– А что-нибудь выяснить по поводу разлитого на ступенях масла удалось?
– Нет, в ту ночь мне было не до этого, а наутро, когда выяснилось, что мой дорогой мальчик умер, тем более стало не до этого! Да и ходить я ещё довольно долго не могла!
– Скажите, вы не знаете, были ли у князя враги?
– Не более, чем у любого человека. Во дворце не было чужих людей, подданные его любили.
– Но вы говорите, что тот, кто подал ему последний чай, исчез из дворца.
– Да! Это был единственный слуга из свиты княгини, который остался при дворе после её отъезда. Замечаний к нему не было, работал он аккуратно, и никто не предполагал, что он может совершить убийство!
– Как его звали, вы помните?
– Конечно, помню, память у меня пока хорошая! – немного обиделась дона Кара, – Его звали Кабашон, и он был не из дворян.
– А чем занимался при дворе?
– В основном обслуживал помещения – уборка, натирка полов, чистка ковров и гобеленов. Ну и ещё какие-то поручения выполнял, когда было необходимо. Работал он старательно, тут я ничего сказать не могу, мажордом на него не жаловался…
– Как вы думаете, дона Кара, почему он подавал чай князю в тот трагический вечер? Почему он, а не кто-то другой?
– Знаете, вокруг меня поднялась такая суматоха, а Кабашон тут же принялся убирать осколки посуды и сказал, чтобы никто не беспокоился, он сейчас немедленно подаст чай его высочеству… Хотя он не имел никакого права подавать чай князю! Но в тот момент никто не обратил на это внимания.
Няня проводила Мишу туда, где разыгрались эти события. Он внимательно осмотрел место происшествия и убедился, что случайно пролить масло на ступени, ведущие из комнат няни к библиотеке князя невозможно – ни масляных светильников, ни продуктовых кладовых, ни кухни поблизости не было. Значит, масло было разлито на ступенях специально для того, чтобы дона Кара не смогла в тот вечер подать чай князю Елисею. С этим вопросом Миша разобрался. Вернувшись в комнаты няни, они продолжили разговор.
– Пять лет назад, после года неудачного супружества князь развёлся со своей женой. Только для дорогой Принцессы Алины скажу, его женитьба оказалась крайне несчастливой. Жена попалась сварливая и невоспитанная – она совершенно не умела себя вести ни в обществе, ни в семейном кругу. После развода княгиня оставила Лесику чудесных годовалых близнецов. Детей она не любила и вообще не интересовалась ими с момента рождения! Да, она была не только плохой женой, но и самой скверной матерью… Я думаю, князь пытался как-то образумить её. Но она была очень своенравна. После этого раз в полгода сюда за деньгами для княгини приезжало её доверенное лицо, и казначей выплачивал причитающиеся суммы… На этом всякое общение князя с княгиней прекратилось. А в детях он не чаял души, и только для того, чтобы у них не было мачехи, не женился вторично… Князь вёл дневник, пожалуйста, передайте его дорогой Алине, не хочется, чтобы его читали чужие люди. – Дона Кара налила новую чашку чая Мише и себе и протянула печенье Чау.
– Какая милая у вас собачка, дон Миша! Так тихо сидит, и такое впечатление, что внимательно слушает нас! Да! И ещё кое-что я должна вам рассказать. У князя хранилась драгоценная коллекция старинных музыкальных инструментов. Я не очень хорошо представляю себе, в чём заключалась её уникальность, но князь говорил, что эта коллекция древнейших времён, и она наделена волшебной силой. Мне больше ничего об этом неизвестно. Но лет пять назад князь пришёл ко мне сюда поздним вечером и передал мне лютню из этой коллекции и камертон. Он сказал надёжно спрятать их где-то среди моих вещей так, чтобы об этом не знал никто. Я и спрятала – лютню в шкафу среди моих перин, одеял и подушек, а камертон в этом сундуке с моим девичьим рукоделием и старыми памятными мне альбомами и коробками с лентами. Представьте себе, коллекция тоже исчезла, правда, я не могу с уверенностью сказать, что это произошло в ту же самую ночь… Рассказывая, она сновала по комнате, и выкладывала на стол сначала толстую тетрадь в вишнёвом кожаном переплёте с металлическими застёжками, а потом прелестную лютню, украшенную перламутровыми инкрустациями, поражающую совершенством сочетания строгих прямых линий и дивных округлостей. Последним она, покопавшись в сундуке, выложила на стол камертон, и Миша сразу понял, что он настраивает инструменты на совершенно необычный лад. Впрочем, время подробнее рассмотреть и лютню, и камертон, было ещё впереди.
