— Что ты знаешь об императоре?

Джейсон нахмурился, пытаясь своим детским мозгом понять, причём тут он, его отец и император, и его ещё юная логика пришла к простому выводу, вылившемуся в вопрос:

— У него тоже нет отца?

Хирон долго и тяжело вздохнул.

— Ну, скажем, у него есть отец, — уклончиво ответил наставник. — Но о нём лучше не говорить.

— Почему? Он тоже не может свой хрен держать при себе и имеет любовников больше, чем все девки Рима вместе?

Хирон даже не сразу нашёлся, что ответить. Но он положил свою руку на маленькую руку Джейсона и внимательно на него посмотрел.

— Мальчик мой, заклинаю, забудь эти слова и больше никогда их не произноси.

Наставник был так серьёзен и даже, кажется, напуган, что Джейсон только кивнул и больше никогда так не говорил.

— А у императора есть братья или сёстры? — тогда спросил Грейс очень тихим голосом.

Хирон ничего не ответил. Он не назвал имён, но и не сказал «нет». Интересно, что могли сделать братья императора, что говорить о них было нельзя?

В следующий раз, когда Джейсон проснулся, с одной стороны храпел Фрэнк, с другой — Лука. Все трое были под двумя тяжёлыми тёплыми одеялами, слишком близко друг к другу, а Кастеллан ещё и повернулся к нему лицом, прижавшись так тесно, как только мог. Грейс, явно чувствуя себя неловко, заёрзал, то ли желая увеличить расстояние между телами, то ли желая вырваться, но всё, что ему удалось, это разбудить Луку, который едва приоткрыл тяжёлые веки и сердито на него уставился.

— Что такое, золотой мальчик? — шёпотом спросил он.

Ответ казался Джейсону таким очевидным, что облечь в слова он его не смог с первого раза, а Кастеллан, очевидно сообразив на сонную голову в чём дело, выдохнул, ещё и руку перекинул через него к Фрэнку.

— Просто очень холодно, и ты замёрз, одеял мало, решили, что так будет теплее. Спи, не зли меня. Я и так за сегодня задолбался со всеми нянчиться.

Джейсон был уверен, заяви он о своём желании выбраться из этого трио, и Лука с этим же сонно-раздражённым выражением на лице придушит его.

— Погоди. На берегу, — Грейс дотянулся до своих губ, а потом шокированно уставился на Луку. Тот бросил на него очередной взгляд, обещающий долгие мучения. — Это ты….

— Сделал всё, чтоб ты не захлебнулся? У меня тоже были сомнения делать это, но толстяк был сильно против твоей мёртвой римской тушки. А теперь заткнись и спи.

— Я… Лука, мне нужно выйти.

Кастеллан приподнялся на локте и посмотрел на храпящего Фрэнка, а потом снова на на Джейсона.

— У тебя пара минут. Либо возвращаешься сам и прямо сюда, либо пришли сюда Перси, но чтобы между мной и им было тело… более приятное.

— То есть моё тело тебе приятно? — удивился Джейсон, явно намекая на то, что прежде Лука лишь находил способ подшутить над Грейсом.

— У тебя были дополнительные очки как у умирающего, но только что ты их исчерпал.

Джейсон на суровый тон старпома не повёлся. Он выкарабкался наружу, нашёл какую-то накидку, валявшуюся рядом, обернулся в неё, а потом склонился над ухом Луки.

— Моё тело тебе приятно.

Лука слепо попытался ударить, но Джейсона уже там не было.

Просыпаться было странно. Тёплого большого Фрэнка там не было, зато Джейсон, не открывая глаз, нащупал там тело более худое. Но это был не Лука, потому что Лука сопел ему прямо в затылок.

— Доброе утро, — прошептал Перси, когда Джейсон всё же решил взглянуть на утреннего гостя. — Тебе снились жаркие сны?

Лука, мигом проснувшийся, сердито посмотрел на Джексона, а тот даже не обратил на него внимания и продолжал смотреть на почти утопленника, которого Кастеллану вдруг захотелось сейчас придушить собственными руками, несмотря на все вчерашние попытки его спасти.

— Ты чего такой радостный и с утра? — проворчал Грейс и заёрзал под одеялами.

— Да зашёл полюбоваться твоим розовощёким лицом, любовь моя. Вчера ты здорово нас перепугал.

