Дети-мишени

Взрослых амбиций

Дети – заложники

Вечных традиций

Похоти, жадности,

Прочих жестоких страстей

Взрослые игры

Всегда убивают детей

Элизиум – Дети-убийцы/Дети-мишени

Октябрь 7529 г.

Ее вопль пронесся над огромной толпой, в тысячу раз усиленный ведовским артефактом. Она упала с крыши пароавтобуса. Люди, подхватившие очень храбрую девочку, смотрели на ее перепачканные кровью руки. Кто-то пытался кричать, но плотная ревущая толпа заглушала любые звуки, даже бушевавшую грозу.

– Жива, она еще жива, – раздался взволнованный голос. Очень храбрая девочка поняла, что ее куда-то несут.

Свет мелькал перед глазами, раздавался шум, за который цеплялось сознание. На секунду стало тихо. В нос ударил запах затхлого помещения. Руки, которые крепко держали очень храбрую девочку, разжались. Кто-то начал бить ее по щекам. Мама? Почему она плачет?

Очень храброй девочке заливали в рот какую-то жидкость и что-то шептали. Три женских голоса без устали повторяли какие-то слова, но их было не разобрать. Сознание прояснялось. Она чувствовала, как ей разжимают челюсть. В ту же секунду плечо будто пронзило тысячей игл. Раздался душераздирающий крик. От боли, сжимающей все нутро, хотелось умереть. Но тихие голоса возвращали очень храбрую девочку обратно. Она будто застряла между жизнь и смертью. Ее тело умирало, но кто-то упорно возвращал его к жизни, через невыносимые страдания. Беспамятство чередовалось с размытыми образами стоявших вокруг людей.

По ее лицу стекали пот и дождевая вода, смешиваясь с кровью. Насквозь промокшая одежда была порвана, и теперь окровавленными тряпками валялась рядом со старой железной кроватью. Очень храбрая девочка хрипела от приливов невыносимой боли, мечась на продавленном матрасе. Она не понимала, где находится, и почему над ней стоят эти женщины, шепчущие непонятные слова.

Она до сих пор слышала рев толпы, слышала лозунги, которые сама выкрикивала и которые тут же подхватывала ошалевшая от злости и безысходности толпа. Они шли к Красному терему, под хлеставшим по лицам ливнем, они почти дошли. Очень храбрая девочка помнила, как смотрела на своды Терема, помнила, как ступила на мост, где погиб ее отец. Ярость захлестнула ее. Воздух вокруг искрился от ворожбы. Толпа жаждала возмездия.

– Мы победим! Правда на нашей стороне! – кричала очень храбрая девочка, сжимая в ладони артефакт.

Толпа подняла ее на крышу пароавтобуса. Того самого, в который несколько мгновений назад люди с ожесточением запихивали дружинников, мешавших движению колонны. Теперь он был окружен писцами, которые наводили на очень храбрую девочку зеркальца и вели прямые эфиры по всей Русой гавани. Блики слепили очень храбрую девочку, но она не отворачивалась. Она стояла на крыше, по которой барабанил сильный дождь, с волнением глядя на толпу. Но бурлившая в ней ярость была куда сильнее, куда ярче и важнее сейчас. С ее длинных русых волос стекала вода. Ее лицо было перепачкано, как и ее мокрое платье, облепившее тело. Она была бледной и взъерошенной, но ее глаза сияли.

– Хватит! Сколько лет мы терпели?! Сколько лет у нас забирали наше будущее?! Посмотрите на себя! Мы живем в нищете, пока они катаются на паромобилях. Тех самых, из ненавистного, как они говорят, Камелота! Посмотрите на храмы, которые они возводят единому Темному богу! Они и забыли, что мы живем милостью Матери Сыры-Земли! У нас уйдут годы, чтобы замолить пред Матерью грехи! Вспомните кровь, пролитую на нашу землю. Ради земель, которые не нужны нашему народу!

– ЕРЕТИКИ! – вторила ей толпа.

– Каждый день “Вестник” рассказывает нам, в какой великой стране мы живем! Каждый день князя восхваляют на главных каналах зеркальца! Но что мы видим, стоит нам выйти на улицу? Нет там никакого величия! На улице только голод и отчаяние! А всех, кто пытается что-то изменить, они называют предателями! Но кто настоящий предатель? Не тот ли, кто смотрит на беды своего народа сквозь пальцы?

