Элис поспешила на кухню, тем временем Джагхед подвёл Бетти к камину, усадил на тёплый ковёр и накрыл сверху шерстяным пледом. После такого контраста температур у Бетти закружилась голова, а ноги стали совсем ватными. Джаг крепко обнимал её, пытаясь разогреть руками её покрасневшие пальцы. Очень болезненная чувствительность начала возвращаться в обмороженные конечности, но растирания помогали немного притупить боль.

— Вот твоё какао, милая, — заботливо произнесла Элис, протягивая чашку с горячим ароматным напитком. Бетти протянула трясущиеся руки к маме, и, вручив дочери чашку, Элис ласково погладила Бетти по волосам.

— С зефирками, — чуть слышно пролепетала Бетти при виде огромной шапки из маленьких маршмэллоу.

— Конечно, дорогая, и ещё с корицей, ванилью, имбирём и кардамоном, как ты любишь, — прощебетала Элис, отчего Джагхед с большим усилием подавил желание закатить глаза от очередного контраста настроений мамы Бетти.

Элизабет сделала большой глоток, и закашлялась, горячее какао обожгло горло.

— Там что, ещё и алкоголь какой-то? — хрипло спросила Бетти, ловя обожжённым ртом воздух.

— Да, немного виски из фляги ЭфПи, это поможет тебе согреться.

— Неплохо, конечно, но лучше бы это был бренди.

Джагхед улыбнулся, и поцеловал Бетти в висок. Он был так рад её возвращению, что решил не обременять её никакими расспросами. Если она захочет — обязательно поделится. А сейчас главное — согреться.

Элис же решила пойти другим путём

— Где тебя носило? Куда вообще можно было попереться в такую погоду?

Бетти отхлебнула согревательного ароматного снадобья, и почувствовала, что постепенно оттаивает. Щёки загорелись румянцем, синюшность на губах сменилась алым оттенком.

— Я была на кладбище на могиле отца, — уверенно ответила Бетти.

— Что? — почти бесшумно выдохнула Элис. — Зачем? Зачем ты ходила на эти руины, ты же сама разбила его надгробие кувалдой! Я думала, ты для себя закрыла этот вопрос…

— Я закрыла, мама.

Бетти пыталась подавить нарастающее внутри раздражение, и, закрыв глаза и сделав глубокий вдох, продолжила:

— Наверное, все уже давно догадались, что мне «не очень хорошо» в последние дни, если выражаться корректно. И в связи со своей предрасположенностью к тяжелым душевным переживаниям, я на протяжении многих лет стараюсь искать способы в них разобраться. Я осознаю, что в смерти отца Вероники есть моя вина, но я совершенно не испытываю её по отношению к нему. Я ненавидела Хирама Лоджа, он был чудовищем для меня и для большинства из нас, но он был папой моей подруги. И все эти дни я жаждала разделить с ней её боль.

— И ты решила проверить…? — осторожно начал Джагхед.

— Да, — виновато ответила Бетти. — Но я провела эксперимент, и проверила ещё кое-что.

— Ты меня пугаешь, разорительница могил, — подозрительно произнёс Джаг, напряжённо косясь на Бетти и демонстративно отодвигаясь от неё. Она усмехнулась, умиляясь его попытке рассеять нависшее в комнате напряжение.

— Ничего она не разоряла! Ты ведь не разоряла?! — истерические нотки проскользнули в голосе Элис, вынуждая Бетти поморщиться от хорошо знакомого ей материнского давления.

— Нет! Мам! Эксперимент был психологическим, ясно? — иногда приходилось матери всё растолковывать, как ребёнку, и чем старше она становилась, тем чаще Бетти за ней это замечала. — В общем… Когда я подошла к могиле отца, я больше не чувствовала ненависти, как раньше. Поначалу это было похоже на пустоту, а затем она наполнилась… скорбью об утраченной связи отца и дочери. Однако, я так и не почувствовала того, за чем пришла. И тут, когда я уже собралась уходить, мне на глаза попалась скромная могилка с надписью «Фредерик Эндрюс». Хоть он и был не моим отцом, но он так много сделал для каждого из нас, для меня, для тебя, Джаг, да и для всего Ривердэйла он был настоящим папой. И тут я поняла, что не каждый человек заслуживает скорби и сожаления после смерти. Если ты умер, это не означает, что в тебе априори было много хорошего и кому-то будет тебя не хватать, это значит, что тебя просто больше не существует. И это не плохо. Это банальный медицинский факт. А вот память Фреда Эндрюса будет вечно почитаться его сыном, друзьями и каждым, для кого он сделал добро, а таких немало. — Бетти замолчала, задумчиво вглядываясь в огонь. Затем, сделав глубокий вдох, продолжила: — Я хочу сказать, что мне так и не удалось понять Веронику, но я нашла то, что искала, и, надеюсь, мне удалось разделить с ней её боль. Хоть и очень отдалённо, потому что я абсолютно не могу представить, каково ей сейчас.

