"Так вот где трудились в последние годы мебельщики из Италии! Бедняги… Якобы утонули с кораблём возле Босфора, когда плыли домой… Отблагодарили, называется!"

"Мне до сих пор этот скандал замять не удалось!" — мысленно вздыхал Молотов о том же.

Товарищ Будённый отреагировал несколько иначе:

"Как падишах Коба устроился! И куда девалась его хвалёная скромность?.. Ещё и бабу за собой приволок! А нам что делать-то?.. Как связаться с Марией и с детьми?.."

Связь с поверхностью имелась. Наилучшая. Похоже, что не только с Москвой, Кремлём и с Лубянкой. И в этом плане личное бомбоубежище вождя оказалось оборудовано на самом высшем уровне. В углу одного из залов располагалось несколько столов, сплошь уставленных телефонами и несколькими блоками радиостанций. Имелось несколько телевизоров, архаичных для будущего, но считающихся диковинными для современности. Именно за этими столами первым расселся Жданов, а там и сам Сталин пристроился, надевая на голову наушники. Перед этим распорядился:

— Валечка! Вон там, за той дверью, кухня, организуй для товарищей чай… и всё что к нему полагается! — и уже Молотову: — Вячеслав Михайлович, будь добр, помоги девушке!

Накрывать стол решились помочь также Ворошилов и Смирнов. Хорошо просматривалось, что сильно они нервничали, так как сразу же потянулись к спиртному, запивая чрезмерное волнение. Хотя в данных хоромах как-то сотрясения почвы больше не ощущались. То ли бомбёжка прекратилась, то ли сместилась далеко в сторону.

Остальные гости подземного бункера, старались далеко не отходить от вождя, желая сразу услышать последние новости. А тот же Берия, после разрешающего кивка от хозяина, тоже уселся за один из столов, надел наушники и стал интенсивно названивать по телефонам. Похоже, именно такой стол ему был хорошо знаком и позволял связаться именно со своими подчинёнными.

В отличие от землян, мемохарб не нуждался в проводной связи, ему хватало ментальной, для общения с соратниками и с женой. С ней, первой, и стал переговариваться:

"Что новенького?"

"Видны подтягивающиеся к Кремлю самоходки и лёгкие танки, — докладывала она. — Несколько сотен военных, передвигаясь строем, несколькими колоннами приближаются к оцеплению и к перекрытиям на дорогах…"

"Немедленно отходи от окна и отправляйся вглубь квартиры! — жёстко приказал Александр. — Лучше всего подтащи кресло и располагайся в прихожей!"

"Так я оттуда ничего не увижу…"

"Зато никакая шальная пуля к тебе не долетит! — уже нервничал муж. — Если начнут стрелять, то не один ротозей пострадает, выглядывающий в окно! Так что не спорь! Немедленно выполняй мою просьбу!.."

Бельских спорить не осмелилась, ушла из места наилучшего визуального обзора. Зато продолжила вместе с Рошаном через астрал работать в плане внушения над каждым посетителем или обитателем Кремля. И в этом направлении, как доложил ученик-азиат, у них наметились значительные успехи:

"Если смотреть тотально на соотношение сил, — сообщал он, — то все наши "подопечные" легко уничтожат или тотально изолируют всех негативно настроенных пакри, пособников Микояна, представителей его клана, и набившихся туда дипломатов. Да и среди личной охраны иностранных представителей уже хватает лиц, которые после определённых команд-паролей станут действовать в наших интересах. Ещё бы нам часа полтора, два, и мы спокойно и бескровно арестовали бы всех инсургентов без исключения… Сами себя, так сказать, опутали бы своими руками и собственными цепями!"

"Вряд ли нам повезёт настолько со временем…" — сомневался Шульга.

