— Шелтон вызвал меня на дуэль. Не мог ему отказать.
— Дуэль? – тут как тут возникла Гермиона, и Драко ухмыльнулся еще шире.
— Ага. Из-за тебя, Поттер, между прочим. Он заявил, что не может простить мне того, что слышал между нами однажды в туалете для мальчиков, и пытался защитить твою честь от злого Пожирателя смерти.
Гермиона вспыхнула.
— Мерлин, вы двое!..
— Защищал мою честь? – Гарри уставился себе за спину, где помятый на вид Шелтон с досадой смотрел на то, как Драко сжимает ладонь Гарри в своей. Неожиданно Гарри узнал в нём того самого когтевранца, который вместе с девчонками караулил его у портрета Полной Дамы, и от которого его в тот раз спас Невилл. – То есть, ты сражался с ним?
— Одного «Остолбеней» было достаточно, — легкомысленно ответил Драко. Все еще красная как рак Гермиона поджала губы и покачала головой, но тут, наконец, Хагрид сумел уместиться в карете, и пришлось скорее занимать места, потому что фестралы потихоньку двинулись вперёд.
На платформе опять прощались в спешке: Гарри крепко обнял Хагрида, который вытирал глаза гигантским носовым платком, и все несколько минут до отправления поезда пытался убедить его, что они расстаются ненадолго, да и вообще – Хагрид в любую минуту может прийти к нему на Гриммо. Когда Гарри прыгнул в поезд и высунулся в окно, паровоз уже гудел. Рон и Гермиона в последний раз исполняли обязанности старост, а Драко занял то самое последнее купе, в котором Гарри видел его в начале года, и, когда Гарри пришёл к нему, спокойно созерцал движущийся пейзаж. Гарри сел рядом с ним и прижался к острому плечу, чувствуя одновременно счастье и странную, острую горечь. Драко так ничего и не сказал, но Гарри почувствовал, как тот обнимает его за талию.
Правда, в их купе недолго было тихо: очень скоро туда набилась целая толпа. Сначала пришла Луна, затем подтянулись Астория и Софи (Астория то и дело куда-то бегала, а выйдя к тележке с едой, Гарри увидел, как она целует Уэстона в тамбуре), несколько раз заглядывали Невилл с Ханной, а потом пришли и Рон с Гермионой. Фыркнув в сторону Драко, Рон снял мантию и натянул маггловскую одежду, а Гермиона ненадолго отлучилась с той же целью. Лондон приблизился слишком быстро, неумолимо быстро, хотя часть Гарри всё ещё была в Хогвартсе, как будто незаметно сжимающий его руку Драко удерживал его там.
И когда они доставали вещи, когда выходили с чемоданами, ныряя в пёструю толпу, Гарри то и дело оборачивался к большому, укутанному белыми клубами паровозу, будто хотел запрыгнуть обратно в уютное купе и вернуться в Школу Чародейства и Волшебства.
— Мы приедем к тебе в понедельник, — сказал Рон, пока они все вместе пробирались через толпу к миссис Уизли, приехавшей их встречать. – Держи камин открытым, дружище.
Гарри кивнул, пытаясь одновременно неловко улыбаться волшебникам, наперебой прощавшимся с ним. Парвати и Падма помахали ему руками, а Симус, стоящий вместе с Дином и его родителями, громко свистнул и подмигнул. Были, правда, и те, кто провожал Гарри неприязненными взглядами, ведь Драко всё ещё шел рядом; заметив в толпе встречающих миссис Малфой, тот поспешил было отделиться, но Гарри не позволил, схватил его за рукав и притянул обратно к себе.
— Я куплю себе сову, — пообещал он, — и буду писать тебе каждый день.
Поверх чужих макушек Драко посмотрел на Нарциссу, что сдержанно, но ласково улыбалась им обоим, а потом немного помялся.
— Вообще-то мы могли бы провести лето на Гриммо, пока не начались курсы мракоборцев и целителей. Если ты… не против.
«Не против»? Да в Гарри как будто взорвались все фейерверки из «Волшебных Вредилок» одновременно! Он только и смог, что несколько раз кивнуть головой, Драко тихо рассмеялся и ловко выскользнул из его руки, продолжая путь к своей матери. Он был высокий, стройный и статный в своем чёрном костюме, и Гарри сглотнул, чувствуя, как колотится в груди сердце.
— Приятель, ну ты где там! – недовольно выкрикнул Рон. Гарри двинулся к нему, снова очутившись среди рыжих Уизли. Джинни подошла вместе с ним, на ходу прощаясь со спортивного вида темноволосым парнем, который окинул Гарри подозрительным взглядом. Джинни же, увидев, что Гарри смотрит, пожала плечами и широко улыбнулась.
