Хрисаор, нашедший то ли трубу, то ли чей-то костыль, ударил Перси, сбивая его с себя. Тот, впрочем, быстро встал на ноги, но пират, оказавшись проворней, первый напал. Сражаться в потёмках в ограниченном пространстве оказалось сложно, и юноша принялся отступать в сторону двери.
— Ты отобрал у меня всё, ради чего я жил, ради чего прошёл Тартар и ради чего терпел игры Богов, — прорычал юноша, сопровождая каждое своё слово ударом. — И я отомщу тебе за это.
Перси, делая вид, что собирается напасть, оставил открытым правый бок, а когда Хрисаор попытался нанести удар аккурат туда, он увернулся, зайдя ему за спину и толкнул. Пока пират поднимался, Перси встал спиной к двери, которая вела на палубу, но не успел он выбраться, как Хрисаор напал на него, осыпая ударами. Благо, маленькая лестница, на которой стоял Джексон, давала немного преимущества, и он успевал отбиваться, не давая себя ранить. Оттолкнув от себя врага, Перси спиной толкнул дверь, почти выбив её из петель, и вышел на борт, уводя за собой Хрисаора.
— Ты начал топить этот корабль, а я разнесу его в щепки!
Пират раскинул руки, и океан под силой офиотавра разволновался. Воды тут же потемнели; огромные волны стали качать корабль, будто большуую люльку, и вполне возможно Хрисаору бы удалось утопить судно за считанные секунды, но его противником был Перси, а это значило, что в эту игру они могут играть вдвоём.
Юноше стоило больших усилий сконцентрироваться, но в конце концов он добился своего: корабль всё ещё качался, но уже равномернее.
— Ты зашёл слишком далеко, Хрисаор, — прорычал Перси, сжимая в руках меч. — Ты ответишь головой за всё, что сделал.
В голове продолжались крутиться воспоминания: словно набирающий силу ураган, они сметали все остальные мысли внутри, разносили всё, обнажая чувства отчаяния и безнадёжности, так сильно обросшие ненавистью. И вся эта смесь эмоций вылилась в адреналин.
Перси бил быстро и напористо так, что сам Хрисаор того не ожидал. Видимо, Тартар и правда разбудил в нём небывалую силу, потому что сейчас, даже не смотря на то, что ненависть туманила разум, он ясно видел каждое движение пирата, предугадывал следующий его шаг и нападал сам. Судя по тому, как Хрисаор успевал отбиваться, он тоже не ожидал такого напора от юноши. Отступая, пират просто изучал противника, ждал ошибки, чтобы ударить, и он получил такую возможность.
Хрисаор, сделав обманный трюк, добился того, что Перси открылся с одного боку и ударил его ногой, сбив на пол. В следующее мгновение он выбил из его рук меч и приставил к горлу свой.
— Ты — всего лишь жертвенный козлёнок. Ты рождён, чтобы утолить голод Хаоса, — насмехался пират, зля Перси ещё больше. — Твоё предназначение — умереть, и что бы ты ни сделал, помни: и Боги, и титаны поимели тебя.
Это было последней каплей. В тот момент Перси не особо понимал, что делал, но в следующую секунду он бросил на пол меч врага и, не обращая внимания на глубокую рану на руке, поднял свой меч. Хрисаор поднялся на ноги, ошарашенно смотря на юношу. Шторм поднялся сильный. Корабль держался на плаву только потому, что его ещё Перси мог контролировать, а силу шторма, вызванный его яростью — нет. Волны сносили мачты и паруса, словно ненужный мусор, корабль кидало на гребнях волн, будто резиновый мячик.
— Мы ещё посмотрим, кто кого поимел, — сказал Перси, поднимая меч.
Он вновь набросился на Хрисаора, а пират, оказавшись без оружия, пытался хотя бы отбить меч у противника, но это оказалось не так-то легко. Джексон же, полностью отдавшийся во власть своей силе и в этот момент не особо осознающий, что он делает, продолжал нападать, осыпая врага ударами. Всю злость, всю горечь, всю обиду и боль, выжженные в его сердце ядовитым клеймом, он выплёскивал на пирата. Он вкладывал в каждое своё движение всё, что копилось в нём с того дня, как весь мир отвернулся от него и у него отобрали всё. Он злился на всех: на друзей, легко поверивших в то, что он мог совершить такое преступление, на Тайсона, который оказался слишком глуп, чтобы поверить Тритону и привести погибель прямо на порог его дома, на Богов и титанов, в руках которых он был лишь марионеткой, и, наконец, на Аннабет.
Он сам не заметил, как загнал Хрисаора в угол. Помнил только его испуганный взгляд, а в следующую секунду голова пирата упала на землю.
Потом была тишина. Минута полного ничего. Весь его организм, кажется, отключился, и Перси оказался в невесомости. Она не была болезненной, она не была блаженной, она была… никакой.
Сначала он почувствовал, как дождь изо всех сил хлещет его по лицу, словно сама природа пыталась его разбудить, а потом перед глазами стали проявляться разные очертания: корабль, люди, бегающие по всей палубе, огромный океан с бушующими волнами. Объекты стали приобретать чёткость, и Перси смог разглядеть то, что осталось от Хрисаора — его голову с широко распахнутыми от ужаса глазами и Золотое Руно, упавшее с плеч. Где-то вдали он услышал шум: фоном то ли тихий шёпот, то ли шелест, и будто люди кричали издалека. И эти звуки с каждой секундой становились громче, пока до него не дошло, что это происходит тут.
Словно только тут оказался, Перси недоумённо озирался кругом. Почему они все бегут и вопят? Что происходит? Он нахмурился, пытаясь понять, что случилось.
Воспоминания накатили на него бурным потоком, как столб воды, нашедший слабое место в корабле. Он ещё раз осмотрелся вокруг: корабль тонул, а воины, осознав, что помощи от капитана никакой, пытались спасти корабль. Прыгать за борт в такой шторм было самоубийством.
Перси сконцентрировался и достал из рюкзака трезубец. Океан угомонился, корабль держался на плаву, люди перестали бегать и вопить, вызывая страшную мигрень.
Юноша вновь посмотрел на голову Хрисаора и Золотое Руно. Руно! Аннабет! Перси схватил ценную вещь и понёсся в каюту, где оставил девушку. Она всё ещё лежала там. Едва дышала и, судя багровым простыням, потеряла немало крови. Он укутал её в Руно, присев на колени у её кровати.
Странно, но теперь, смотря на неё, он не почувствовал… ничего. Буря в его душе улеглась, снеся всё, оставив от былых воспоминаний, наполненных радостью, лишь простые… воспоминания.
— Перси… — прошептала девушка, когда наконец смогла разглядеть юношу.
Он ничего не ответил. Просто продолжал её разглядывать, прислушиваясь больше к себе, к своим чувствам, чем к её словам.
— Ты не должен…
— Береги силы, — мягко прервал её Перси. Он знал, что она хотела сказать, и слушать это не было нужды.
— Если выиграет одна из сторон, конец неизбежен. Неважно кто окажется победителем… — серые глаза Аннабет совсем ненадолго стали смотреть с какой-то отстранённостью, даже безнадёжностью. Она словно ушла с головой в не самые приятные воспоминания, а потом снова перевела взгляд на Перси. — Мы все умрём.
— Ты так рисковала, только чтобы сказать мне об этом? — губы юноши дрогнули в мягкой усмешке. Он, конечно, так и предполагал, но не думал, что это его так позабавит.
— У тебя достаточно сил, чтобы не допустить этого. Нужно придумать, как объединить Богов и титанов.
— Нет, — спокойно ответил Джексон. — Я не успокоюсь, пока не отомщу Зевсу и Океану.
— Перси…
— Я сделал всё, чтобы полубоги остались в живых, — сказал Перси, вновь прервав Аннабет. — Запугал как мог, чтобы никто из вас не лез в дела, которые вас уже не касаются. И тебя в том числе. Вы можете хоть раз остаться в стороне? Не лезть туда, куда на этот раз вас не просят лезть?
Перси говорил тихо и спокойно. В его мягком тоне даже проскальзывала мольба, но глаза… Зелёные глаза были холодными и пустыми. Они были чужими. И разговаривать с этим незнакомцем было тяжело, потому что Аннабет не знала, с какой стороны подходить.
— Нет, Перси, потому что на кону жизнь всего мира. Победа одной из сторон принесёт разрушения…
— Остановись, — сказал юноша мягко, но твёрдо. — Ты затеяла эту безумную вылазку, чтобы попытаться убедить не громить Олимпийцев. Что ж, милая попытка, но я не стану тебя слушать. Я поступлю так, как считаю нужным.
