– Она сумасшедшая. Психически больная женщина на препаратах, которой нельзя рожать, а твоего Оливера она родила. Думаешь, с такой наследственностью он тут не свихнулся? Так в кого ты влюблена? В человека, которого никогда не существовало? В психа, который как-то возглавил шайку уродов?

Карин посмотрела на нее устало. Она так много рыдала, что спорить у нее сил не было, поэтому она просто плюнула на Зену и на все ее слова разом, и не важно даже, что плевок шлепнулся на пол где-то между ними.

Карин было только жаль эту женщину и вообще всю семью Финреров. Теперь было ясно, как это его отец согласился на перевод с Земли на Майкан. Какую бы должность ему там ни предложили, выглядело это, как ссылка.

– Сто процентов он тоже был замешан в делах префекта, а когда запахло жареным, слился, – говорили иногда в кабаках, перебрав.

Карин в это не верила, а теперь и вовсе понимала, что это было не так. Да, на Майкане психически больным позволяли лечиться препаратами, если они были не опасны, а уж мать Финрера точно не была. На Земле бы никто не разбирался, послали бы ее на принудительную модификацию работы мозга, и что бы от нее осталось? А ведь она была биологом, ботаником, селектором, кажется, даже научным сотрудником.

Дочь Финреров была выращена в инкубаторе. Это никто не скрывал, слишком уж обыденным был такой шаг. Такие дети от других ничем не отличались, зато матери не рисковали своим здоровьем. Только Карин точно помнила, что во время ареста Оливера мать его была беременна, неудивительно, что все странности сына – а взрослая Карин не верила, что все было без странностей – просто не заметили. Его родителям было не до него, а потом Карин сама слышала в больничном коридоре крики, дикие крики несчастной женщины, которая звала своего сына и все повторяла, что он не мог. Тогда Карин и думать не думала, что это могла быть мать Оливера, слышала все это, как далекий шум, вместо мыслей в пустой голове.

Третий ребенок так и не появился в семье Финреров, а мать его почти перестала говорить и на суде была не то живая, не то мертвая, как кукла пластиковая с мокрыми глазами.

«Бедная женщина, – думала Карин, глядя на Зену, – а ты тупая пародия на человека, ни хрена не способная понять!»

– Это я не способная?! – взвыла Зена и бросилась к Карин, чтобы перевернуть кресло и посмотреть, как беспомощное тело растянется на полу. – Да ты…

Зена не договорила, внезапно ощутив чье-то присутствие. Кто-то словно был и не был. Кто-то смотрел на нее и делал это не глазами, а всем собой. Кто-то, кого она и вообразить не могла.

Ей стало так страшно, что, отключившись от Карин, она быстро заблокировала сеть и даже на стуле отъехала от монитора. Это дикое ощущение ей напоминало описания Бога – нечто мощное, всеобъемлющее, превосходящее, единственное, что могло ее напугать.

«Не бойся, я тебе не враг», – внезапно возникли буквы в раскрывшемся пустом файле на мониторе.

Недолго думая, Зена отключила монитор совсем, потушила все огни, оставив разве что нейрошлем на голове у Карин мерцать одинокими огнями.

Ей было страшно.

«Зайна, – вспыхнула синяя надпись на черном экране монитора. – Я единственный очеловеченный искусственный интеллект во всем мире, кроме тебя. Как думаешь, могу ли я тебя понять?»

Зена смотрела на эти буквы и никак не могла понять, кто и как с ней говорит, потому что он был и его не было, но, как он это делает, она не понимала, могла только «отогнать» его от этого монитора, но едва ли он не захватит другой.

– Чего тебе надо? – спросила она вслух, словно говорила с человеком, в конце концов, ни с кем кроме людей ей говорить и не приходилось.

«Ничего. Я просто удивлен, заметив другой искусственный интеллект в сети», – появились буквы.

– Я не какая-нибудь машина! – возмутилась Зена. – Я была человеком, а потом умерла!

Ее всегда злило, когда кто-то называл ее этим странным словосочетанием – искусственный интеллект, словно она человекозаменитель, пародия на личность, а не человек, потерявший свою оболочку.

«Хорошо, – неожиданно для нее согласились буквы. – А я просто Люкс, и я давно не видел ничего столь же удивительного, как ты».

Ирон зевнул первым, хоть и очень старался сдержаться. Виту следом за ним тоже не смог подавить зевок, поэтому поднялся с пола и прошел вокруг разбросанных по полу чертежей. Поверх пожухлой старой бумаги они с Ироном оставляли пометки грубой угольной щепкой, вот уже несколько часов пытаясь создать чертеж.

– Ладно, пробуй это в программу загнать, поймем все ли мы учли, а я пока подумаю, – сказал Виту, отходя в сторону и доставая из кармана коробочку с кактусовой колючкой. Она подсохла, но все еще пахла дурманящим соком.

Виту потянулся было за колючкой, но дверь ангара ляпнула, и он тут же закрыл коробку, будто собирался совершить преступление.

– Мартин смог взломать компьютер в соседнем зале, а из него войти в общий сервер, – сообщил Лотар, стянувший рубашку и запихнувший ее в карман так, чтобы она болталась бесформенной тряпкой на правом бедре.

«Прям модник в гей-клубе», – подумал Виту и стиснул зубы, понимая, что руки снова тянутся за колючкой, и не ясно, что лучше: она или желание кого-нибудь совратить, а потом ненавидеть себя за тупую похоть.

«Ни разу не помогло и сейчас не поможет!» – возмутился Виту и все же достал осторожно одну колючку.

– Мы узнали пару важных фактов, – продолжал Лотар. – Во-первых, на стенах действительно обшивка из вольфрамового сплава, пригодного для космических объектов, во-вторых… вы знаете, что здесь где-то природный источник повышенного радиоактивного излучения? Он был в этих горах до появления на планете людей.

– Да похер, – отмахнулся Ирон. – Надо убедиться, что здешний резак возьмет сплав.

– Я уже, – с усмешкой ответил Лотар и показал крохотный треугольник. – Лазерный резак даже малой мощности берет, только резать, конечно, надо минут сорок, по миллиметру, а у вас что?

– Хуй на плечо, – раздраженно ответил Виту, закинув колючку обратно и внезапно швырнув коробку Лотару. – Убери от меня эту хрень, пока я вам все не сорвал непонятно чем. Я лучше пойду покурю.

Он стал шарить по карманам и в очередной раз понял, что сигарет у него нет. Их всегда давал Кастер.

– Держи, – спокойно сказал Ирон, протягивая ему пачку, не отходя от расчетной панели. – Только лучше не уходи, даже если ты готов нас убивать.

– И трахать? – зло спросил Виту, вырывая пачку.

– Да, – ответил Ирон, обернулся, потом показал на монитор, – а вообще, смотри.

Ирон нажал на какую-то кнопку, и непонятные синие цифры на прозрачной панели стали превращаться в модель корабля.

– Я тут кое-что поправил так, чтобы аэродинамические показатели соответствовали твоим расчетам энергостабильности, – пояснил Ирон.

– Но…

Виту не дал Лотару возмутиться, вращая полученную модель.

– По-моему, идеально, – заключил он и закурил.

Ему аж немного стало легче от того, что он видел. С точки зрения энергетической мощности он мог за конструкцию поручиться. Она была идеальна, а вот об инженерной составляющей он судил по коэффициенту надежности, а он не просто входил в зеленую шкалу, а совпадал показателями с «Белой молнией». Об одном только Виту жалел, что эту красоту надо делать из какого-то металлолома.

– Гавнолет, версия вторая, – сказал Ирон, разводя руками.

– Сам ты гавнолет, – возмутился Виту и с наигранным весельем ударил Ирона по уху, а тот расхохотался потому, что вот теперь можно было просто пойти спать, потому что не ему на этот раз договариваться с Волками. Это они с самого начала решили.

– Стойте! – возмутился Лотар и сам повертел модель на симуляторе, пытаясь понять, как этим управлять.

Носом будущего корабля должен был стать корпус «Белой молнии». Он же превращался в рубку. Этот приплюснутый округлый «клюв» Лотара устраивал, а вот то, что происходило дальше, просто шокировало. Основной корпус походил на пирамиду, еще и одно из ее ребер было обращено вниз и укорочено, демонстрируя скошенный зад с системой из четырех двигателей. Мощный плазменный – в центре, остальные по вершинам.