Я занес меч над головой и обоими руками вонзил острием в череп чудовища. Тварь дернулась и тут же осела на пол. Не было никакого желания рассматривать ее, но глаза сами зацепились за необычайно мощные передние лапы с огромными когтями. Они были устроены так, что бить ими было бы почти невозможно, зато запросто получалось вгрызаться в мягкие горные породы. И растаскивать по частям человеческое тело…

Я осмотрелся. Зал вновь опустел. Более того, в ходах вокруг тоже не наблюдалось признаков жизни. В нескольких метрах от меня лежал Лассе со стрелометом в руке. Все-таки дополз… Шатаясь от боли, я склонился над ним и нащупал сосуд на еще целой стороне шеи. Он был мертв.

Следовало вытащить Лассе на поверхность и похоронить. Но усиливающийся шорох и писк в темноте давал понять, что кротолюды не намерены упускать теперь уже раненую и ослабшую добычу. Я закинул клинки в ножны и перед тем, как уйти, забрал из охладевающих пальцев своего товарища стреломет. Правая рука. Значит, Жанетт. Искать вторую Сестричку в темноте я не рискнул, но снял с пояса Лассе две пороховых бомбы – мои запасы подошли к концу еще три дня назад.

Чугунные шары с уже зажженными фитилями отправились обратно в сторону зала, когда я, казалось, достаточно далеко продвинулся по проходу в сторону поверхности. Лишь после того, как меня оглушил грохот я понял, что переоценил свои силы. Взрывная волна швырнула меня вперед, ударив лбом об острый каменный выступ.

Передо мной вдруг возникло лицо Лассе. Не изможденное и мертвенно-бледное, каким я видел его только что, а скалящееся, самодовольное, со вздернутым вверх подбородком и немного презрительным взглядом. Дурак… Он всегда был не от мира сего: держался особняком, посмеивался над нашими методами ведения боя и считал лишь стрелометы оружием будущего. Впрочем, Лассе безупречно ими владел. Он не хуже нас изучил повадки и слабости тех тварей, для уничтожения которых и было создано Братство, и подавал большие надежды. А потом случились кротолюды… Может, он не был хорошим человеком, но явно не заслужил такой участи.

Казалось, прошло всего мгновение перед тем, как я открыл глаза. Но натекшая лужица крови под щекой говорила об обратном. Кое-как ощупав лоб, я выяснил, что он рассечен. К счастью, рана уже не кровоточила. Было бы бестолково скончаться здесь по собственной глупости. Я кое-как поднялся на ноги и, опираясь рукой на стенку пещеры, побрел наверх.

Несколько раз сознание проваливалось в небытие и выныривало в реальность вновь, но каким-то чудом мне удавалось держаться на ногах. Содержимое желудка от таких кувырков уже давно вырвалось бы наружу, если бы в желудке вообще что-то было. Я упрямо двигался вперед по бесконечным мрачным ходам, пока спустя вечность не увидел впереди свет.

Последний рывок – и я на поверхности. Подойдя к наплечному мешку, в котором, по заверениям обломков разума, должны были быть бинты и какие-то целебные мази, я рухнул перед ним на коленях и застыл, с удовольствием прикрыв глаза и подставив лицо порыву прохладного ветра. Окровавленный стреломет, наконец, был освобожден из хватки застывших пальцев и упал в траву. Хотелось замереть вот так навсегда, но вдруг в голову ворвался нарастающий гул.

Вскоре пришло понимание, что гудит вовсе не мой череп, а что-то снаружи. Глаза открылись и лихорадочно начали искать угрозу. Высокая трава, редкие сосны и горы вокруг плыли и кружились, отчего хотелось зажмуриться и отдаться забвению. Но что-то было не так. Три темных пятна, которые ползли по скалам далеко впереди, неумолимо приближаясь ко мне. Тени. Я посмотрел в небо. В ослепляющей синеве под надзором облаков двигались по воздуху корабли.

«Чего только не привидится перед смертью», – решил я и вновь потерял сознание.

Тук-тук.

Я открыл глаза. Перед лицом на подушке лежала тушка зайца. Похоже, после позднего возвращения с охоты мне в очередной раз пришла в голову отличная мысль «ненадолго прилечь». Понятие «ненадолго» можно было бы в полной мере раскрыть, добавив, что мордочка косого уже освещалась лучами утреннего солнца.

