Ему ничего не оставалось сделать, как ограбить местную шпану, которая, в свою очередь, стащила пару мешков картошки у соседей.

Кастеллан счёл это за мгновенную карму и вернулся к Перси, которого оставил греться на солнышке. Тот совсем озяб, и юнге оставалось молиться, что мальчишеский организм окажется сильнее очередной простуды, ибо опять подтирать за ним сопли не хотелось совсем.

Ребята быстро переоделись в сухую одежду и устроились на берегу, решив немного отогреться на солнце. Впрочем, долго без дела они валяться не могли.

— Так. Тебе нужна одежда, — сказал Лука. — Своя одежда. Денег у нас нет. А в запасе ещё весь день.

Перси широко улыбнулся.

— А здесь есть речка? Ты научил меня плавать. Хочешь научу тебя ловить речную рыбу?

Кто-то жалобно захныкал. Кажется, это был Лука.

— Купите, пожалуйста, рыбку! — воодушевлённо кричал мальчик, заманивая покупателей, а Кастеллан пытался впихнуть им побольше свежего товара.

Так, работая в команде, где Лука ненавидел всех и вся, а от Перси несло воодушевлением и жизнерадостностью, к обеду они всё уже распродали. И не было на свете счастливей мальчишки, который тряс маленьким мешочком, в котором весело звенели монетки.

— Отдай, пока и это не потерял, — проворчал юнга и выхватил мешочек, запихнув его себе в карман.

— Эй! — справедливо возмутился Перси.

— Пошли на рынок, прикупим тебе что-нибудь.

Вырученных денег хватило на пару штанишек, рубашек и даже на годные ботинки. И на оставшиеся Лука даже зачем-то купил кусок кожаной ткани и шнурок.

— Зачем это? — спросил мальчик, внимательно наблюдая за тем, как юноша своим кинжалом колдует над куском ткани.

— Погоди, — велел Лука.

Потом он молча взял мальчишку за левую руку и ловким движением перерезал бинты. На тонком запястье красовался кривой трезубец, который Перси и Лука на пару выводили лезвием, не давая ране зажить. Кастеллан не хотел этого делать, но мальчишка украл у него кинжал. Во второй раз. И он уже не стал спрашивать зачем. Он помог ему дорисовать чёртов трезубец, обработал рану и перевязал. Тоже самое они повторили через пару дней, и теперь уж точно на месте этой раны останется шрам.

«Я не хочу забывать папу», — сказал тогда Перси, а Лука ничего не ответил.

Своих родителей он плохо помнил. Только обрывки воспоминаний, которые в общую картину складываться не хотели.

Кастеллан обернул мальчишеское запястье в чёрную кожу и крепко зашнуровал, отрезав лишние концы. Получился такой своеобразный браслет, хорошо закрывающий трезубец и плотно прилегающий к коже.

— Никогда его не снимай, — предупредил Лука. — Помнишь ведь, да, что это наш секрет?

— Да, — кивнул Перси, рассматривая повязку на руке. — Это круто! Мне нравится!

Лука лишь усмехнулся, присаживаясь рядом.

— У нас впереди целый день… Что нам делать?

— Ты ж вроде хорошо знаешь этот город, — пожал плечами мальчик. — Может, погуляем?

Кастеллан нахмурился.

— Я в этом городе в первый раз.

— Правда? Ты просто так быстро нашёл речку… А потом и рынок. Я подумал, ты знаешь это место.

Перси сказал то, что пришло ему в голову, а вот Кастеллан задумался. «Почему именно Готтенберри?» — спросил тогда Капитан. И речушку, правда, ему удалось быстро найти. Он словно знал куда идёт. И рынок… Юноше вдруг почему-то стало дурно.

— Хочешь, ещё рыбы наловим? — предложил Лука. Но не от того, что горел желанием вновь примерить на себя роль продавца. Просто ему нужна была тишина. И это было единственным способом занять чем-то мальчишку.

«Я думал, ты уже был тут». «Почему именно Готтенберри?». И правда, что особенного в этом городе? До предположения Перси он думал, что этот город просто попался ему на пути, а теперь он в этом не был так уж и уверен.

— Лука!

Голос мальчишки вернул юношу в реальность.

— Тут покупатели есть!

— Да, хорошо, — рассеянно кивнул Лука, обслужил клиента, а потом, когда грузный мужчина ушёл, заметил, что Перси куда-то исчез.

