Девочка размотала полотенце и начала вытирать им длинные волосы. Она не привыкла обходиться лишь подручными средствами – это занимало слишком много времени. Варя покосилась на Ваню, сильно ли он разозлится если она ослушается его – Ведьмак категорически запретил девочке ворожить еще в первый день их пути.

– Можно я помогу волосам высохнуть быстрее?

– Нет, – резко ответил Ваня, который все сильнее нервничал по мере приближения к лагерю.

Он прекрасно знал, что Марья Моревна способна отследить ведовской след единственной дочери, даже самый незначительный. Он и так не уследил на вокзале, когда девочка, вырываясь, начала ворожить. Повезло, что тогда они еще не успели отъехать. А в лагере стоит защита, там девчонку не найдут. Хорошо еще, что она едет одна: когда по лагерям развозят нескольких детей, следить за каждым ребенком – та еще задача. Ведь они по привычке могут применить бытовую ворожбу, которой их учат с детства, в любой момент.

– Там, наверное, холодно, – сделала еще одну попытку Варя, – волосы слишком длинные, не успеют высохнуть. А шапку я с собой не взяла. Заболею…

– Тогда давай я высушу.

– Но…

– Или я сушу, или идешь с мокрыми, – отрезал Ваня.

Варя хотела отказаться, бросить презрительно “обойдусь”, но потом ей вспомнился отец. Как они ходили в лес с шатром, он всегда хотел чтобы дочь была ближе к природе. Каждый раз набирая в руднике воду или складывая сучки для костра он смотрел на нее с улыбкой и рассказывал как они жили в военное время.

– Всегда нужно думать о своем теле, Варенька, – говорил он ласково. – Если оно тебя подведет аль болезнь его сломит, то и без того опасный путь станет невыносимым.

– Батюшка, – говорила Варя, – но ведь война закончилась.

– Закончилась, конечно, Варенька. Но ты все равно запоминай: как костер сложить, как разжечь, как еду в лесу найти… – отвечал он. – Только перчатки надень, чтобы о ветку руки не ободрать.

Сначала его слова казались веселой игрой отца и дочери, которые любили проводить время в лесу. Но отец с завидным упорством продолжал подробно рассказывать, как он жил в военное время. Отец знал, с ужасом думала Варя, он всегда знал, что с ней может случится нечто подобное, просто потому что она его дочь. Варя молча подошла к Ивану. Он вплотную провел руками по мокрым волосам девочки.

– Сухо, – прошептал он и выпустил приятные на ощупь мягкие русые волосы. – Готово.

Собирать вещи молодые люди продолжили в тишине.

Станция, на которую они приехали, была безлюдной. Поезд остановился всего на пару минут. Едва Иван с Варей успели ступить на платформу, как паровоз начал снова набирать ход.

Уже стемнело. В сумраке за станцией виднелся лес. Холод на платформе стоял такой, что Варя тут же вся сжалась и пожалела, что надела всего две пары штанов. Ване тоже было зябко. Ведьмак бросил взгляд на замерзшую девочку, закатил глаза и, подойдя к ней ближе, прошептал согревание. Лучше сам ее согреет, чем девчонка примется ворожить.

Пока Иван внимательно высматривал в снежной лесной дали паромобиль, который должен был забрать их с платформы и отвезти в лагерь, Варя осторожно осматривалась по сторонам. Было поразительно тихо. Станцию скудно освещало всего несколько тусклых фонарей, а дальше – непроглядная тьма. Варя с трудом подавила желание вцепится в Ванину руку: страх перед тем, чтобы остаться тут одной, был куда сильнее страха перед ведьмаком.

– Не волнуйся, – будто почувствовал ее настроение Ваня. – Скоро за нами приедут.

– Тут же вокруг ничего нет, только лес.

– Ну как нет. Там, за деревьями, расположен лагерь. – Ваня махнул рукой вперед. – Видимо, они запаздывают из-за сильного снегопада. Видишь, дорога вся занесена снегом? Странно, что в этом году снегопады так рано. Обычно раньше ноября снега не было.

– Что там со мной будут делать?

– Да ничего такого, учить будут.

– Чему учить?

– Ворожить учить. Видишь, я пять колец уже получил, хотя мне всего девятнадцать.

