— Стой, — вмешался Гарри, — подделала? Начни, пожалуйста, с самого начала.

Гермиона снова глубоко вздохнула и указала пальцем на каменную скамейку.

— Давайте присядем, — сказала она и, дождавшись, пока все устроятся, начала свой рассказ.

***

Кэролайн Ли занимала невысокую должность в Министерстве. Она всегда стремилась к большему, но вершиной её карьеры было поприсутствовать на суде Визенгамота в качестве секретаря — у неё было не так много талантов и не так много ответственности, чтобы поручить ей нечто достаточно серьезное. Одно время она даже пыталась попасть в Хогвартс на должность преподавателя, но тогда ещё профессор Дамблдор отказал ей в виду молодости и некомпетентности. Однако во время войны ей довелось познакомиться с Ритой Скитер, которой просто необходим был свой человек в Министерстве. Встречаясь за чашечкой вечернего чая, они обсуждали свежие сплетни и делали самые неожиданные выводы. Кэролайн перенимала у неё худшие — то есть, по её мнению, лучшие черты. Вплоть до внешнего вида, если говорить точно.

— То есть, — добавила Гермиона, смущенно заведя локон за ухо, — я так думаю. Но они точно общались. И мне сказали, что раньше Кэролайн выглядела иначе.

— Откуда тебе известно? — прищурился Рон.

— Сейчас расскажу, — ответила Гермиона.

Узнав, что Рита собирается издать биографию Гарри («Конечно же, такую же лживую и ужасную, как её опус про профессора Дамблдора»), Кэролайн снова вызвалась ей помочь. Воспользовавшись тем, что Министерство сейчас в полномраздрае после войны, она пробралась в кабинет Кингсли и написала письмо его зачарованным пером, которое тут же отправила в Хогвартс. Профессору Макгонагалл ничего не оставалось, кроме как принять её.

— Когда она появилась в первый раз, она так толком и не объяснила, зачем здесь, — сказала Гермиона. — Все её выступление было — сплошная вода. Я подумала, что она просто глупая, но…

— Она глупая, если попыталась пробраться в школу вот так! — воскликнул Рон.

— Напротив, — мрачно заметил Драко, — она очень умна. Зря её недооценили в Министерстве.

Гарри глянул на него и прикусил щеку изнутри. Вид у Драко был самый что ни на есть встревоженный.

— Макгонагалл говорила, — вдруг вспомнил Гарри, — что письмо от Кингсли было для неё неожиданностью. Я тогда провожал Драко в кабинет директора, в тот день, когда перевернули его вещи.

Гермиона кивнула.

— Да. Но раз оно было написано его пером — я имею в виду, перо Министра специально зачаровано, чтобы никто не мог подделать документы — у неё не было причин не верить в него. Думаю, она оглушила перо заклинанием «Конфундус» — после того, как то же самое проделали с Кубком Огня, это было легко…

Оказавшись в школе, Кэролайн поначалу попыталась втереться в доверие к самому Гарри, но поняв, что это совершенно бесполезно, бросила это бесперспективное занятие и переключилась на тех, кто был больше готов говорить. В Министерстве уже некоторое время бродила идея заставить школу закрыть факультет Слизерин, и Кэролайн вцепилась в тех студентов, кто эту идею разделял.

— Я совершенно уверена, что она пропадала в Хогсмиде, помогая Скитер писать её гадости, — добавила Гермиона мрачно. — И водила туда ребят из Отряда Дамблдора давать интервью. У меня нет доказательств, кроме слов Невилла, но я готова спорить на «превосходно» по всем ЖАБА, что я права.

— Так о чем она говорила с Баркер? — хмуро спросил Гарри.

— Мое письмо всё-таки добралось до Кингсли, пусть и с большой задержкой, — вздохнула Гермиона. — И он поручил профессору разобраться с этим. Она требовала, чтобы Кэролайн убиралась из школы, потому что её деятельность подрывает отношения между студентами. Она не так уж равнодушна, как казалась раньше.

— Ты не сказала, откуда вообще узнала про Кэролайн и Скитер, — нетерпеливо уставился на Гермиону Рон.

— Помните того журналиста, которого Слизнорт позвал к себе на вечеринку? Ты тыкал в него пальцем и говорил, что этот старый, кхм, хмырь, пишет биографию Гарри без его согласия, а сам не может отличить меня от Астории.

