Сестра ушла, и Джейсон всё же следом за ней вышел из своей комнаты, решив узнать, что происходит. Кого хотят забрать? Почему мама так беспокоится? Всему виной был тот мужчина, он был уверен. Он, может, и не представлял, что делать, но ему всем сердцем хотелось защитить мать.
Талия и мама начали ругаться. Они спорили слишком громко, стали кричать друг на друга, а потом кто-то громко хлопнул дверью, и Джейсон снова услышал мамин плач. Он осторожно открыл дверь гостиной. Берил сидела прямо на полу, обнимая открытый чемодан с одеждой, и что-то бормотала себе под нос, срываясь на всхлипы.
Джейсон подошёл к ней и попыталась обнять. Заметив сына, Берил потянулась к нему, зарывшись пальцами одной руки в его светлую макушку, прижимая к себе, а второй держа за талию.
— Я не хочу тебя отпускать, мой мальчик. Я не хочу, чтобы он тебя забирал, — бормотала она ему в плечо.
Джейсон не понимал, почему она плачет, не понимал, почему его должны забирать. Ему так стоять было неудобно, но он стойко держался, пытаясь хоть как-то поддержать маму.
— Я не хочу уходить от тебя, мамочка, — сказал он, надеясь, что эти слова её утешат, но она разрыдалась ещё горше.
Он не помнил, сколько они так простояли, но вскоре снова появилась Талия и на этот раз с ней был тот мужчина, который приходил с утра. Джейсон не хотел его сюда пускать, но тот не выглядел злым. Расстроенным, может, грустным, но не злым.
Сестра осторожно отвела брата от матери, едва успокоившейся. Её глаза распухли и покраснели от слёз, волосы растрепались, и тога теперь помялась, но она не обращала внимания ни на это, ни на устроенный беспорядок вокруг.
Мужчина присел рядом с ней и осторожно положил руку ей на плечо, а мама, обессиленная, привалилась к нему и прикрыла глаза. Талия увела его снова в комнату, заставив дать обещание, что он дождётся тут, а сама ушла, но на этот раз Джейсон решил не послушаться. Если его хотят забрать, он должен узнать кто и почему.
Он осторожно на цыпочках вышел из комнаты и дошёл до двери гостиной. Тот мужчина всё ещё сидел на полу, обнимая его маму, а Талия уместилась напротив, держа её за руку.
— Юпитер всё равно заберёт Джейсона, попробуешь сбежать с ним и сделаешь ещё хуже, — говорил мужчина.
— Я не могу отдать ему своего ребёнка, —причитала Берил. — Не могу….
— Это… может, не так уж плохо, — осторожно начал мужчина, но с таким лицом, словно сам не верил в то, что говорил.
Талия тоже смерила его скептическим взглядом, но решила промолчать.
— Рядом с его золотым Аполлоном? — зло ответила Берил. — Он же жить ему не даст!
— Я поговорю с Юпитером, он что-нибудь предпримет, я уверен, — снова попытался успокоить мужчина.
— Боже, Хирон, когда твой брат отличался здравомыслием? — снова прорычала она, отстраняясь от мужчины. — Он не захотел тебя принимать официально в свою семью, до сих пор ты просто бастард, без положения и права на наследство! А сколько лет ты служишь ему верой и правдой? И точно так же он никогда не признает Джейсона. Он просто хочет сделать больно мне!
Лицо мужчины стало жестоким, но он не отстранился.
— Берил, в любом случае, ты не можешь с ним убежать, под окнами стоит его отряд, не делай из этого трагедию.
Мама вытерла глаза, постаралась выровнять дыхание и успокоиться, а потом внимательно посмотрела на Талию. Её лицо стало несчастным и некрасивым. Она, казалось, снова была близка к тому, чтобы разрыдаться, но взяла себя в руки.
— Я отдам Джейсона, — медленно сказала она, выговаривая слова с дрожью в голосе. — Но Талию не дам забрать. Ты поможешь нам сбежать, Хирон.
— Берил…
— Я знаю про Чёрную Бороду. И знаю, что за закрытыми дверями вы не только ром распиваете, и если не хочешь, чтобы этот слух дошёл до Юпитера, помоги мне с ней.
— Мама! — воскликнула Талия, но Берил строго на неё посмотрела и сказала:
— Не перечь мне сейчас! Хоть раз в жизни послушай меня! Мы уедем отсюда, пока твоему отцу не пришло в голову забрать и тебя!