Тук-тук.

Я перевернулся, чтобы посмотреть на дверь, но внезапно почувствовал, что лечу. Полет продолжался около полуметра и завершился встречей с дощатым полом. Недолго и многозначительно порычав на свою преграду, я, не вставая, потянулся за сапогами.

Тук-тук.

Подходя к двери, я взял по пути топор. В случае чего, им можно было постучать по тому, кто так рано и бесцеремонно меня разбудил, безусловно зря перед этим забравшись в такую глушь. Однако, отодвинув засов и потянув за ручку, ни одного человека я не обнаружил. Зато голубь тут же врезался в мое лицо. После неудачной попытки меня облететь птица запуталась в волосах, и, видимо, подумав, что добралась до места назначения, зацепилась и повисла на них.

Кое-как отодрав надоедливого голубя, я поставил его на стол. Сизарь с интересом разглядывал мое скромное жилище, пока я отвязал письмо от его лапки. После чего, взяв уголек и обрывок чистой бумаги, набросал неказистый портрет птицы и уже с ним отправил ее восвояси.

Прилетевшее же ко мне письмо гласило:

«Файдан. Отправляйся во дворец как можно скорее. Тебе предстоит важное дело, которое будет щедро вознаграждено. Подробности узнаешь на месте. Фарад».

Письмо отличалось несвойственной для верховного посла краткостью и бесцеремонностью. Конечно, это была не рассылка от командования, и при отказе наказания не грозило. Но два заветных слова, написанных рукой Фарада, быстро склонили мое решение в сторону «за».  В душе давно теплилась мечта построить на берегу озера, у которого я жил, небольшую усадьбу, но после зачистки Сияющих Пиков войн с участием Рейрисии не было, а моего первого жалованья хватило только на обустройство небольшой охотничьей хижины. Все остальные отправляемые мне каждый сезон деньги копились в подвале, и я не намеревался тратить их на всякую ерунду.

Отложив письмо, я вышел, чтобы окунуться в Неведомое и смыть с себя вчерашние пот и грязь. Озеро получило такое название из-за странного существа, которое обитало в нем. Оно никогда не причиняло людям вреда и даже не всплывало, потому облик его был мне не знаком и нигде не описан. Я бы даже не поверил в существование неведомого хранителя озера, если бы он иногда не утягивал на несколько часов мою лодку, чтобы погонять ее по воде, считая это, видимо, забавным.

Из Неведомого на меня смотрел светловолосый юноша с голубыми, но отдающими болотным цветом, глазами. Узкий нос с легкой горбинкой, выступающие острые скулы. Живи он в городе, отбоя бы не было от поклонниц. Его можно было бы назвать молодым, если бы хоть кто-то вообще знал возраст Файдана Анскайна.

Сняв с себя одежду, я зашел в воду по пояс. Легкий ветер струился сквозь волосы, спадающие на плечи. Пахло иголками. Неудивительно. Практически на всей восточной части Озерного Края простирались густые смешанные леса, где равно уживались между собой как ели и сосны, так и дубы, ясени, осины, клены, а иногда даже березы. Но, кроме разнообразия деревьев, на многочисленных полянах и редколесьях росло множество трав и цветов, привлекающих медоносных пчел. Так что, даже в лесу недостатка в сладком у меня не было.

Я подался вперед, полностью погрузился в озеро и поплыл. Уже в десяти метрах от берега меня окружил косяк какой-то рыбы, которой в Неведомом водилось огромное количество. Жители окрестных селений не ловили ее, опасаясь хранителя, а мне попросту не нравилось вечно вытаскивать из мяса целый ворох костей. То ли дело зайчатина или оленина…. Жаль, придется отдать вчерашнюю добычу лисам, которые обычно подкармливаются объедками у моего дома. Сегодня у них будет пир. В отличие от меня…

После купания я побрился охотничьим ножом, позавтракал парой ломтей вяленого мяса и сухарями и начал собирать походную сумку. Щедрое вознаграждение явно предполагало не самое простое и наверняка не безопасное дело. Поэтому, помимо обязательного запаса пищи на день, я сложил несколько лекарственных отваров и мазей, моток веревки, четыре кристалла, нитки с иглой, несколько полос чистой ткани и прочие предметы, которые могли бы помочь, если вдруг подведут навыки владения двумя главными, уже ставшими частью меня.