Вот в таких условиях талантливого ребенка вообще нормально не воспитаешь… Еще, конечно, можно уехать в сельскую местность, обменяв законный соцминимум на одного робота. И обрабатывать землю, самим выращивая себе еду. Но сельская жизнь тоже не для мальчика, чьё будущее ещё до рождения было спроецировано в метапространство Матриарха.

– Ваня, а ты же ходил гулять в парк? Там есть хорошие ребята, чтобы поиграть с ними?

– Есть ребята, но там половина из бедных семей. У них родители весь день в вирте висят. А половина без родителей и уже сами на соцминималке. Там есть такие резкие и задиристые…Я здоровее и сильнее их, но они не хотят драться честно один на один, а нападают толпой. Прячутся в кустах, орут “он расфиженый, контрольте и ганкайте его толпой!”. Я с одним нахальным подрался, а потом Цири сказала, что он меня затаунтил и спровоцировал, и теперь надо бежать, а то всей бандой навалятся. И я убежал.

– Ужасно! Ты же ничего не рассказывал!

– Ну я ведь не поранился, ты ведь даже не заметила царапин.

– Ваня, так нельзя! Это же реальная опасность, тебя могли… Ты мог пострадать! Чертова виртшкола с этими циферными дуэлями! Совсем отучились бояться боли… Всё, значит в парк ни ногой!

– На самом деле, я с Цирей читал биологию и социопсихологию. И мы с ней обсуждали, что я мог бы стать там самым сильным и возглавить их. Но для этого я должен жить по их правилам. И мне надо будет всё время держать их под контролем, и унижать, чтобы доказывать своё превосходство.

“Вот, хотела социализацию? Вот, на тебе, получай. Вот так недоглядишь, и он вообще станет вожаком банды. Ловким, хитрым и с нейрочипом. И ладно еще, если станет Робин Гудом. Но как бы не вырос Доктор Мориарти…”

Мама вздохнула и закрыла лицо руками, с силой растирая кожу, пытаясь собраться с мыслями.

– А ещё Цири предлагала научить меня сделать лук, стрелы или дротики…

– О, Господи! Ваня, да ты что!! Вы с ней хотели убить этих детей?

– Нет, ну что ты! Просто выманивать самых агрессивных и стрелять в руки и ноги. Это слабенькие стрелы, от них небольшие ранки. И их бы всё равно постепенно вылечили, но в парке бы надолго стало тише и спокойнее. Главное – чтобы мое лицо никто не увидел, и чтобы его камеры не сфоткали.

“Понятно, наш путь – это Робин Гуд и Мориарти в одном флаконе! Но нельзя просто сейчас орать и ругать, тогда он зажмется и закроется. Нет, я должна его именно переубедить!”

Она повернула его лицом к себе и медленно, раздельно проговорила.

– Ваня, нельзя нападать на других детей с оружием. Даже если это самозащита! Понимаешь? Они нападали на тебя с кулаками, ты убежал, никто из вас не пострадал. Сумма зла не увеличилась, верно?

– Да, наверное…

– Хорошо. А если ты придёшь с оружием – тогда пострадают и те дети, и тебя могут поймать. И ты привыкнешь решать проблемы силой. И тогда у тебя никогда не будет хороших друзей, понимаешь? Сумма зла вырастет, а добра станет меньше!

– Понимаю…

– Обещаешь не воевать с парковыми детьми?

– Обещаю…

– Хорошо, мой родной! Я тебя люблю и верю, что ты так и сделаешь! – Она наконец дала волю чувствам и порывисто его обняла.

Даже чуть всплакнула. Но главный вопрос был всё ещё не решён. Боже, как это все сложно!

И она собралась с духом и продолжила.

– А в школе…

– А в школе воевать вообще нельзя! Там вирт и насилие ограничено. Я не могу их побить до боли, а они не могут сделать больно мне. Но они дразнятся, обзываются и не хотят со мной играть! Если я нападаю, они еще больше злятся. А если игнорирую – они просто продолжают нападать!

– Не волнуйся, всё нормально, я сейчас не об этом… Давай, знаешь, что сделаем? У вас ведь в школе есть игровые уроки?

– Да, нам там показывают всякие научные штуки, и механизмы, и дают всё потрогать, порулить и попробовать. Нам и на перехватчике давали полетать, и мы даже играли в воздушный бой!