— Берил…
— Хирон. Позаботься о моём мальчике, прошу тебя. Тебе ли не знать, как тяжело бастардам при императоре. И дай мне спасти хоть одного ребёнка от его лап.
— Хорошо, — сдался наконец мужчина. — Я поговорю с Эдвардом. Он поможет вам скрыться. Осядьте на Тортуге, Юпитер туда очно не сунется. Во всяком случае, пока.
Джейсон почувствовал острую боль в лёгких, словно тысячи иголок впились в мягкий орган, не давая ему раскрыться, чтобы нормально вздохнуть. Следом он почувствовал на себе чьи-то губы, но это ощущение быстро прошло. Он чем-то поперхнулся, ему помогли встать, чтобы он нормально прокашлялся, и он выкашлял из себя остатки солёной воды. От мерзкого ощущения во рту его чуть не стошнило. Желудок заныл в болезненном спазме, и не отпускало несколько минут, пока ему не принесли немного холодной воды. Только тогда он привалился на кого-то, и теперь его начало трясти то ли от холода, то ли от боли.
Джейсон попытался сфокусировать свой взгляд, но перед глазами всё плыло. Он сидел на холодном мокром песке, пока кто-то был рядом, придерживая его в объятиях. Вокруг были зелёно-коричневые пятна, которые не желали принимать чётких очертаний, и от попыток сфокусироваться у него даже разболелась голова.
— Ты тут? В порядке? — донёсся чей-то раздражённый голос.
Джейсон ещё немного покашлял, а потом попытался сесть сам, но обязательно бы упал, если бы его не придержали.
— Не храбрись, золотой мальчик, ты чуть не утонул.
— Я принёс! Тут… тут всё, что я нашёл, — сказал ещё чей-то голос, очень знакомый, но Джейсону сейчас ни за что не вспомнить его имя.
— Давай, помоги мне его раздеть, нам ещё не хватало простуженного золотого мальчика, — продолжал ворчать первый.
С Джейсона сначала стянули всю одежду, принялись обтирать грубой тряпкой, а потом снова одели и обернули сухим колючим одеялом. Всё тело зачесалось, но он был не в состоянии возражать.
— Давай, возьми его под руку с той стороны, пошли к огню.
— Хирон… — пробормотал Джейсон трясущимися губами. — Мама… Хирон, он…
— Тише, сейчас отогреешься и перестанешь бредить, — пропыхтел кто-то, ведя его вперёд.
Джейсон вновь потерялся во времени и пространстве. На пару долгих часов его собственная жизнь перестала принадлежать ему. Его куда-то донесли и посадили на что-то мягкое. Кто-то поил его чем-то противным, но тёплым. Где-то рядом он слышал чьи-то голоса. Он не знал, сколько именно прошло времени, прежде чем куда-то стало местом у камина в деревянном доме, что-то мягкое оказалось старым матрасом, кто-то был Лукой, хлопочущим рядом и поившим его чем-то, что напоминало травяной чай.
— Ты с нами? — Кастеллан присел рядом на корточки, заглядывая в глаза Джейсону.
— Да, — кивнул тот и запоздало осознал, что его трясёт так, что такое короткое слово ему удалось выговорить далеко не с первой попытки.
— Вот и хорошо. Скоро отойдёшь, золотой мальчик, — хмыкнул Лука.
Он собрался было встать, но Джейсон успел его схватить за руки, останавливая.
— Что… что случилось?
— Небольшое кораблекрушение. Но судьба была к нам благосклонна, мы были рядом с сушей.
— Джейсон, тебе мама рассказывала о твоём отце?
Хирон игрался с небольшим кинжалом в руках, предпочитая следить за ним, чем смотреть на мальчика. Таким нервным и неловким наставник ещё не был. Джейсон смотрел на него долго, не давая ответы быстро. И всякий раз, когда он так выжидал, Хирон улыбался, словно эта привычка мальчика его веселила. Но не в этот раз.
В обрамлённую светлыми волосами голову пришло пару крепких выражений от мамы и ещё с десяток нелестных слов, которыми она описывала его отца, стоило ему хоть как-то появиться в разговоре, но он решил, что цитировать её сейчас не самая лучшая идея.
— Нет, — признался Джейсон.
Потому что если отбросить все красочные слова, ничего толкового об отце Берил Грейс не выдала за все эти шесть лет.
Хирон снова замолчал, хмуро уставившись куда-то вперёд. Он сердито воткнул кинжал в несчастную столешницу, явно не желая продолжать этот разговор, но, очевидно, ему не оставалось никакого выбора.
