. Место, где живут мысли и чувства людей, где обитают странные и непонятные существа, реальность, которых мне сложно подтвердить или опровергнуть.

– Но как получилось, что все мы оказались там?

– Нас с Гретой этому научила Луна.

– Я видела ее во сне. А кто она?

– Луна – это наша с Гретой подруга детства. – Когда он сказал это, я вдруг вспомнила, что и правда видела ее когда-то давно вместе с Джейком.

– А где она сейчас?

– Она умерла, – ответил Джейк, и лицо его, словно подернувшееся серой водянистой пеленой, стало таким невероятно печальным.

– Прости, я не знала.

– Ничего страшного, мы так часто видим ее с Гретой во сне, что я забываю о том, что случилось.

– Как она умерла? – неожиданно севшим голосом, спросила я.

– Рак. Она долго болела, но старалась никогда не показывать нам, как ей на самом деле страшно и больно. – Джейк ненадолго замолчал, а затем, вынув травинку, которую все это время держал между зубов, продолжил. – Потом, она стала приходить к нам во снах. Это было так странно, и мы с Гретой часто удивлялись тому, что наши с ней сны о Луне так похожи.

– Выходит именно так она показала вам закулисье?

– Да. И чем чаще мы встречались там с Луной, тем больше мы стали запоминать из своих снов. В свое время каждый из нас осознал, что, несмотря на то, что он спит, он все же в полном сознании. Потом к нам присоединился Ричард. Он сильно привязался к Луне, и стал периодически играть с ней в своих снах. Она стала для него чем-то вроде младшей сестренки и, постепенно, он тоже понял, что эти сны – не просто сны. В чем-то мы разобрались сами, что-то подсказала нам Луна. Наверное, и за несколько дней все не расскажешь, но думаю, что все это вроде того, что обычно называют осознанными сновидениями.

– А как туда попал Ричард?

– Не знаю. Наверное, его привела туда Грета… Или он сам пришел. Ведь ты же заметила, что он ее очень любит? – Я кивнула. – Многие во сне попадают в закулисье, но не совсем хорошо это понимают, думая, что это просто обычный сон. Ведь ты помнишь свои кошмары?

– И ты был там со мной, – напомнила я.

– Конечно, ведь ты сама позвала меня.

   Неожиданно для себя я заплакала.

– Значит, это тоже были не просто сны. Но, кто же тогда эти черные «тени», которые приходили за мной?

– Не плач, ведь они больше не приходят? – Я снова кивнула. – Я называю их «хозяевами страха» и все, что я знаю о них, это то, что их не стоит бояться.

– А ты когда-нибудь сам встречался с ними?

– Нечто подобное долгое время преследовало меня по ночам.

– И что ты сделал?

– Однажды мне просто надоело бояться. В своем сне я очень сильно разозлился, собрал всю силу воли и бросился прямо на стоящую передо мной тень, намереваясь ее избить.

– И что произошло дальше?

– Я прошел через «тень» насквозь и почувствовал резкое сотрясение, словно бы меня ударило током. После этого «тень» исчезла и все надолго прекратилось.

– И это больше не происходит с тобой?

– Происходит, конечно, но очень редко. Обычно я просто молюсь – иногда это помогает, или пытаюсь как можно скорее проснуться. Хотя, иногда, проснуться почему-то бывает очень тяжело – словно ты парализован или схвачен чем-то.

– А ты звал когда-нибудь Грету, Ричарда или Луну на помощь?

– Нет. Зачем если я могу справиться сам. Тем более, что в моем случае эти «тени» не вели себя так нагло, как с тобой.

– Наверное, это потому, что я боюсь их сильнее, чем ты.

– Сложно сказать, ведь, по сути, я не знаю, кто это такие и почему они появляются.

– Тогда давай больше не будем об этом говорить, – уткнувшись в его нагретое солнцем плечо, закончила я обсуждение этой темы.

– Не будем. – Задумчиво накручивая локон моих выцветающих от весеннего жара волос, он посмотрел куда-то в сторону дерева. – Интересно, скоро они там?

   Я закрыла глаза, наслаждаясь кружащим торжеством золотоносного полудня, вдыхая свежий, и, в то же время, слегка пряный тонкий аромат, исходивший от Джейка. Вслушиваясь: в пение дрожащего воздуха в напоенной светом листве, в тоскливо-возвышенный крик одинокой чайки, откуда не возьмись залетевшей в наши края, в доносившиеся из высокой травы в нескольких метрах от нас с Джейком, сладостное постанывание Греты, я тихонько улыбалась.

   Через минут пятнадцать они появились: пунцово-красный Ричард, стыдливо застегивавший штаны, и необычайно тихая и нежная Грета, чья кожа, по какой-то непонятной мне причине, всегда, после их с Ричардом «игр», как будто светилась изнутри, подобно лунной амрите.

– Теперь наша очередь посторожить вас, – робко сказала Грета.

– Мы еще немного полежим, – лениво ответил Джейк, вопросительно посмотрев на меня. Я кивнула, и мы лежали так, какое-то время, пока Ричарду вдруг не понадобилось отойти по своим «мальчишечьим» делам.

– Ну что, попробуем втроем, пока Ричарда нет? – смеясь, предложил Джейк, и тут же получил от меня жесткий тычок под ребра. – Не злись, я шучу.

– Я знаю, – обиженно пробурчала я, ревниво поглядывая, на тот как хихикает над нами Грета. – Вы же этим уже занимались, верно? – внезапно вырвалось у меня.

– О, так это же было в мире сновидений, – удивилась Грета. – Не думала, что к этому стоит серьезно относиться.

– Я так и знала! Врунишка! – закричала я, набрасываясь на Джейка.

   Получив еще несколько тычков, Джейк притворно застонал и, словно умирая от смертельного удара, прошептал:

– Как ты могла предать наши чувства, Грета? К этому серьезно относился лишь я один? Вы обе, простите меня за все… – и потом, он умер своей притворной смертью маленького врунишки.