Ро приподняла брови, понимая, что у этого дворфа лучшие не только строители.

–Вы правы.

–В таком случае, беспокоясь не только о своей работе, для которой дети представляют величайшую угрозу, но и о ваших воспитанниках, прошу вас прислушаться к моим словам. В окрестностях столицы больше беспризорников и там есть дома, которые подойдут для этого лучше, чем ваше поместье. И там реже дикие твари рвут людей на части. Там меньше гноллов, троллей и других опасных представителей нашего мира.

–Но у вас у самого работает огр.

Дворф кивнул.

–Вы были преподавателем, и прекрасно знаете, что учитель важен не менее, чем ученик. Но одно дело, когда ученик один и юн, а другое дело, когда они хотят сделать с вами такое, что один колдун сделал с прошлым хозяином этого поместья. Он этого заслужил, а вы нет. Бросьте эту затею, и моя совесть ляжет спать.

–А без этого она не уснет?

Дарран почесал подбородок и улыбнулся.

–Но для этого ей понадобится бутылка вина и хорошая компания.

–Тогда не отказывайте себе в удовольствии. С вами было приятно иметь дело.

Ро протянула ладонь для рукопожатия. Улыбка сошла с губ мужчины.

–Надеюсь, не в последний раз.

Как только она осталась одна, нахлынули воспоминания, но тут же отогнала их. Нет, сейчас это другое место. Новые статуи, колонны, Дарран усилил внешнюю стену резным кирпичом, и казалось, что ветер гонит волны по камням. А восстановленное крыло рушило симметрию, но делало всю композицию интереснее. Если другие части дома выглядели как богато украшенные ящики, то дворф вложил в новую постройку изящности, плавности линий, и даже прямые углы казались мягче, или это потому, что их спрятали за каменными лианами.

Статуи поражали живостью. Тела мужчин и женщин были прекрасны. Не той распространенной красотой, где смазливое личико и высокая грудь определяет успех, они были прекрасны как тела, изображенные в мраморе. Рисунок кожи, поры, даже родинки. Скульпторы, определенно, получали щедрое вознаграждение. На бедре одной из дев она увидела комара и прихлопнула его. Но раздался хруст, а на её ладони остались каменные лапки и пыль.

Ро растерла остатки «насекомого» и вытерла пальцы о рукав, затем присмотрелась к испорченной статуе. Улыбнулась. Похожие едва заметные сколы она видела в академии, еще когда была девчушкой.

Стыки потолка и стен скруглили, из-за чего коридоры стали казаться больше. Убрали обожженные картины, и вместо них написали на стенах новые. Ничего такого за что ухватиться взгляду, наоборот, если целенаправленно не смотреть на них, то они направляют взор вперед, создавая на границе зрения образ танцующих кошек.

Ро едва это поняла, как машинально зажала нос, а затем тихо рассмеялась. Пустой коридор усиливал смех, разносил его по всему поместью.

–Лишь бы с мыслями такого не было. – сказала хозяйка и пошла дальше.

Желающие получить работу в приюте выстроились в очередь до ворот. Многие запаслись едой и надели лучшие или, по крайней мере, чистые наряды. Женщины и мужчины всех возрастов с порога расхваливали себя: ум, порядочность, трудолюбие и любовь к детям. А спустя минуту шли домой. Ро предпочитала не работать с теми, кто лжет с порога.

Один детина сально шутил и недвусмысленно намекал на перепихон на столе. А затем до того обиделся, что, когда уходил, крикнул «Потаскуха!» и убежал.

«Ничего нового.»– подумала она и продолжила работу.

Из всей толпы кандидатов удалось выбрать четверых: трех женщин и одного мужчину – Вильяма. В заслугу последнего входили три военные кампании, десяток ранений и столько же наград. Сколько из них ему вручили, а сколько снял с мертвых товарищей, она не уточняла. Тем более нужен был кто-то, кто приструнит самых наглых детей. Ро надеялась, что ей не придется этим заниматься. Пугать сирот – последнее, чего она хотела.

«Дорогая Рохэзия.