Джагхед понимал Бетти, и так же понимал, почему ей понадобилось больше времени, чтобы осознать такую простую истину. Любые здравые рассуждения блокировали эмоции, можно быть бесконечно мудрым человеком, но если на душе невыносимо от этой мудрости, то в чём же её ценность?

— Я рад, что тебе стало легче, любимая, — ласково прошептал он, касаясь кончиком носа её щеки. Их пальцы переплелись, а от каминного огня стало совсем жарко. Бетти сбросила плед, резко вставая на ноги, от чего сразу же закружилась голова. Видимо, небольшая температура всё-таки поднялась.

— Мам, а ты случайно не собиралась испечь ещё имбирных пряников? — вдруг спросила Бетти, мило улыбаясь.

Элис просияла, радуясь, что дочке стало лучше, и, наконец, у неё вновь появился аппетит.

— Не собиралась, но, так и быть, ради тебя испеку.

— Спасибо! Я пока пойду отдохну немного.

— Конечно, милая. Набирайся сил. Я тебя позову, как будет всё готово.

Бетти подмигнула Джагхеду, кивая головой в сторону лестницы. Он сразу же понял, что в невинной просьбе Бетти крылось ничто иное, как желание занять Элис чем-нибудь на кухне, и под шумок сбежать наверх.

Забежав в спальню, Бетти стянула с себя джинсы и свитер, оставаясь в футболке и трусиках. Джагхед последовал её примеру, и хотя ему нужно было поговорить с Бетти о её состоянии, он решил оставить это на потом, так как видел, что сейчас она нуждается в его ласке. Оставшись в нижнем белье, он залез с ней на кровать, Бетти нетерпеливо притянула его к себе, и их губы соприкоснулись в нежном и таком необходимом поцелуе. У Элизабет всё внутри трепетало от невозможно широкого спектра чувств и эмоций, которые её захлёстывали в этот момент, но больше всего над ними всеми преобладало одно: чувство бесконечной любви к этому мужчине, который с достоинством проходит с ней все испытания и поддерживает её абсолютно во всём. Когда поцелуя стало слишком мало, чтобы выразить свою любовь, она аккуратно отстранилась, и, глядя Джагхеду в глаза, произнесла:

— Пожалуйста, прости меня за сегодняшнее, Джагги. Я ужасно поступила с тобой, ты хотел помочь мне, но я не слушала, я просто не могла…

— Нет, Беттс, перестань, — прошептал он в ответ, касаясь губами кончика её носа. — Я всё понимаю, правда. Это мне стоило хорошенько подумать, прежде чем говорить тебе то, что ты не готова была услышать. Сейчас я очень рад, что тебе легче, и рад, что ты дома.

— Я тоже очень рада, — улыбнулась Бетти, и коснулась губами уголка его губ, опускаясь всё ниже по шее и ключицам. Руки Джагхеда проникли под её футболку, медленно поднимая её края вверх. Бетти подняла руки, помогая Джагу снять с неё мешающую одежду. Положив руки ей на плечи, лаская пальцами нежную кожу, упиваясь её красотой, он нежно прошептал:

— Я люблю тебя.

— И я тебя люблю. Настолько сильно, что иногда не могу этого выдержать, — Бетти покачала головой, одаривая Джагхеда влюблённым взглядом, который был красноречивее любых слов.

Канун Рождества.

Дом Куперов был настоящим островком радости среди остальных домов на безликой улице. ЭфПи развесил уличную гирлянду по всему периметру фасада, Элис достала из гаража светящегося Санту с оленьей упряжкой, и теперь вся территория дома напоминала бутафорную рождественскую инсталляцию, которая привлекала немалый интерес со стороны редких прохожих.