– ПРЕДАТЕЛИ!

– Моего отца – Илью Муромца — богатыря, положившего жизнь на защиту этих земель, подло убили на мосту, по которому мы шли! В него выстрелили шесть раз! Четыре стрелы, заговоренные смертельным ритуалом, попали в цель! Вы все знаете, что такое смертельный ритуал! И на каждую — каждую! — стрелу потребовалась человеческая жертва! Кого они еще убили, чтобы заговорить их?! На этом мосту умер не только мой отец, но и все те, кто потерял ради одной стрелы свою жизнь!

– УБИЙЦЫ! УБИЙЦЫ! УБИЙЦЫ!

– Алёша Попович! Сначала смертельное проклятие, после которого он едва выжил! А теперь он в тюрьме. Богатырь! В тюрьме! Только вслушайтесь!

– СВОБОДУ ПОПОВИЧУ!

– Они плюют нам в лицо! Говорят, что мы никто и слова наши ничего не значат! Ополоумевший от власти старик возомнил себя богом!

– ДОЛОЙ КНЯЗЯ! СУДИТЬ ЕГО!

Очень храбрая девочка снова захрипела, боль вырвала ее из воспоминаний. Тело начало биться в конвульсиях. Ее опять прижали к кровати и начали что-то вливать в рот. Жидкость была вязкой и тошнотворно горькой, ее с трудом удавалось глотать. К горлу подступала тошнота. Женщины все еще стояли вокруг кровати. Их лица побледнели.

– Не дайте ей выплюнуть отвар! – раздался взволнованный голос.

– Не дайте им себя поработить! – кричала она, переполненная эмоциями. – Да, они сильнее нас, но нас больше! Вы пришли сюда не только ради себя, вы пришли сюда ради своих детей!

– НАШИ ДЕТИ ГОЛОДАЮТ!

– Посмотрите на меня! Посмотрите, что эти нелюди сделали с моей семьей!

– НЕЛЮДИ! НЕЛЮДИ!

– Но я вернулась! Вернулась, чтобы мстить. Вернулась, чтобы они заплатили за все. Вернулась, потому что не могла иначе. Я прошла по нашей стране, от самого севера до юга. Знаете, что я видела? Беззаконие и боль! Они прикрываются войной, которая закончилась десятилетия назад. Разве этого хотели наши отцы, когда воевали? Разве они желали рабства своему народу?

– НЕТ! НЕТ! НЕТ!

– Тогда вперед! Не оставим им ни одного шанса сбежать! ОНИ ДОЛЖНЫ ЗАПЛАТ…

Она снова закричала от боли. Ее тело билось в конвульсиях. Чьи-то руки прижали ее к кровати, не давая упасть. Наступило небытие, очень храбрая девочка умирала.

Октябрь 7523 года.

Настойчивый звон дверного колокольчика нарушил тишину, которая царила в доме. Через деревянные своды, по темной лестнице, ведущей на второй этаж, он долетел до детской. В небольшой комнатке на кровати лежала девочка в длинной ночной сорочке, тонкая хлопковая ткань которой подчеркивала едва оформившуюся подростковую грудь. В руках девочка держала раскрытую где-то на середине книгу “Бытовая ворожба. Начальный уровень”.

Осенние каникулы в школе подходили к концу, а Варя хотела дочитать учебник до начала занятий. Но ее постоянно что-то отвлекало: то родственники, нагрянувшие в гости на целую неделю, то многодневные праздничные гуляния в честь осеннего солнцестояния, то этот переезд в Киев по отцовским делам. А теперь еще и этот неумолкающий звон, из-за которого совершенно невозможно сосредоточиться на формулах и определениях. Видимо, мама вернулась. Варя приподнялась, потянулась и свесила ноги с кровати. Хотела было включить верхний свет – матушка всегда ругалась, когда Варя читала в полутьме настольной лампы, – но вдруг поняла, что мама не стала бы звонить в дверь. Варя обвела взглядом комнату: девочка весь день пыталась обустроиться, но на полу все еще валялись неразобранные сумки с вещами, которые не влезли в шкаф – он был намного меньше домашнего. Вариной маме удалось впихнуть в чемоданы чуть ли не половину девочкиного гардероба. Ей почему-то казалось, что в столице они задержатся надолго, а может, она просто подсознательно этого хотела.