На том и завершил свои размышления, вызванные встречей с товарищем Берией. Решил дождаться новых союзников, приезд которых намечался не сегодня, так завтра. Уже для них и комнаты были сняты в том же доме, где и сам с супругой жил. И должные внушения соседям сделаны по поводу новых постояльцев: между собой они незнакомы, инвалиды второй группы, не военнообязанные, зато творческие личности. Один — художник, специализирующийся на акварелях, второй — писатель, пишущий небольшие рассказы в разные журналы и сборники. Оба перебрались в Москву после продолжительного лечения в санаториях. Решили, дескать, побороться за место на Парнасе, пристраиваясь в ряды столичной богемы.

Этого пока хватало, чтобы успокоить соседей, и так потерявших в последние месяцы всякое неуместное любопытство.

Сложней оказалось с родителями. Ну и с дядей Борей, попутно. Всем троим на несколько дней перекрыли возможность нормально работать на новых местах. Прямо достали разными сверками, вопросами и уточнениями. Благо, что биография у всех троих выглядела безукоризненной, не подкопаешься при всём желании. Видимо специалистам с Лубянки дали задание проверить всех и вся, что связано с юным целителем. Вот и копали, денно и нощно.

Это и было вторым пунктом внушения для Берии: «Прекратить всякие проверки! Дать людям возможность спокойно работать!» Получилось ли? Осталось подождать день, два и всё прояснится.

И если бы просто ждать пришлось, всего лишь присматриваясь к окружающим! А так Шульга именно в этот вечер и последующую ночь переволновался изрядно. После продуктивной встречи с самым эффективным менеджером правительства (как его порой называли историки), Александр вернулся в институт и успел соприсутствовать на последней паре. Затем вместе с Настей они часа четыре провозились в лаборатории, в которую и Дорогов заглянул на часик.

В последние дни мемохарбу почти удалось рассмотреть то паранормальное явление, которое талантливый ветеринар использовал при создании их уже совместного препарата. Причём сделал это не с помощью того же микроскопа или иных приборов, а воспользовавшись своим особым зрением, употребляя комплексных набор сразу из нескольких умений. Чего в этом комплексе только не было! Выход в астрал, ночное зрение, попытки просмотра реакций пациента, умение зажечь искорку на расстоянии, создание определённой иллюзии, действующей по принципу увеличительного стекла; тактильная диагностика и даже умение создавать участок магнитного поля. Как ни странно, пригодилась в том числе и мизерная толика ментального удара, получившего название «Ужас». Ну и не обошлось без второго потока сознания, иначе всё это удержать вместе, простому человеческому мозгу было бы не по силам.

Сама суть явления, которое использовал потомок рода знахарей и травниц, выглядела в виде еле заметной серой плёнки, которая вначале охватывала собой готовую дозу препарата или его кристаллы. Затем эта плёнка впитывалась в течении минуты, исчезая как бы бесследно, но при этом как раз и меняя чуточку структуру лекарства. Чудеса! Вот оно средство — простое и практически недейственное. Ап! И вот оно уже — невероятная панацея от огромного количества болезней.

Ничего удивительного, что как только Алексея Власовича отстранили от создания препарата — тот сразу стал практически непригодным. Разве что эффект плацебо срабатывал.

Ну и чего там скрывать, сегодняшняя удача изрядно воодушевила экспериментаторов. Особенно радовался сам Дорогов, после рассказа Шульги о том, что же он рассмотрел и как оно всё выглядит:

— Невероятно! Выходит, что я колдун? И получается, что ты теперь тоже так сможешь?

— Э-э-э! Не так быстро, Алексей Власович! — осадил его Александр. — Что-то рассмотреть — это ещё не решение проблемы. Теперь надо тоже самое увидеть у других людей с паранормальными способностями. Затем сравнить. Затем систематизировать, провести сравнительные эксперименты с моими возможностями. И только потом… может быть… А для этого нам желательно добраться до создателей круцина и с ними поработать в спокойной обстановке.

