— С первого дня, как он появился в Лагере. Ты уже тогда поставила крест на наших совместных планах. Ты уже тогда решила остаться здесь ради Луки, — прошептал он, горько ухмыльнувшись.
Она ничего не ответила. И он больше не стал ничего говорить. Джексон продолжал стоять тихо, отвернувшись от неё к окну, и больше всего на свете хотел, чтобы она ушла. Потому что это всё слишком. Он не был готов услышать это и точно не хотел исчезать из Лагеря на такой ноте, но… Возможно, это всё к лучшему.
Дверь жалобно скрипнула и закрылась, и Перси обернулся, оглянув комнату, которая вдруг стала ему такой ненавистной. Рука привычно потянулась к бусинам на шее, но он ничего не нашёл. Джексон напрягся. Неужели он потерял своё ожерелье? Он хотел было на всякий случай поискать в домике, в шкафу, в испачканной кровью одежде, но его плану не суждено было сбыться, потому что в домик вошёл Хирон. Хмурый Хирон. И смерив Перси недовольным взглядом, он тихо сказал:
— Ты, Аннабет и Дионис отправляетесь на Олимп сейчас же. Зевс приказал привести вас.
========== 15. Боги-Олимпийцы ==========
Посейдон тщетно пытался вспомнить, когда это всё полетело к чертям. В тот момент, когда он встретил её или когда в её жизни появился он? Кажется, с тех пор как он повстречал Салли Джексон, все его поступки изначально были неправильными. И план, которому он следовал, изначально был провальным, но он решился. Несмотря на всё, он пошёл на это.
Океан в Монтауке бушевал. Шторм разыгрался не на шутку, и люди спешили скрыться от буйной стихии. Посейдон стоял на самом краю. Огромные волны бились о пирс, омывали древесину и возвращались обратно в океан для того, чтобы взорваться снова.
Буря в океане, хоть и устроенная не им, полностью отражала то, что было в душе Бога. Он задумчиво смотрел в даль, но перед глазами стояла иная картина: Перси, чьи руки и меч были в крови, у аквариума с офиотавром и рядом с жертвенным огнём.
— Ты всё ещё не можешь забыть это место?
Ни единый мускул на лице Посейдона не дрогнул.
— Прошло почти восемнадцать лет с тех пор, как мы виделись в последний раз, — хмуро сказал Бог, повернувшись к появившемся собеседнику. Он всегда воплощался в мужчину средних лет с сединой среди тёмной копны волос, уложенных назад. Высокий и статный, с широкими плечами и точённой фигурой, которая выдавала в нём кого-то большего, чем просто человека. Чётко очерченные губы были сложены в холодной усмешку, а глаза… Глаза были цвета океана. То есть буквально цвета океана: тёмно-синие воды плескались в широких зрачках и расползались белой пеной. Само море бушевало в его глазах. — Здравствуй, Океан.
— Здравствуй, Посейдон, — кивнул он и сделал шаг вперёд, вставая вровень с Богом.
Буря продолжала бушевать, окутывая двух мужчин своими волнами и венчая белой пеной, и Океан поднял голову, вдыхая солёный воздух. И всё вдруг стихло. Волны тут же успокоились, и на смену шторму пришёл тихий штиль. Титан повернулся, чтобы осмотреть берег. Совсем рядом стоял маленький домишка, неровно выкрашенный в синий цвет. Сейчас он выглядел пустым и брошенным, но когда сюда возвращались хозяева, он в мгновение ока становился самым уютным местом на земле.
— Как быстро летят человеческие годы, — как-то брезгливо отозвался Океан.
— Почему ты здесь? — спросил Посейдон, но в его голосе были едва различимы нотки раздражения.
— Потому что дела стали принимать дурной оборот, — заметил Океан как нечто само собой разумеющееся.
— Тебя это никак не касается, — огрызнулся Бог морей.
Океан не отреагировал на такой выпад. Лишь краешек его губ дрогнул в холодной усмешке.
— Ох, Посейдон, тебе ли не знать, что меня это касается в первую очередь.
Бог лишь поджал губы, признавая правоту титана, и унёсся в свои воспоминания.
