Всполох салюта осветил город красным светом. Пир в королевском дворце был ничто по сравнению с гуляниями на улицах. Казалось, из домов вытащили все лавки и столы, а также бочки. Люди обнимались друг с другом, признавались в пьяных чувствах. Эль, вино, брага. Каждый брал, что хотел и смешивал в кружке, в желудке, на мостовой.

Рохезия держалась от них в стороне. Она несколько раз посмотрела на гуляк, а точнее на выпивку. Облизнулась, сжала зубы и продолжила путь. Остановилась в тени двухэтажного дома, напротив академии искусств. Полюбовалась студентами и преподавателями, которых не пригласили к королю, но кому не хотелось праздновать с обычным людом. Поправила обгорелую лютню за спиной, и та прочертила еще одну полосу сажи на бело–золотом камзоле героя.

Веселье, тосты, грохот в небе диссонировали с душой женщины. Даже звон бокалов раздражал, а за песню хотелось вцепиться в глотку. Поэтому она и выбрала дорогу, откуда веяло гарью.

Здесь не радовались. Кто-то копошился в завалах в надежде найти сбережения, уцелевшие вещи, родных. А кто-то обнимал игрушечную лошадь со сгоревшей головой и глядел в пустоту. Обугленные балки и оплавленный камень походили на хаос в голове ночной бродяжки. Эта улица кончится, как и подобные ей. Спустя время построят новые дома, но кто заполнит пустоту в них и в сердцах выживших.

Рохезия почесала левую ладонь и ругнулась. Лечебная мазь проступила сквозь бинты и осталась на пальцах. Женщина задумалась: останутся ли такие же шрамы на столице, как и на её лице? Зудящие, сочащиеся гноем, чей смрад забивает только запах гари и сожженных тел.

Сзади раздались шаги. Трое мужчин спешили за беглянкой по засыпанной пеплом улице. Один из них хромал на левую ногу, и каждый раз, когда та опускалась, раздавался стук дерева о брусчатку.

–А как же прощальную балладу для друзей? – бросил рыжий, замедляя шаг.

Из его волос торчала изумрудная заколка в цвет глаз. Он сутулился и крутил в правой руке золотую медаль со следами зубов и надписью «Сэппель Стринг».

–Нет голоса. – прохрипела женщина.

–Я тебя умоляю, – продолжил рыжий и засунул большие пальцы за ремень, который прятался под расшитым кушаком. – импровизированного «Пока, парни.» было бы достаточно. А то бедняжка Каспар аж запыхался, даже в канаву угодил.

Хромой тяжело дышал и всем телом опирался на посох, при этом пытался стереть грязь с черно-золотой мантии. Пудра вместе с потом стекала с лысины, путалась в бровях, забивалась в страдальческие морщины.

Рохезия поджала губы и посмотрела в глаза Каспару. Он натужно улыбнулсся, подавляя одышку.

–Все хорошо. Но если бы ты попрощалась, было бы получше.

–И гораздо дольше. – добавила женщина. Она оглядела старых товарищей и выдохнула. – Мне приятно, что вы живы, что можете радоваться и идти вперед. Наше приключение кончилось, но я буду вас помнить. Прощайте- покосилась на Сэппеля. – теперь достаточно?

Но ответил Годфри – широкоплечий в церемониальных доспехах, которые сидели на нём как золотая попона на быке. Шрам пересекал шею под самым кадыком. Из-за множества порезов и царапин, покрывшихся коркой, его невыразительное лицо казалось каменным. Тщательно уложенные волосы взлохматились на затылке, о причине подобной неудачи цирюльника говорил лак на правой перчатке.

–Ро, не будь сукой.

Рохезия приподняла единственную бровь. Мужчина замялся и добавил:

–В смысле, не больше, чем обычно.

Но ответить она не успела. Сэппель шагнул вперед, а медаль в его руках исчезла.

–Да, сестрица, не будь сукой, по крайней мере, когда от тебя ждут другого.

–Сказал мелкий воришка. – парировала женщина.

Но Сутулый выудил из рукава серебряный нож и яблоко из-за пазухи. Отрезал кусочек и положил в рот.

–Обиженной девке, которая потеряла хахаля.

–Хахаля? – прохрипела Ро и потянулась к кинжалу на поясе.

Годфри метнулся к ней, закрывая собой Сэппеля, гаркнул.

–Сэпп, заткнись.