– Хорошо, хорошо, ты молодец!… Вопрос сейчас не об этом. Смотри, у вас же там есть в научных играх рейтинг?

– Да, и я в классе самый лучший!

– Хорошо, а ты можешь найти в рейтинге других детей, из других классов и школ?

– Да, наверно… Я не пробовал, надо посмотреть.

– Вот и отлично! Давай их найдём и добавим в друзья. И будешь играть с ними в вирте! Как тебе такая идея?

Мама была довольна и горда собой. Отличная мысль!

– Ну я не знаю… А вдруг они тоже будут меня дразнить?

– Нет, Ванечка. Эти ребята – такие же как и ты. Они тебя дразнить не будут…

Иван допил релатоник и, не глядя, поставил стакан “в воздух”. Снующий меж пушинок робоуборщик ловко поймал его и усвистал дальше, не ожидая благодарности от человека.

Он дошел до своего офиса и подключился к метапространству Матриарха.

Срочных сигналов все еще не было, так что он расслабился. Пространство приняло его гроздью сиящих звезд и туманностей. При желании он мог сфокусироваться на любой, чтобы спуститься вглубь информационного древа, а мог сформулировать мысленный вопрос, чтобы получить указатель.

Но Иван позволил себе просто дрейфовать расслабленным, медитирующим разумом, вбирая в себя всё и не фокусируясь ни на чем.

Он хотел, чтобы подсознание охватило и впитало паттерны и векторы инфопотоков и выдало общий тренд. Мозг обычного человека на такое неспособен, но Иван обладал редким талантом. Конечно же, его нужно было долгие годы развивать и тренировать, чтобы получать от него реальную пользу. А еще…

Еще потребовалось разрешить глубокое вживление железок в свой мозг. Это решение принимал не сам Иван, а его биородители. Еще до его рождения они получили генпрогноз Ивана – его будущие способности и склонности. В его младенчестве прогноз был уточнен. А к его детству они точно узнали, что у Ивана есть шанс на редкую и востребованную профессию.

Многие люди не готовы к внедрению проводов и тем более чипов в свой разум. Это сродни вторжению, и человек стремится сохранять и охранять целостность своего Я.

Поэтому так популярны неинвазивные, внешние бесконтактные интерфейсы, работающие через биотоки кожи, а также через электромагнитные поля. Это удобный компромисс между получением возможностей суперкомпьютера в свой разум и страхом потери контроля над собой.

Ивану этого выбора делать не пришлось. Выбор сделали за него. Ведь чем мощнее интерфейс, тем больше нужно времени на его приживление, на обучение мозга работе с ним. И лучше всего, когда разум еще не очень развит. Нейропластичность детского мозга велика и именно она позволяет в полной мере раскрыть таланты, подобные дару Ивана. Новые нейроны должны вырасти вокруг проводов, мозг должен понять, как использовать нейрочип.

Чип должен стать частью мозга.

Конечно, привыкание и приживление происходит не без проблем, ведь это неестественный процесс. Возможны приступы или боли в процессе долгой адаптации.

Когда он был подростком, то, конечно, ссорился с родителями и обвинял их в том, что они отняли у него выбор и сделали киборгом. Чистота тела – модная тема в мире, где протезы и киберпротезы – это не только последствия травм – но и признак обслуживающих специальностей. Самые богатые и самые бедные – обходятся без киберустройств внутри себя. Впрочем, по совершенно разным причинам.

И тех, у кого “железки в голове” нередко дразнят. Одни – потому что считают людьми второго сорта. Другие – просто ищут кого унизить, чтобы возвыситься. А третьи – вообще потому, что завидуют. Но разве в детстве это поймешь…

Впрочем, детство прошло, а талант остался и развивался. Приступы прошли и ушли. Иван нашел друзей, успешно работал, легко общался и не ощущал никаких заметных патологий. Заработал денег и сам уже вставил (сам оплатил, а не вставил, конечно) новый нейрочип, благо шину-разъем родители предусмотрели весьма дорогой, универсальный, с запасом на десятилетия. Конечно, сейчас появились и более новые, более быстрые шины-разъемы – но и тот, предыдущий был продуман так, чтобы можно было подключить сразу несколько старых чипов в параллель, или один более новый через мультиканальный вход.