– Жара опять в городе? – спросил визирь своего старого раба.

– Уже с самого утра давит… – ответил сириец.

– Всю неделю не спадает, – посетовал Набу-ката-цабат. – И за что прогневались боги?

– Может переждёшь её, господин? Никуда бы сегодня не выезжал.

– Не получится. Придётся ехать…

– Тогда какой оденешь плащ? – уточнился раб у Набу-ката-цабата, когда того умыли и облачили в льняное платье юные рабыни.

– Одену индийский… с золотой окантовкой по низу. Я сегодня еду к царю, – ответил визирь.

Раб принёс этот плащ и накинул его на Набу-ката-цабата, приколов его к левому плечу золотой брошью. Визирь придирчиво осмотрел себя в бронзовом зеркале и, оставшись довольным увиденным, переспросил сирийца:

– Колесницу приготовили?

– Твои любимые несийцы уже запряжены в неё, – ответил раб. – Колесница готова.

– А опахальщик?

– Он в ней. Возничий тоже там. Оба уже ждут тебя, господин.

***

Визирь как хороший актёр пытался выглядеть простачком и своим в доску, но если присмотреться к нему повнимательнее, то становилось понятно, что он совсем был не из таких. Он всегда отличался изворотливостью и коварством. А ещё он был и крайне расчётлив. И Шамаш-шум-укин для визиря являлся не столько близким родственником, сколько орудием в его руках, с помощью которого он собирался заполучить господство над Вавилонией.

Набу-ката-цабат понимал, что если бы он попытался стать царём, то у него тут же обнаружились бы с полтора десятка конкурентов, не менее знатных чем он и имевших не меньшие права на трон, а вот у его зятя имелись неоспоримые преимущества перед всеми остальными возможными претендентами.

Шамаш-шум-укин принадлежал к роду Великих царей, к самим Саргонидам, и при этом матерью его являлась знатная вавилонянка. Так что тут для Набу-ката-цабата, после того как он выдал замуж за Шамаша дочь, вариант оказывался совершенно беспроигрышным, и надо было только действовать. Чем визирь незамедлительно и воспользовался…

***

Набу-ката-цабат спустился во двор своего дома. Впрочем, это был даже скорее не дом, а настоящий дворец. Он считался одним из самых больших и богатых в городе. Занимал он целый квартал, был в четырёх уровнях и внутри него располагались помимо различных хозяйственных пристроек два бассейна для омовений и уютный сад с экзотическими растениями и деревьями. А ещё здесь же находился зверинец, в котором содержались ручные павлины, газели и антилопы.

Во дворе уже была приготовлена колесница. Рабы помогли визирю взобраться на неё. Затем они открыли ворота и Набу-ката-цабат, в сопровождении десяти конных телохранителей, выехал на главный вавилонский проспект, на так называемый проспект Процессий, и направился по нему в сторону Летнего дворца.

***

Визирь знал, как воздействовать на людей, в этом деле он поднаторел и уже был непревзойдённым мастером, а его зять хотя и являлся по рождению принцем, да ещё самых что ни на есть голубых кровей, однако от всех остальных людей мало чем отличался, так что его не сложно было обратить в свою веру.

И вот уже пятнадцать лет Набу-ката-цабат не один плёл свою сложную паутину. Теперь уже Шамаш полагал, что это именно у него возникла идея восстать против Ашшурбанапала, а визирь подобное заблуждение не оспаривал и мнению этому только поддакивал. Какая разница, кто всё это высказал первым? Главное бы добиться задуманного!

***

Визирю скоро должно было исполниться шестьдесят пять, однако в характере его нередко проявлялось мальчишество. Так он всегда любил шикнуть и выделиться перед всеми, и поэтому в его колесницу была впряжена четвёрка великолепных жеребцов белой масти (подобных ни у кого не было в Вавилонии, и даже у его зятя). Они назывались несийскими, и их визирь получил из Мидии, где этих коней выращивали в одной уединённой и очень труднодоступной долине. За них он отдал целое состояние.

Колесница визиря выехала через ворота Сина из города и направилась через предместье Хабан на север, в сторону Летнего дворца.