Посейдон любил Монтаук за то, что здесь всегда было спокойно, и только это место дарило ему чувство удовлетворённости и полного умиротворения. Ему нравилась здешняя самобытность и дикость. И даже люди, которые добирались сюда отдохнуть, относились бережливо к местности. Впрочем, тут была заслуга самого Посейдона, который в ответ на неубранный беспорядок насылал штормы и бури. И приезжающие сюда быстро поняли, что мусорить здесь нельзя.
Он помнил тот день, будто вчера.
Она смеялась над какой-то идиотской шуткой. Её заливистый смех сразу привлёк его внимание, и первое, что он хотел сделать — попросить их заткнуться, потому что они своей слишком громкой болтовнёй нарушали его покой и уединение, а потом он увидел её. Такую весёлую, жизнерадостную, живую. Она была молода и полна энергией. Яркий взгляд её ясных голубых глаз буквально сиял от восторга, когда она осматривала всё вокруг и общалась с друзьями. Копна каштановых длинных волос была собрана в неопрятный пучок, но пара непослушных прядей всё же выбилась, красиво ниспадая на хрупкие плечи.
Посейдон почувствовал себя мальчишкой, очарованный очень красивой женщиной. Бог прочистил горло и крепче сжал трезубец в руках. Он должен с ней познакомиться. Какие там сейчас есть способы начать разговор у современных людей?
Эта весёлая компания как раз проходила мимо, и Салли на минуту оказалась с краю. Этого хватило, чтобы Посейдон подставил трезубец ей под ноги, и она споткнулась и обязательно полетела бы лицом прямо в песок, но Бог, как истинный джентльмен, подхватил её, не дав осуществиться этой не совсем приятной встрече.
Салли уткнулась носом ему в грудь, но быстро встала на ноги, удивлённо смотря на Посейдона. Тот, кажется, дышать перестал, когда встретился с ней взглядом. И словно весь мир будто перестал вращаться, время остановило свой ход. Он открыл рот, силясь что-то сказать, но почему-то в этот момент решил пародировать рыб, чувствуя себя идиотом. Первой пришла в себя она. Девушка кашлянула и хотела было сделать шаг назад, чтобы отстраниться, но он всё ещё держал её.
— Спасибо, что помогли, но, может, вы меня отпустите? — произнесла она.
Голос у неё был мягкий. Плавный такой, как нежная мелодия. Посейдон почему-то вспомнил «Лунную сонату», одно из величайших творений Бетховена. Может, потому что её голос в тот момент показался ему самым прекрасным произведением, которое он слышал. Тогда он смотрел на неё, как на красивое создание: яркая, манящая внешность, так идеально гармонирующая с нежностью и мягкостью.
— Д-да, конечно, — Посейдон улыбнулся и сделал шаг назад, убрав руки. Трезубец, который сослужил ему в очередной раз хорошую службу, покоился у невысоких перил.
Салли улыбнулась ему и хотела было уйти, но вдруг остановилась.
Посейдон нахмурился и проследил за её взглядом. Неужели… неужели она видела его оружие?
— Это что, трезубец? — спросила она, а глазах её загорелось любопытство и восторг.
— Э-э-э, — лишь смог протянуть Бог. Очень редко кто из смертных был способен видеть сквозь Туман. Лично он в последний раз с этим сталкивался пару веков назад.
— Наверно, это лишь какая-нибудь бутафория, — быстро предположила она, почувствовав себя неловко.
«Бутафория… Бутафория! Ещё никто не называл мой трезубец бутафорией», — подумал Посейдон, ухмыльнувшись, а вслух сказал:
— Да, что-то вроде того. Не хотите встретиться сегодня вечером?
Салли с сожалением покачала головой.
— Не могу, вечеринка, но я тут задержусь ещё на пару дней.
Она многозначительно на него посмотрела, а он лишь нахмурился с одной стороны огорчённый её отказом, с другой — не понимал, к чему её дополнение о том, сколько дней она собирается здесь быть.
Салли покачала головой и натянуто улыбнулась, уже собираясь уходить, как Посейдон вдруг сказал:
— Давайте тогда завтра.
Девушка, пряча довольную улыбку, кивнула.
— Хорошо. Тогда до завтра.
— Ты вёл себя с ней как мальчишка, — заметил Океан. — И всё не решался сделать первый шаг.
— По крайней мере, я не использовал её, — парировал Посейдон жёстко. Он и не думал, что даже после стольких лет лишь разговор о ней способен пробудить в нём ярость.