Нахмурившись, Гарри попытался вспомнить. Всё, что было в начале года, казалось ему покрытым паутиной и пылью, и смутные образы нехотя всплывали в голове.

— Вандроуз? — наконец неуверенно пробормотал он.

— Да! Дуглас Вандроуз! Я обратилась к нему, чтобы посоветоваться насчет статьи в «Пророк», но благодаря вам всем я набрала столько информации, что мы с ним издадим книгу. Настоящую книгу, не про тебя лично, Гарри, а про войну, и как она повлияла на всех нас.

Повисла пауза. Рон присвистнул — Гарри подумал, что он, похоже, тоже не всё знал о том, насколько грандиозны планы Гермионы. Драко посмотрел на неё с некоторым уважением.

— Это смело, Грейнджер.

— Спасибо, — Гермиона слегка зарделась. — В общем, у них с Ритой старые разногласия, и он все мне рассказал. Поделился подозрениями. Я с ним много переписывалась, если честно. Очень умный волшебник, он столько знает о… — поймав ревнивый взгляд Рона, Гермиона запнулась и махнула рукой. — Ерунда. В общем, подслушав разговор Кэролайн с профессором Баркер, я получила недостающие детали в эту мозаику. И всё сложилось!

— Осталось только поговорить с Джинни… — протянул Рон упавшим голосом.

Гермиона вздохнула и осторожно посмотрела на Гарри. Тот хотел было сказать, что не собирается действовать сгоряча, и что уже согласился на разговор при участии своих друзей, но, оказалось, Гермиона собиралась сообщить совсем другое.

— Есть и совсем плохая новость. Профессор упомянула в разговоре… Скитер, кажется, выпускает свою книгу сегодня.

Забавно, но первой мыслью Гарри после этого стало: если бы я услышал это утром, мой боггарт стал бы долбаной писаниной Риты Скитер. Рон непечатно выругался, а Гермиона вся сжалась, будто это было её виной.

— Ну, что ж, — попытался ободрить её Гарри, — зато мы знаем, что происходит.

— Да уж, — хмыкнул Драко. — И как сильно тебе это поможет?

Ответа на этот вопрос у Гарри не было.

***

Целый день Гарри делал вид, что ничего не случилось. Когда Гермиона или Рон пытались осторожно выспросить, как он себя чувствует, он только улыбался, но воображаемая струна, натянутая внутри, звенела от напряжения. Утро, когда он проснулся рядом с Драко и мог сколько угодно рассматривать его красивое умиротворённое лицо, казалось безнадёжно далёким, а неприятное тянущее чувство в желудке, напротив, слишком реальным.

Оно достигло апогея к ужину, когда Гарри, не в силах кусок в горло протолкнуть, то и дело поднимал голову, чтобы найти взглядом Драко, а Гермиона, которая рассматривала стол преподавателей, вдруг заметила:

— Её нет. Она уехала.

Не требовалось уточнений, чтобы понять, о ком она говорит. Гарри предпочёл не проверять, вместо этого снова уставившись в свою тарелку.

— Вот же сука, — выругался Рон и попытался похлопать его по плечу. — Слушай, мы что-нибудь придумаем, как-нибудь разрулим…

Договорить он не успел: в окно неожиданно для всех влетела большая пёстрая сова. Ученики, не привыкшие к вечерней почте, почти дружно подняли головы, чтобы проводить её взглядами, и Гарри, утратив последнюю надежду, мрачно проследил, как она подлетает именно к нему и роняет на колени увесистый запечатанный бумажный пакет. Схватив со стола хлебец, сова так же быстро упорхнула прочь, а Гарри медленно опустил взгляд и увидел на пакете надпись:

«Мистеру Гарри Поттеру с наилучшими пожеланиями. Эксклюзивный экземпляр».

— Что это, Гарри? — тревожно спросил Невилл с другой стороны стола, и тот, уже зная, что внутри, непослушными руками молча разорвал упаковку.

Из неё выпала книга, с обложки которой на Гарри смотрело собственное растерянное лицо. Он чем-то напоминал боггарта, измазанный в крови и земле, а в руках у него была злосчастная Бузинная палочка, которую он подобрал сразу после боя с мыслью вернуть профессору Дамблдору. Гарри не помнил, кто и когда именно сделал это фото, но теперь это не имело значения. Из рамки сверху ухмылялась золотыми зубами Рита Скитер, а поперёк обложки шла витиеватая надпись: