— Я бы никогда так не поступил, — только и мог сказать он, хотя и понимал, как жалко сейчас звучит.
— Ну а теперь, — громко сказал Зевс и снова обвёл Богов взглядом. — У нас есть всё, чтобы решить судьбу Персея. Я считаю его виновным. Считаю, что он заслужил высшей меры наказания. Я «за» его убийство.
— Да, факты указывают на его вину, — произнесла Афина.
— И убийство за такое преступление — самое гуманное наказание.
— Давно хотел отправить этого наглеца в ад, — поддержал Арес.
— Рискните, — спокойно сказал Посейдон. — Но если вы думаете, что я позволю этому случится, вы сильно ошибаетесь.
— Ты сам всё услышал, — процедил Зевс. — Ты сам видел его в тот момент. И продолжаешь его защищать?
— Вынуждена согласиться с супругом, — подала голос Гера.
Перси хотел было что-то сказать, но Афродита пристально на него посмотрела и приложила палец к губам, велев промолчать. Она вообще была единственная в этом зале, кто излучал собой спокойствие и сдержанную радость. Словно всё это напряжение обходило её стороной.
— Совершивший такое тяжкое преступление должен быть убит, — ровно отозвался Гефест, на что Афродита лишь закатила глаза. Всегда и его рта доносилась лишь глупость и постоянное бла-бла-бла. Ничего полезного.
— Я не думала, что это окажется правдой, — холодно произнесла Артемида. — Но раз дела обстоят таким образом, так что ж… Мне жаль, но я согласна с Зевсом.
Афродита лишь ухмыльнулась, и прежде чем Посейдон разразился праведным гневом, сказала:
— А я ему верю.
И тут же привлекла к себе всё внимание. Но Афродита была бы не Афродитой, если бы это ей не польстило. И вообще все слишком долго были заняты этим Джексоном.
— Но ведь факты… — начала было Афина, но Богиня любви лишь расхохоталась.
— Факты оставь себе, сестрица, и наслаждайся их обществом, потому что живые нормальные люди тебя долго терпеть не могут, — Афродита улыбнулась ей милейшей улыбкой и снова вернулась к Перси. — Да-да, я знаю, факты-факты-факты, но! Порой они все рассыпаются в прах перед силой веры. А я верю, что этот благородный юноша, который не раз помог нам с нашими проблемами, не виновен. К сожалению или к радости, наша жизнь полна самых неожиданных сюрпризов. И иногда всё, что нужно — просто верить, — Афродита посмотрела на Аннабет, которая тут же опустила глаза в пол. — Посейдон тоже верит в невиновность сына. Ровно как и я.
— Большинство проголосовало… — начал Зевс, но Афродита вновь его перебила.
— В первый ли раз тебе плевать на мнение других? Ты нарушил клятву, данную на реке Стикс. Аж целых два раза притом с одной женщиной, — Афродита улыбнулась и посмотрела на разъярённого Зевса. — Могу повторить, а может, даже попробую побить собственный рекорд. В конце концов, мало ли на какие глупости способна сподвигнуть любовь, да, Посейдон? — Бог морей и океанов хмуро на неё посмотрел, но ничего сказал. Перси тоже покосился на Богиню любви, но она была невозмутима и уверена в своих действиях. — Но убивать юношу из-за весьма сомнительного преступления….
— Ты вообще слышала, о чём мы говорили, дорогая? — спросил Арес.
— Я не собираюсь выступать тут адвокатом и пытаться доказать невиновность Перси, это не в моей компетенции. Я просто верю в то, что он этого не делал. И война с Посейдоном никому не нужна, мы даже ещё не оправились после войны с Геей. Так что убивать мальчишку — не выход.
— Но что если ты ошибаешься, Афродита? — спросила Афина. — Это ведь уже случалось и не раз.
Богиня любви кинула испепеляющий взгляд на сестру, но потом снова улыбнулась.
— Убить сына я не дам, Зевс, — предупредил Посейдон.
— Но я не могу его отпустить просто так. И я всё ещё считаю его виновным. А если ты и Афродита ошибаетесь насчёт него, то я не могу допустить промашки. Слишком большой риск, это нельзя оставить просто так. Сила, которую он заполучил… Посейдон, тебе ли не знать, как это опасно. Гефест, у тебя есть что-то, что могло бы сдержать столь огромную силу?