До него пришлось ехать больше полутора часов. Но вот на горизонте выросли башни этого огромного и роскошного дворцового комплекса, занимавшего самый северный угол столицы Мира. Он был настолько обширный, что это скорее считался город внутри города…

Колесница визиря прогрохотала по брусчатке и въехала в открытые ворота Летнего дворца, которые назывались воротами Лугальгирры. По бокам этих ворот находились их молчаливые охранники шедду, внушительные крылатые быки с человеческими лицами.

Cтража приветствовала визиря поднятыми копьями.

Набу-ката-цабат соскочил на землю и прошёл прямиком в покои Шамаш-шум-укина.

***

Вавилонский царь стоял у края террасы и о чём-то задумался. Визирь деликатно закашлялся и Шамаш оторвался от размышлений и обернулся.

– А-а-а, это ты! – произнёс Шамаш.– Что нового?

– Генерал Набунацир послезавтра будет в Вавилоне, – ответил зятю визирь.

– У нас всё готово к выступлению?

– Почти…

– Нам медлить нельзя!

– Я это понимаю.

– Хорошо, что ты это понимаешь. А что всё-таки не готово? Поясни…

– Кони не все подготовлены. И не все колесницы приведены в порядок. Ещё сорок из них следует отремонтировать.

– А сколько готовых колесниц?

– Триста восемьдесят пять.

– Из-за сорока задерживаться не будем.

Визирь не стал это решение оспаривать.

***

После того, как Набу-ката-цабат переговорил с царём, он прошёл на женскую половину Летнего дворца, чтобы попроведывать в очередной раз беременную дочь и её детей. Поиграв с младшими внуками и пообщавшись со старшими, он остался с Эушмиш наедине, и она вновь осыпала отца упрёками и сомнениями.

– Отец, – обратилась Эушмиш к Набу-ката-цабату, – зачем ты втянул Шамаша в эти игры? Неужели ты не понимаешь, чем закончится ваш мятеж?

Визиря упрёки Эушмиш раздражали:

– Ты- женщина! И ты многого не можешь понять! – безапелляционно заявил он дочери.

– Тщеславие и тебя, и Шамаша погубит! Вы всех нас сгубите, отец!

– Молчи, дочь! – совсем уж впал в раздражение визирь. Подспудно Набу-ката-цабат понимал, что дочь в чём-то и права, но как ей объяснить, что если ни к чему не стремиться, то можно потерять и то, что имеешь уже. Нельзя было бесконечно уповать на милость Ашшурбанапала, в конце концов тот мог сместить Шамаша и оставить его ни с чем, как бы он не старался угодить Великому царю. Тем более Ашшурбанапалу постоянно наговаривали на брата, что он что-то замышляет. Не-ет, выхода не было иного! Только следовало стать совершенно независимым от Ниневии, и только тогда можно будет смотреть с уверенностью в будущее и строить хоть какие-то планы.

***

Шамаш ясно осознавал, что для него сейчас ничего важнее не могло быть чем его армия, и поэтому уделял ей первостепенное внимание. Многие оружейные мастерские в Вавилоне и в других городах работали от зари и до позднего вечера без выходных, и всё равно оружия не хватало и его приходилось закупать на стороне. Его привозили из Элама и Мидии, и даже из отдалённого Египта. Сформировано было шесть корпусов, но только два из них были экипированы и обучены так, как и следует, а остальные ещё необходимо было подтянуть до приемлемого уровня. А всего у Шамаша было теперь до девяноста пяти тысяч своих воинов и двадцать пять тысяч выставили союзники.

***

Двадцать пять тысяч воинов вавилонскому царю пришлось оставить для осады Ура и Урука, ещё столько же необходимо было выделить для удержания важнейших городских центров, таких как Ниппур, Сиппар, Борсиппа, Кута и других, и только семьдесят тысяч он смог предоставить Набунациру, что бы тот с ними выступил навстречу карлику и его стотысячной армии. При этом Шамаш потребовал от Набунацира, что бы его генерал дал бой ассирийцам на северной границе Вавилонии и не позволил бы армии карлика продвинуться в глубь вавилонской территории. Шамаш надеялся, как можно большую часть Вавилонии удержать в своих руках.