Теперь ему предстояло посмотреть замок княгини и узнать – вернулась ли она с материка…
… Король Илия уловил какое-то движение рядом и открыл глаза. У дерева, под которым он сидел в своих раздумьях и воспоминаниях, стояла девочка в тёплой коричневой юбке и жёлтом жакете и кормила с руки орехами белку. Они обе были так поглощены своим занятием, что даже не заметили его присутствия. Сценка была такой трогательной, что Король боялся шевельнуться, чтобы не нарушить идиллию. Наконец, последний орех был съеден, белка внимательно обследовала пустую ладонь малышки, приветливо махнула ей хвостом и стала подниматься наверх. «Кормилица» помахала ей рукой и звонко сказала: «Пока, Дуся! Не грусти, мы скоро придём ещё!» Затем она повернулась и увидела Короля.
– Здравствуйте, – девчушка подошла к нему поближе, – вы тоже пришли кормить зверюшек?
– Нет, я просто гуляю, – ответил Король и улыбнулся.
Девочка подошла к нему, протянула ладошку и погладила его бороду. Затем она присела на траву рядом с ним. Шнурок на её красном ботинке развязался, и она старательно складывала его в кривоватый бантик.
– Ты одна ходишь в лесу? – строго спросил он. Ему стало страшно за эту непосредственную девчонку.
– Нет, здесь же моя мама Гранечка и братишка. Вон они, у того камня оленёнка кормят морковкой.
Король взглянул и действительно увидел меж ветвей кустарника молодую женщину в клетчатой серой с бирюзовым юбке и бирюзовой кофточке. Возле неё стоял и угощал морковью сосредоточенного оленёнка мальчик лет трёх, пожалуй. В суконных синих штанах, курточке с большим белым воротником и аккуратно начищенных коричневых башмачках. Рядом на траве была сложена тёплая серо-белая клетчатая шаль, и стояла накрытая чистой полотняной салфеткой корзина.
– Мы пришли угостить наших лесных друзей. А ещё у нас с собой бутерброды и пирожки. Мама сказала, что сегодня будет пикник. Хотите пирожок? – спросила она, и, не дожидаясь ответа, побежала к корзине, откинула салфетку, и, вытащив два пирожка, вернулась к нему. – Вот, один с капустой, а другой – с картошкой и грибами. Угощайтесь!
– Спасибо, – ответил он и с удовольствием надкусил пирожок, – очень вкусно!
Мать девочки обернулась и увидела, что на поляне они не одни. Она подошла к Королю и сказала
– Добрый день, извините малышку, что нарушила ваше уединение. Но мы всегда тут с детьми навещаем наших лесных знакомых, и я вас сегодня не заметила, иначе мы отошли бы подальше…
– Не беспокойтесь, – ответил Король. – Это я зашёл в ваши привычные места прогулок. Я сейчас уйду отсюда, меня заждались мои… – он чуть помедлил – мои друзья! Славные у вас детки! – Женщина улыбнулась в ответ. – Как тебя зовут? – спросил он девочку?
– Стэйси, – ответила она. – а моего брата зовут Зорин.
– Скажите, пожалуйста, какие, оказывается это распространённые на острове имена! А как зовут вашу маму?
– Меня зовут Аграфена, – ответила она.
– А меня Илия – представился Король. Он немного подумал, потом неожиданно для самого себя сказал Аграфене:
– Если я пришлю за вами экипаж, вы сможете приехать со Стэйси и Зорином ко мне в гости? Я хочу познакомить их со своими детьми. Они, правда, чуть постарше, но думаю, всем им будет неплохо пообщаться друг с другом. Мои дети мало общаются со сверстниками…
– А будет ли это удобно, благородный дон Илия? – спросила она.
– Я в этом уверен, – развеял он все сомнения, не только её, но и свои. И расспросив, где находится их дом, он назначил дату встречи, попрощался и возвратился к своим спутникам.