Афродита вновь закатила глаза. Конечно, есть! Её муж одержим созданием новых изобретений, которые могли быть ровно как и просто необходимыми для всех, так и бесполезными и абсолютно ужасными. И он всегда предпочитал их жене.
— Есть, — сказал кузнец. Он вытянул руку, и на ней появились два браслета из чистейшего серебра. Они были широкими, с мелкими древнегреческими письменами по всей длине. — Они сдержат любую силу того, на кого их наденут. Осталось только их заговорить, чтобы снять их могли… определённые Боги.
Зевс протянул руку, требуя эту вещь, а Гефест встал с места, услужливо поклонившись Царю. Тот недолго их разглядывал, а потом швырнул к ногам Перси.
— Надень их сам и даже не вздумай сбегать из Лагеря или я тебя убью, — заявил он. — А тебе, Посейдон, неделя, чтобы привести ко мне истинного, по твоему мнению, убийцу. Если же этого не случится — мне придётся его убить.
— Тебе следовало бы быть благодарным за то, что я позволил тебе запереть силу Персея в эти глупые браслеты, так что не смей мне угрожать его смертью! И если с ним что-то случится, я разнесу Олимп по кусочкам. И будь уверен, у меня получится.
========== 17. Перси ==========
Впервые в жизни Перси был рад Дионису: благодаря ему путешествие с Олимпа до Лагеря оказалось всего длиной в пару секунд. И при этом терпеть неловкое молчание не было необходимости. Разве что пару мгновений, но это была мелочь.
Они оказались в Большом Доме. Дионис и Хирон ни слова не сказали, лишь молча указали на дверь. Впрочем, Перси не собирался рассыпаться перед ними мелким бисером, пытаясь убедить их в своей невиновности. После этого дурацкого совета, экстренно созванного Зевсом, и после всего того, что наговорили Боги и «свидетели», он сам перестал верить в то, что не совершал этого преступления.
— Слушай, я не хотела говорить того, что сказала там, — начала было Аннабет; она выглядела слишком уж виноватой.
— Всё в порядке, — прервал её Перси. — Я понимаю, почему ты это сделала, тебе совсем не нужно передо мной извиняться.
И он её оставил. Просто пошёл дальше, оставив её на пороге Большого дома. Перси засунул руки в карманы. Чёртовы браслеты, протянувшиеся от запястья до середины локтя, чувствовались как наручники. Ничего необычного, когда Зевс собственноручно их нацепил (впрочем, и заговорил их он так, что снять мог только он), Перси не почувствовал. Просто двое серебряных кандалов, сдерживающих его силу.
На Перси вновь пялились. И дорога от Большого Дома к его жилищу, которое в последнее время было похоже на тюрьму, больше напоминала тропинку позора. Кто-то узнал, что произошло два дня назад на Олимпе и зачем Зевс потребовал срочно явиться Дионису, Хирону, Перси и Аннабет, и растрепал об этом всем.
И если бы юноша не чувствовал себя столь отвратно, он обязательно бы подумал над тем, кто и как узнал о происходящем. Потому что сами Боги вряд ли решили посплетничать с полубогами об убийстве офиотавра.
Весь ужас ситуации Перси осознал на следующий день. На него косились все, Хирон и Дионис даже не смотрели в его сторону, Аннабет избегала, Кларисса смотрела на него с какой-то жалостью и отвращением, и даже Джейсон поздоровался с ним, опустив взгляд и воровато оглянувшись вокруг, надеясь, что никто не заметил. В довершение к вечеру на двери своего домика он нашёл надпись красной краской «Убийца».
Перси вдруг почувствовал прилив злости. Живот скрутило, и им овладело желание оторвать к чертям дверь, взорвать домик и просто уйти отсюда, но… Зевс запретил ему выходить за пределы Лагеря. Перси почувствовал страшную головную боль. Вот теперь он почти ощутил на себе всю прелесть этих идиотских браслетов. Сила внутри заполнила каждую его клетку, и если раньше она выплёскивалась и находила себе выход, то сейчас она бурлила внутри него, давила, и голова, кажется, готова была взорваться. Он глубоко вдохнул, пытаясь обуздать свой гнев. Что там обычно делают, чтобы успокоиться? Раз, два, три… Кажется, помогает.