— Он староста Пуффендуя, — пояснила она. – Познакомились в поезде. Попробую с ним пообщаться, не собираюсь же я провести седьмой курс в одиночестве?
Рон громко фыркнул.
— Пойдёмте скорее, я сегодня еще собиралась заглянуть к Грейнджерам, — поторопила всех миссис Уизли. Гермиона опустила глаза и порозовела, а миссис Уизли обняла ее за плечо и ласково улыбнулась. — Им уже гораздо лучше, дорогая. Мы присматривали за ними, пока ты сдавала экзамены, так что…
Гарри в последний раз обернулся на громкий гудок паровоза, но Гермиона потянула его за руку, не давая затеряться в спешащей на выход толпе. Драко и миссис Малфой было уже не видно; решив, что напишет ему сегодня же вечером, Гарри полной грудью вдохнул тяжёлый лондонский воздух и сделал первый шаг с платформы номер 9 ¾ навстречу своей новой жизни.
========== Эпилог ==========
Комментарий к Эпилог
А вот и эпилог - для тех, кто, как и автор, любит однозначные хэппи энды!
Сонный Гарри приподнялся на локте, рассматривая Драко в утреннем свете, что лился в большие окна. Конечно, это была не башня, но преподавательские покои тоже находились достаточно высоко. Профессор Макгонагалл настаивала на том, чтобы поселить их отдельно, напоминая о правилах приличия, но когда Гарри заявил, что всё равно будет каждую ночь пробираться к Драко под мантией-невидимкой, сдалась.
Драко ещё спал, его рука лежала поверх одеяла, тонкая, неизменно бледная до прозрачности. Следов Чёрной метки на ней почти не осталось, хотя сам Драко еще хранил некоторую зловещую репутацию. Впрочем, ему было плевать: на судах Люциус Малфой не только вернул все состояние семьи, но ещё и умудрился его преумножить, умело манипулируя тем фактом, что его сын состоит в отношениях с Гарри Поттером и бла-бла-бла, разве вы не доверяете национальному герою. Драко, как никогда, был на вершине своего благополучия, а темное прошлое даже придавало ему в глазах многих волшебников и волшебниц особенный флер загадочности. Гарри знал, что за всё то время, пока они вместе, издательство «Ведьмин досуг» выпустило несколько любовных романов о великом герое волшебного мира и его загадочном любовнике-чернокнижнике. Он их, конечно, не читал, но Джинни не уставала дразнить этим его на каждой семейной встрече.
Сам Гарри старался лишний раз не выделываться, хотя слава не давала ему покоя. С другой стороны, она была и полезна: он в рекордные сроки занял место старшего мракоборца, и уже ходили слухи о том, кто станет новым главой мракоборческого отдела, когда прежний уйдет в отставку. Профессор Баркер, которую Гарри теперь было дозволено дружески называть Птолемой, не упускала случая проехаться на этот счёт, но статистика говорила сама за себя: Гарри был очень, очень хорош в борьбе с тёмной магией.
Гарри тихо поскрёб щетину на щеке ногтями, не отводя взгляда от своего вот уже три года как супруга. Ему потребовалось довольно много времени, чтобы уговорить Драко на этот шаг. Во-первых, тот оставался потомственным аристократом, и если Люциус смирился с тем, что он встречается с Гарри, свадьбу он мог бы принять в штыки. Впрочем, после более близкого знакомства с миссис Малфой, у Гарри не осталось сомнений насчёт того, кто на самом деле управляет этой семьёй. Во-вторых, Драко просто был ужасно упрям.
Жизнь с ним не была идеальной и сладкой. Честно говоря, временами она была довольно трудной. Драко Малфой оставался Драко Малфоем, невыносимым, упрямым, уверенным в собственной неизменной правоте снобом, с которым бывало невозможно договориться. Но никогда, ни единого раза у Гарри не возникало желания порвать с ним, потому что, когда он спускался в гостиную, чтобы остыть, на диване его ждал уже потрепанный плед, где ярко выделялось вышитое зелеными нитками имя, а Драко даже во время самых сильных ссор не снимал с шеи бусину из камушка с берега Чёрного озера. Гарри подозревал, что он и сам, вообще-то, не подарок. Это ведь именно Драко из них двоих хотя бы понимал, что такое семья, и как нужно её беречь. Он навёл в доме на Гриммо настоящий уют (не без помощи Кикимера, правда), и Гарри уже с трудом верилось, что когда-то особняк мог быть мрачным и неприятным.