–Почему я еду учиться именно туда? Ведь я могла вернуться в свою школу…

– Потому что так приказали, – сухо ответил Ваня. – Я ничего не решаю, только доставляю до точки назначения. Наше государство решило, что некоторым детям нужно учится по спецкурсу.

– То есть это государство приказало тебе убить мою старую няню? – спросила Варя.

– Свидетелей приказано убирать, это все секретно.

– Ну если секретно, то конечно, – тихо сказала Варя, – ради секретности и людей убивать можно.

– Едут. – Ваня заметил свет фар. – Ты бы такие речи в лагере при себе держала. Считай, дружеский совет.

– Ты мне не друг.

Ваня пожал плечами, не друг так не друг. Посмотрим, что скажет эта девчонка через несколько лет. Когда она выпустится, а Ваня был уверен, что Варя точно сможет, они уже перестанут быть врагами и будут жить и работать ради защиты русого народа. А там уже Варя и позабудет свою няньку. Ваня поморщился, будто зуб прихватило. Надо было все же как-то убить старуху не на глазах у девочки, тогда бы не было этой враждебности, которая остро ощущалась, стоило ему поймать Варин взгляд. Но что сделано, то сделано. Теперь нужно только подождать, когда девочка вырастет, всему научится, тогда он заберет ее к себе под крыло. Варя сама потом поймет, что с ним ей будет хорошо и спокойно.

В паромобиле ехали в полной тишине. Водитель был из новых дружинников, Ваня его не знал, поэтому даже служивые в дороге молчали, словно рыбы. Ведьмак внимательно наблюдал за девочкой: она старательно смотрела в окно, хотя на улице стояла такая непроглядная тьма, что даже свет фар не очень помогал. Но в паромобиле было хотя бы тепло.

До обратного поезда еще больше суток, поэтому Ване предстоит ночевать в лагере. И это никак не поднимало настроение ведьмака. Хотя в какой-то момент ему стало даже любопытно, как выглядят изнутри спальни дружины, учителей и знахарей. Ведь во время его учебы ход в эти комнаты был для него закрыт.

Дети жили в холодных неуютных комнатах, с одной или несколькими двухъярусными кроватями, шкафом и столом. Ваня жил в сиреневой комнате с еще двумя парнями. И, насколько ему известно, из комнаты выпустился только он. Но в лагере их, конечно, уже не могло быть. Из тех, кого он знал, в лагере мог остаться разве что Ратмир. Тогда он был совсем юным неразговорчивым мальчиком. Ему сейчас, наверное, уже лет тринадцать-четырнадцать. Его было запрещено трогать и за ним всегда пристально следили. Поговаривали, что мальчик – сын какого-то князя, который решил, что мальчику в лагере будет безопаснее. Ваня всегда ему сочувствовал – он прекрасно понимал, каково это, когда отец решает, что ребенку будет лучше где угодно, только не дома.

Высокие железные ворота отворились, и машина, поскрипывая колесами по снегу, заехала в просторный двор. Варя сразу отметила, что решетчатый забор под большим напряжением, вокруг него все чуть ли не искрилось от мощных наговоров.

У входа в здание, куда проводил девочку ведьмак, их уже встречали дружинник, стоявший смирно, и широко улыбающийся мужчина в темном шерстяном костюме. На служивом был потрепанный кафтан из грубой коричневой кожи, а вот при взгляде на второго встречающегося глаза Вари округлились: его наряд явно был сшит Борисом Видогостом, самым известным портным во всей Гавани. О платьях этого умельца мечтала даже ее матушка, но очередь на пошив была расписана на несколько лет вперед. И стоил тот костюм, что Варя видела перед собой, примерно как половина их семейного дома в Муроме.

– А это, должно быть, Варвара Ильинична, – радушно поприветствовал Варю мужчина. – Меня зовут Добромир Казимирович, я Мастер этого славного учебного заведения.

– Здравствуйте, – чуть скованно кивнула Варя, разглядывая Мастера.

Несмотря на то, что внешность у мужчины была более чем располагающая к себе, девочке Мастер не понравился. Он был высок, худощав, на вид ему можно было дать лет тридцать. Его чуть вытянутое лицо с выразительными чертами обрамляли светлые волосы. В целом он выглядел даже притягательно, если бы не его улыбка: когда мужчина улыбался, его взгляд был холоднее, чем лежащий вокруг снег.