— Купите, пожалуйста, рыбу!

И детское личико изуродовала слишком взрослая, слишком жестокая ухмылка, черты лица становились всё старше и грубее, только глаза оставались бесконечно зелёными и холодными, и перед ним теперь стоял взрослый пират, чей смех пробирал до дрожи.

Лука плохо помнил, как добрался до корабля. Голова разболелась не на шутку; ему казалось, что он плавится в пучине своих кошмаров. Словно прорвавшаяся дамба, из-за которой на него разом обрушились давние воспоминания.

И пока они плыли к кораблю, Лука понял две вещи: первая — Чёрная Борода не собирался грабить город. Вторая — он лгал.

Только раз Перси что-то то ли пытался сказать, то ли сделать. Кастеллан заорал «Заткнись!» прежде, чем даже успел об этом подумать, и грубо толкнул его вперёд. Чёртов сучоныш оказался отродьем того пирата! И Лука только благодаря неизвестным высшим силам не прикончил малыша на пути к кораблю.

— Что вы так долго? — возмутился один из пиратов, стоило только шлюпке подняться.

— Где Капитан? — нервно и громко спросил Кастеллан.

— В своей каюте… — рассеянно ответил товарищ и больше ничего не успел сказать, потому что юноша исчез за дверью, которая вела в каюты.

С каждой минутой ярость внутри клокотала с большей силой и дышать становилось тяжелее: гнев и обида душили так, как, казалось, не способна любая смертельная петля в этом чёртовом мире.

Лука рывком открыл дверь капитанской каюты и громко хлопнул ею, заметив Чёрную Бороду за столом.

— Ты мне солгал! — прорычал юноша. Пират никак не отреагировал. Он лишь окинул хмурым взглядом юношу и вернулся к изучению карты перед собой. — Ты знал его! Ты знал убийцу моих родителей! И знал, что этот мелкий ублюдок — его сын! Да перестань ты смотреть на чёртову карту!

Лука в порыве злости подошёл к столу и смахнул несчастный кусок бумаги на пол. Капитан лишь откинулся в своем кресле, сложив руки в замок и внимательно наблюдая за юнгой. А тот отвернулся, схватившись за голову. Он видел перед собой злобное лицо зеленоглазого пирата, слышал крики собственных родителей, когда явились к ним в дом и зарезали, как свиней, оставив Луку сиротой одним взмахом меча. Ему часто снились размытые кошмары, он слышал отдалённые крики, но никак не мог понять, что происходило. Но стоило ему увидеть лицо этого пирата, как давно спавшие воспоминания вдруг ожили, а кошмары стали реальностью.

Капитан не проронил ни слова, но внимательно наблюдал за тем, как Лука ходил из стороны в сторону, ерошил волосы, закрывал лицо руками, иногда даже царапая себя. Словно хотел выколоть собственные глаза, чтобы не видеть ужас минувших дней.

— Что он там делал вообще? Каким образом он оказался в этой Богами забытой деревушке?! И какого хрена ты заставляешь меня сидеть с его сучонышем?! Его отец лишил меня всего! Зарезал на моих глазах родителей! И ты знал это! С самой первой секунды его пребывания ты знал, кто он такой! И все равно решил поставить меня к нему в няньки! Никогда за столько лет я не давал тебе и повода усомниться в моей преданности, так какого хрена ты так со мной поступил?!

Лука схватил стул, попавшийся ему под руку, и сломал об пол. А Капитан и глазом не моргнул. Юноша метался в агонии, увязнув в своих кошмарах, как в зыбучих песках. Они затмевали ему разум, подкидывали новые ужасные видения, заставляли слышать крики, ужас от которых цепкими пальцами хватал его душу.

И отвратительней из всех была мысль: все могло быть иначе. Всё в жизни Луки могло сложиться по-другому, не убей этот пират всю его семью.

— Он отнял у меня всё! Заставил смотреть, как умирают мои родители! Ты знал его всё это время! Знал его и молчал! И ублюдка его ты узнал! Ты врал про Готтенберри, врал про убийцу моей семьи! Ты всю мою жизнь мне врал! Я ненавижу тебя! Ненавижу того пирата и его мелкого ублюдка! И желаю им обоим гореть в аду!

Юноша распахнул двери и вылетел из каюты, так и не дождавшись от Капитана ни слова. Некоторые матросы, собравшиеся рядом, осторожно заглянули в каюту.