Хотя за неё и заломили тройную цену, однако Накия не торгуясь выкупила её и вскоре Ирана появилась в Северном дворце.

– Госпожа, – увидев сестру воскликнул прослезившийся юный грек, – я даже не знаю, как тебя за всё, что ты для меня сделала, отблагодарить?

– А-а-а, – отмахнулась Накия, – для меня это были сущие пустяки! Лучше покажи хотя бы одну готовую скульптуру, которую ты на днях закончил.

– Конечно, конечно! Но тогда следует пройти в мою мастерскую…

Они прошли в мастерскую грека и Филомей показал своей госпоже уже две готовых скульптуры. Увиденное превзошло все ожидания Накии. Она даже на некоторое время потеряла дар речи. Несомненно, греки далеко превзошли в своём мастерстве остальных художников и скульпторов того времени. Их работы были настолько совершенны и реалистичны, что казалось ещё чуть-чуть, и они оживут и заговорят.

Наконец, Накия смогла выразить свой восторг:

– Я не просто довольна, а я… Я восхищена, Филомей! Как жаль, что эти скульптуры никто не увидит! Но они украсят мою опочивальню, и я буду ими постоянно любоваться в свободное время! Ты получишь за них щедрое вознаграждение!

И тут же Накия распорядилась дать свободу своему юному любовнику и выплатила ему за его две работы талант серебра и подарила дом неподалеку от Северного дворца, но от себя Филомея она не собиралась отпускать, и в подаренном ему доме поселилась его сестра.

***

Генерал Эриб-адад, отстранённый от командования карликом, постоянно досаждал Накии, и она наконец то решила выполнить своё обещание. Царственного внука Накия застала в дворцовом парке. Ашшурбанапал прогуливался в одиночестве и за ним покорно следовала его любимица и её уже чуть подросшие шесть котят. Четверо из них были, как и мать, иссине чёрные, а двое тоже чёрные, но не до синевы. И все они были очень игривые и забавные. Они бежали за матерью, спотыкались и падали, однако быстро поднимались и продолжали бежать на коротких и ещё не послушных лапках.

При виде царицы-матери Ашшурбанапал велел пантере Лилит замереть и прошёл в беседку, где они с Накией разместились.

– Ты хотела со мной поговорить? – спросил Ашшурбанапал Накию.

– Да!

– Хочешь узнать, что происходит в Вавилонии?

– Не совсем. Я хотела кое о чём другом с тобой поговорить… А тебе известно, что у князя Набуэля и Аматтеи родилась дочь?

– Мне об этом сообщили. Кажется, сегодня ещё утром, – нахмурившись, ответил Ашшурбанапал.

Для Ашшурбанапала эта тема была болезненной. Он ещё ни в кого так не был влюблён, как в эту поэтессу. Он ради неё готов был на всё. Он даже готов её был сделать своей женой, и не просто женой, а главной и самой любимой, но она несколько раз отвергала его предложения, что в то время было неслыханной дерзостью! Величайшему правителю ойкумены отказывала обычная женщина! И он всё равно не хотел применять силу, а желал завоевать её сердце другими методами, но только не принуждением и не насилием. Он терпеливо ждал. Как простой человек. И пытался лаской и вниманием пробить вдруг возникшую между ними стену отчуждения. Впрочем, воспользовавшись тем, что он находился в походе, Аматтея сбежала от него. Её долго искали по всей империи, и вот наконец то выяснилось, что она сбежала на Юг и спряталась в Приморье. А теперь стало известно, что она ему, Великому царю, предпочла какого-то худородного халдея и стала этому халдею супругой, и родила ему даже дочь. Величайшему правителю ойкумены было нанесено страшное оскорбление.

Накия испытующе продолжала смотреть на царственного внука.

– Лидийка совершила глупость, – продолжил Ашшурбанапал, – и я её верну! Но теперь я верну её силой и намерен сделать её обычной наложницей в своём гареме! Женой моей она уже никогда не станет! Однако прежде я разделаюсь с этим худородным князьком. Тем более он – изменник! Мне стало известно, что он поддержал моего братца и присоединился к восставшим. Вот ему то не будет пощады! Когда этот князёк попадёт в мои руки, я с него с живого сдеру шкуру и посажу на кол!