— Как же, — сразу потух ветеринар, — не подобраться к ним! Скорей всего их в какой-то шарашке заперли, за десятком рядов колючей проволоки.

— Ничего, ничего! — не унывал Шульга, помня над чем сейчас трудятся Рошан и Дхарма. — Товарищи как раз работают над проблемой поиска Роскина и Клюевой. Уже отыскали обычное место их проживания. Да и не могут учёных держать под стражей долгое время, пусть под надзором, но отпускают изредка домой-то…

На том эксперименты и завершили, вместе отправившись на выход из института. А там дежурный на входе сразу окликнул студентов:

— Настя! Саша! Тут вас какой-то мужчина дожидается. Уже больше часа сидит…

Бельских шла первой, потому и сумела рассмотреть гостя раньше мужа:

— Ой! Егор Анисимович?! Какими судьбами в наши Палестины?!

Навстречу ей уже шёл, протягивая свою единственную руку для приветствия Калинчук. Прославленный партизан, орденоносец, и он же — директор поселковой школы, в которой совсем ещё недавно учились будущие абитуриенты первого меда. И сделал он для парочки в своё время немало, собрав за неделю преподавателей и представителей районо, облроно и устроив экзамен экстерном за десятилетку.

Честно говоря, об этом человеке Киллайд с тех пор ни разу и не вспоминал. Поэтому изрядно удивился: что это делает в Москве директор и преподаватель нескольких дисциплин, если каникулы зимние у школьников давно кончилось?

Но тот уже и сам объяснялся, высказываясь иносказательно в присутствии незнакомых ему людей:

— Никогда представить себе не мог, что со своей инвалидностью продвинусь куда-то выше своей работы в школе. Да и вообще!.. Но в последние две недели, все словно с ума посходили! Из Москвы потребовали самого лучшего педагога, чтобы работать в комиссии по улучшение образовательной системы нашей страны. Вот за звание самого «лучшего» и началась настоящая война в районо и облоно. Чуть до смертоубийств не доходило среди начальственных чиновников, настолько каждому из них хотелось попасть в столицу. Хе-хе!.. Ну и тут, совершенно неожиданно общество фронтовых побратимов выдвинуло мою кандидатуру. Причём главным козырем явился именно ваш небывалый уровень знаний, с помощью которого два вундеркинда поступили в этот храм знаний и науки.

Настенька мило засмущалась, стараясь не коситься на супруга:

— Да какие с нас вундеркинды…

— Самые лучшие! — непререкаемо оборвал её Калинчук, и азартно продолжил своё повествование: — А ведь Союз Фронтовых Побратимов у нас сейчас — это силища невероятная! Так что против их предложения — ни один чиновник возразить не смог. Увы! И я тоже не смог отказаться от такого партийного поручения, как ни изворачивался. Даже ссылки на постоянные боли в культе не помогли. Наоборот, — они уже выходили на улицу, и Егор Анисимович склонился к уху парня, многозначительно добавив: — После того как отругали, пообещали помочь с лечением. И приказали сразу по прибытию обратиться именно к тебе, Александр. Мол, ты в курсе, что и как…

Киллайд прекрасно понял, кто и для чего протолкнул надёжного, честного ветерана в столицу. Как и тот факт, что уважаемому инвалиду надо срочно помочь, облегчив страдания. Поэтому быстро распрощался с Дороговым, которому было идти в другую сторону, и радушно прокричал:

— Раз такое дело, то прошу к нам в гости! Заодно и поужинаете у нас. А ещё лучше, и заночуете. Потому что свободная комната для гостей у нас есть.

Кричать на улице приходилось по вполне простой причине: зима! Под нарастающий вой ветра, усилилась вьюга. Всё более крупные и колкие снежинки впивались в лицо, так что просто прогуляться по скрипучему снежку и поболтать о новостях с малой родины, никому бы и в голову не пришло. Разве что однорукий инвалид, не совсем уверенно чувствуя себя на скользком тротуаре, поинтересовался:

— И далеко идти?

— Всего лишь десять минут! — успокоил его Шульга. — А если бегом — то две, три минуты!