— Так, стоп! — прервал их Лука, отнимая одеяло у Джейсона и кутаясь сам. — Ты, — старпом указал на Перси, — берёшь свою бодрость, розовощекую любовь и валишь к хренам отсюда, я хочу поспать.

И Лука отвернулся, закутавшись в одеяла с головой. Джейсон, пыхтя, попытался встать, но всё тело предательски заныло, и он лёг обратно. А Перси встал, подошёл к Луке с другой стороны и лёг рядом.

— Кто-то сильно обижен, что его окружало одно приятное тело, а не два? — с улыбкой спросил Перси, а потом на него зло зыркнула пара голубых глаза.

— Хочу видеть твоё приятное тело занятым полезным делом, — проворчал Кастеллан.

— Я бы дал тебе отдохнуть и нашёл двум нашим приятным телам полезное дело, — сказал Перси. — Но если ты помнишь, вчера мы едва ли не пошли на корм рыбам и потеряли корабль. А теперь можем потерять и капитана, если не придумаем, что делать с оставшейся командой. Некоторые уже пришли в себя и начали высказывать недовольство. Надо что-то делать, пока десятки разорённых мужланов не снесли этот милый городишко.

— Что, приглянулся местный рынок? Хочешь успеть поторговать? — хмыкнул Лука, вставая.

Джейсон заметил, что Кастеллан, не смотря на то, что умудрился подняться на ноги, выглядел худо. Лицо у него всё было отёкшее, и весь его вид оставлял желать лучшего. Взгляд голубых глаз потускнел, и плечи поникли. И тем не менее, он выпрямился, словно хотел приободрить самого себя, и посмотрел по сторонам в поисках своих вещей.

— Не рынок, а местные помощницы докторов, — подмигнул Перси, кусая губу. — Я не смогу притворяться больным и привлечь её внимание, если ей придётся зашивать тут добрую половину селения.

— Там забастовка намечается, а ты думаешь про местных помощниц докторов? — Лука улыбнулся, и эта улыбка вышла такой вымученной, что даже Перси нахмурился.

Джейсон не знал, как себя вести. Ему и помочь хотелось, но и высказывать что-либо он не спешил, не зная, какой может быть реакция. Первое правило, которое он усвоил на пиратском корабле: никогда, ни за что, ни при ком, ни на долю секунды не проявляй слабость. Её чувствуют сразу и не прощают. Поэтому Грейс и не спешил бросаться в омут, который он ещё не изучил достаточно, чтобы удержаться на плаву.

— Ты знаешь, как долго тянется год без женского внимания? Да и не только женского? — спросил Перси с улыбкой.

Смысл сказанного дошёл до Джейсона не сразу. В попытках просто выжить до этого дня Грейс как-то не думал, что есть и другая сторона жизни, кроме войны и битвы. И с такого ракурса он о Перси не знал ровным счётом ничего.

— В смысле не только женского? То есть ты… — начал было Джейсон и дальше продолжить не смог, чувствуя себя совсем неловко.

Он оборвал себя на полуслове, осознав, что, возможно, это могло прозвучать осуждающе, а он совсем не это имел в виду.

— Многосторонняя личность, да, — ухмыльнулся Перси и, пропустив мимо ушей издёвку Луки “теперь это так называется”, продолжил. — И вообще, чему ты удивляешься? Ваш император вообще не умеет держать своего дружка в штанах! Я чего только не наслушался о нём, и, боюсь, таких подвигов никому не повторить, — заметил юноша с картинно шокированным выражением на лице.

— Это я тоже слышал, да, — кивнул Джейсон, вспомнив выпады матери по этому поводу. — А ты… больше ничего не слышал? Никаких слухов?

— Кроме тех, что ты сам можешь подтвердить в любое время, когда будешь готов? — легко сказал Перси, ухмыльнувшись. А потом сделал вид, что задумался. — Нет, никаких.

Лука едва ли сдержался от драматичного закатывания глаз. Он устал уже считать все те моменты, когда не понимал, что между ними двумя происходит. Джейсон вдруг с удивлением для себя понял, что Кастеллан ревнует. И половина выпадов в сторону нового члена команды не более, чем уязвлённое чувство собственной важности старпома.

И Перси не то чтобы помогал ситуации, явно не раскрывая Луке всех карт. Он же до сих пор не рассказал, как провёл целый год под надзором Юпитера, как и отшучивался по поводу других вопросов. Дурашливый Джексон не был так прост, но почему он не доверял Кастеллану? Они же так близки. Во всяком случае, были.