– Ты это вправе сделать и тебя за это не осудят… – согласилась с царственным внуком Накия. – Но я ещё хотела кое о чём поговорить…

– О чём?

– О карлике. А вернее о его самоуправстве…

Ашшурбанапал очень не хотел затрагивать эту тему, однако царица-мать не намерена была ему уступать и продолжила:

– Твой ставленник, Мардук-апла-иддин, изгнал со службы трёх ассирийских генералов, которые преданы тебе! И это произошло перед решающим противостоянием с бунтовщиками! Разве это разумно?

– Это не разумно…

– Тогда в чём дело? Прими их!

– Хм-м… – Ашшурбанапал не долго колебался и сдался. – Так и быть…

Уже на следующий день три опальных генерала были приняты Великим царём, и он их восстановил на службе, но отправил одного в Харран, другого в Гузану, а Эриб-ададу, по настоянию Накии, было предоставлено тёплое местечко в Ниневии, и он стал начальником тыла.

***

С началом восстания Шамаш совсем позабыл о покое, ведь дел у него было теперь не просто много, а их стало не в проворот, и он всё равно почти ежедневно посещал свою старшую супругу и её детей, которые находились на женской половине Летнего дворца. С Эушмиш они вновь сблизились. Опасность помогла им восстановить их прежние отношения и Шамаш нередко с Эушмиш проводил всю ночь на её половине.

Эушмиш всегда считали в семье тихоней, такой же она осталась и после замужества. Она ни одного слова поперёк мужу никогда не говорила. Но когда ей стали известны планы мужа и её отца, она выступила категорически против них, однако к ней ни тот, ни другой не захотели прислушиваться. И ей пришлось смириться с этим. Она по-прежнему считала, что Шамаш и её отец совершали роковую ошибку, однако ей только и оставалось теперь что возносить свои молитвы к богам. Но и Мардук её не слышал и не отвращал мужа от дурных помыслов.

– Я очень боюсь будущего… – высказалась как-то Эушмиш, обращаясь к Шамашу. – Я каждый день теперь непрестанно молюсь богам! И за тебя, и за наших детей! И за отца и маму!

– Успокойся, – провёл рукой по распущенным волосам старшей супруги вавилонский царь. Шамаш прижал Эушмиш к своей груди: – Всё будет у нас хорошо… Вот поверь!

– Ты уверен?

– Я доверяю Набунациру. На следующей неделе наша армия преградит путь Мардук-апла-иддину, посланному против нас моим братцем. Будем молиться, что бы Набунацир и его армия одержали верх над карликом.

– У ассирийцев сильная армия.

– Это так. Но и у нас она уже большая и подготовленная! Мы набрали семьдесят тысяч рекрутов! И из этих молодцев сделали воинов! И даже успели их проверить в деле под Кутой. А ещё у нас есть союзники… Нас поддерживают арабы и халдеи. И вот-вот на нашей стороне выступят эламиты. Будем надеяться, что к нам окажутся благосклонны и боги!

– Я за это и молюсь… – поддакнула супруга Шамаша.

***

Кальха располагалась примерно в трёх фарсахах южнее Ниневии и была большим городом, вторым по населению и значению в Ассирии в то время, так как до Саргонидов она на протяжении нескольких веков являлась столицей империи. Перед выступлением на Вавилонию карлик провёл в этом городе смотр армии и затем парад. А за пару дней до парада в близи полевого лагеря им были проведены масштабные учения, в ходе которых назначенный Великим царём командующий убедился, что его армия вполне готова к боевым действиям. Под рукой Мардук-апла-иддина были действительно наиболее боеспособные полки ассирийской армии, и карлик уже не сомневался, что выполнит возложенную на него задачу по усмирению бунтовщиков.

Вперёд им были высланы разведчики, которые сообщили, что основные силы восставших сосредоточились севернее Описа. И Мардук-апла-иддин со своей стотысячной армией направился им на встречу.

Он очень надеялся именно там застать бунтовщиков.

Стояла середина месяца Дуузу (июнь, июль). Даже для Вавилонии стояла необычная жара. В полдень, когда солнце находилось в зените, всё живое вымирало. Люди и животные изнывали от неё, и где могли искали тень.