Рыжий оскалился и указал ножом на Рохезию.

–Годфри, не я обещал гребанным аристократам сложить песню про ястреба, погибшего ради курятника. Они, по крайней мере, большинство, останутся здесь, чтоб восстановить город.– глянул через плечо товарища на Рохезию,– А куда поедет она? В Роговое поместье жалеть себя, лежа на шелковых простынях.

Ему ответил Каспар.

–Она потеряла больше остальных.

Сеппэль опустил плечи и посмотрел по сторонам, на дома, которые испытали на себе пламя дракона, на людей.

–Неужто? – Сепп заметил человека с игрушечным конем и окликнул. – Эй, дружище. С игрушкой который.

Тот не отвечал.

Сутулый бросил в него яблоко. Оно ударилось в плечо, и незнакомец вздрогнул.

–А, что?

–Сколько было сыну?

Бедолага еще крепче прижал коня и ответил сквозь слезы.

–Восемь.

Сэпп обратился к товарищам.

–На год больше, чем мы знакомы. – затем к безутешному отцу.– И за такое горе тебе обещали дать монет? Верно?

Хромой одернул его за рукав.

–Прекрати.

Ро втянула воздух сквозь зубы и медленно выдохнула.

–Я поняла, но ты все равно ублюдок. Годфри, все в порядке.

Здоровяк отшагнул от неё, смерил взглядом, оценил расстояние до Сэппа и отошел.

Сутулый пожал плечами.

–Одного дерева яблоки, кстати о…– глянул в сторону человека с игрушкой, на фрукт, который угодило в грязь, заметил мальчишку лет десяти и окликнул. – эй, молокосос, принеси мне то яблочко.

Ребенок захлопал глазами. Он не понимал, зачем человеку в таких красивых одеждах грязная еда.

–Мне долго ждать?

Малец поплелся к яблоку, поднял его и метнул в рыжего. Собрался бежать, как ему в лоб ударилось что-то твердое. Золотая медаль с надписью «Сеппэль Стринг». Вне себя от радости он схватил её и скрылся в подворотне, даже не посмотрев на благодетеля.

Каспар проводил взглядом дерзкого юнца и вздохнул.

–Его убьют за неё. Или обвинят в воровстве и повесят.

Но Сутулого это мало заботило. Он срезал кожуру, положил в рот еще кусочек.

–Но если у него хватит ума, то я заложил начало долгой и счастливой жизни. Ведь так поступают настоящие герои, да, сестрица?

Рохезия фыркнула и отвела взгляд.

Товарищи помолчали.

–Не так надо прощаться старым друзьям. – начал Годфри и покосился на женщину. – это правда про Роговое поместье?

Она кивнула и едва улыбнулась.

–Фестер хотел открыть там детский приют. Работы уже начались и деньги оплачены. А я дала слово помочь. Теперь придется тащить все одной. На своего отпрыска не соглашалась, а тут толпа чужих. – Ро сглотнула. – наверное, так даже лучше. Не будет больно, когда уйдут.

Все снова задумались. О друге, о наставнике, о муже, о примере для подражания, о Фестере.

Каспар утер слезу и с наигранным весельем сказал.

–А я домой поеду. Матушка уже заждалась. Пишет, что гордится мной и ждёт, когда привезу невесту и заведу внуков.

–Чтобы ставить их коленями на горох или жечь пятки? – усмехнулся Сэпп и указал колдуну чуть ниже пояса. – Твоим детишкам лучше остаться на животе шлюхи, чем подрасти и попасть в ласковые ручонки твоей мамаши. Про монеты дам тот же совет.

Даже в темноте было видно, как покраснел Каспар.

–Кто бы говорил.

–Тот, кто снял тебя с костра. – резонно заметил Сутулый. – и за это чуть не угодил на эшафот.

Годфри откашлялся.

–Ты украл лошадей и подпалил дом старосты.

Сэпп развел руками.

–Человеческая жизнь бесценна. Тем более героя.

Здоровяк скрестил руки на груди и нахмурился.

–Он тогда им не был. Но да, Каспар. Если Ро и твоя матушка выйдут на состязание, кто большая сука, то у нашей подруги нет шансов.

Сэпп и Годфри засмеялись. Даже Рохезия улыбнулась. Это заметил колдун и нервно захихикал, стараясь не отстать от товарищей, а затем представил эту картину и повис на посохе, содрогаясь от хохота.