Мне сложно признаться в этом, но тишина, в которой я очутился, снедает меня. Иной раз мне снится, что мы, как и прежде, пробираемся по лесам, спускаемся в пещеры и сбегаем от чудовищ, чтоб вернуться снова. В такие моменты я просыпаюсь и подолгу смотрю в окно. Эти два месяца я спрашиваю себя: почему я остался жив. Калека, который дышит только милостью короля.

Умом понимаю, что те богатства, которыми нас одарили, мы носили на себе. Честно, я даже не представляю, куда потратить столько денег. Я хотел остаться в старом доме, а на деньги открыть сельскую школу, но матушка этого не одобрила. Она потребовала купить особняк и нанять слуг. Я сопротивлялся, но ты знаешь меня, знаешь её.

Теперь мой главный враг – мягкие кровати. От них болит спина, и через ночь я сползаю на пол, чтоб заснуть на голых досках. Возможно, я сам хочу, чтоб мне снились камни и пещеры. Тогда было легче.

Надеюсь, восстановление поместья обошлось не слишком дорого? А то помню… наверное, не стоит вспоминать, да?

Расскажи, как там дети? Есть талантливые? Как они ведут себя, что ты им рассказываешь? Поёшь баллады или страшные истории?

Сэпп, как и обещал, стал часовщиком. Не думал, что его ловкие пальцы пригодятся где-то еще. А так я даже удивлен. Все-таки уважаемая профессия. Я даже горжусь за него.

Годфри сразу же взял задание на поимку какого-то бандита. Мне кажется, что он больше охотник за головами, чем солдат. И мы помогли ему найти свое место в жизни. А как отпирался от первого приключения. Вспоминаю и смеюсь.

Будет время, напиши, как поживаешь. Надеюсь, это письмо пришло куда надо. Если да, то вместе со следующим, отправлю несколько своих свитков. Мне они не нужны, а продавать не хочу. Буду рад, если тебе пригодятся

Твой старый друг. Каспар.»

Ро сложила письмо и на неё накатила усталость. Только сейчас она поняла, что последние два месяца не давала себе и минуты отдыха.

Она посмотрела в зеркало. Там за резным столом из черного дерева сидела не героиня, не бывший ректор академии искусств, не женщина, а мумия. У отражения дрожали руки, на серое лицо походило на глиняную маску. Рыжие патлы торчали в стороны и не скрывали шрамов.

Ро вздохнула.

–Как будто последние годы торчала в притоне.

Пригладила волосы, чтоб посмотреть, как бы она выглядела лысой. Ругнулась и взяла расческу.

В дверь постучали.

–Госпожа Рохезия. Баранину еще не привезли. Надо бы позвать деревенских мужиков, чтоб помогли вино разгрузить и эль, а еще…

Ро замерла.

–Вино?

Слуга засуетилась и что-то достала из передника.

–Да. Вы сами заказали три бочки.

Хозяйка облизнулась, прикрыла глаза, представляя, как берет бокал и касается его губами. Чувствует, как рот наполняется кисло-сладким, и приятный шум появляется в голове.

–Нет! – громче, чем хотела, сказала Ро,– отправляйте обратно и пусть вернут деньги.

–Но все уже уплачено, еще придется заплатить извозчику.

–Заплатите, но чтоб вина здесь не было. И по поводу грузчиков. Когда я нанимала вас, то вы сказали, что усердны и трудолюбивы. Вот вам труд, любите его. – Ро медленно вдохнула и снова посмотрела в зеркало.

«Отвратительно». – подумала она про то, что увидела, и попыталась улыбнуться так, как если бы он был рядом. Как если бы он снова рассказал одну из своих глупых, но всегда забавных шуток, как если бы…

Ро зажмурилась и сжала губы. В груди снова защемило. А слуга всё еще стояла на месте.

–Что еще?

–Воспитанников привезли.

Часть 2.

Всего двадцать человек. На вид им было от шести до четырнадцати. Сироты. Война, чудовища, кочевники, пьяные соседи. Много причин, которые могли лишить их родителей и дома. Напуганные и растерянные они жались, прикрывая друг другом прорехи в одежде. Кто-то отталкивал малолеток, другие обнимали их за плечи, третьи поглядывали на телегу, в которой приехали.