"Точно! — подтвердил Фреза, ведущий направление Лубянка. — Только что прозвучал приказ Абакумова: начинать штурм всеми подразделениями, сразу по мере выхода на рубежи атаки. Единственный способ был прервать это распоряжение, чтобы кто-то из его окружения чуть раньше пристрелил министра госбезопасности. Сам-то он не внушаем!.. Но я не рискнул…"

"И правильно сделал! — согласился с этим Киллайд, хоть и с огромными сомнениями. — Если только стрелковым оружием да гранатами воевать будут, то это не страшно. Лишь бы тяжёлой артиллерией не стали гвоздить по городу. Зато потом любые жертвы среди дипломатов можно будет списать на шальную пулю…"

"А они погибнут все?" — стал уточнять Фреза.

"Почти… Кроме тех, кто много знает и будет готов выступить на суде против правительств своих стран. Остальные, самые упоротые и наглые — для истории не нужны!"

"Понял. Ввожу нужные корректировки в приказах…" — как он только успевал присматривать за десятками и сотнями "подопечных"?

Правда туда же, на арену начинающейся перестрелки, помимо Рошана направляла свои скромные усилия и Бельских. Пусть она и не получила всех способностей своего мужа во время ритуала, и тем более не успела с ними толком разобраться, но и её помощь оказалась востребована.

И события разворачивались всё-таки не так кроваво, как ожидалось. Колоны внутренних войск скорей продавливали наружное оцепление Кремля, чем уничтожали его. Россыпь выстрелов доносилась то с одного места, то с другого, и почти тут же стихала, когда выбывали из строя тех, кто скрупулёзно выполнял приказ "Отстреливаться до последнего патрона!" Порой их уничтожали сами защитники рядового или сержантского состава из "своих", стреляя в спины. После чего присоединялись к атакующим. Со стороны посторонних наблюдателей всё это происходило необъяснимо, загадочно и страшно. Словно все разрознённые, противоборствующие группы военных на самом деле давно в сговоре.

А там перестрелки стали вспыхивать и в самом Кремле.

В бомбоубежище под "ближней" дачей, доклады шли сплошным потоком. Причём они время от времени оглашались вслух, то самим Сталиным, то Ждановым или Берией. И делалось это не по причине тотального доверия ко всем присутствующим, а из-за собственного, плохо скрываемого страха. Всё-таки ситуация вышла не только из-под контроля вождя и его приближённых, но и перевалила за грани любого здравого смысла, выбивая из-под ног прежние стереотипы поведения.

В такие моменты как раз и видно, кто чего стоит и каков он в истинном своём обличье. У Сталина дрожали руки, дёргалось веко, плечи обвисли и спину ссутулилась. Но порыкивал он в трубки довольно сердито и, главное, грозно. Берия сильно потел и до смешного частил словами. И только Жданов смотрелся начисто отмороженным, на всё плюющим типом. Высказывался спокойно, как обычно, и даже на паникующего в истерике собеседника на другом конце телефонного провода, давил скорее авторитетом, чем голыми угрозами расстрелять.

К всеобщему удивлению, основная дача почти не пострадала. Выбитые стёкла и частично порушенные хозяйственные постройки — не в счёт. Всё-таки маскировочные сети помогли, хотя и они местами провисли, изрезанные осколками, до самой земли. А вот ложные здания, "обманки", превратились в пыль, сплавившуюся со снегом, и теперь лежащую на дне глубочайших воронок.

Об этом докладывал Власик. Что поразительно, сам он оказался легко ранен сразу двумя осколками бомб, но продолжал оставаться на своём посту. По поводу остального личного состава сразу двух полков, то жертвы имелись, и немалые Особенно во внешнем кольце дальних заграждений, и средств ПВО, куда угодило много бомб и упало в общей сложности более десятка бомбардировщиков и штурмовиков.

На эту тему Жданов на короткое время сбросил маску полного бесстрастия, восклицая с презрением:

— Эти козлы даже толком по цели попасть не смогли! Про штурмовку — вообще говорить не стоит! — при этом он апеллировал в сторону Берии, словно тот заведовал лично всей авиацией. — Ни одной зенитки не смогли уничтожить?!